Цикл "Бисер"

Торговка у прилавка неспешно раскладывала свой товар. Это была невысокая пожилая женщина. Ей с одинаковым успехом могли дать и семьдесят и восемьдесят лет. Длинные серебристо-серые волосы, собранные в неровный пучок на затылке, прикрывала старенькая косынка. Зеленое, давно вышедшее из моды, платье. Блеклый, съехавший набок передник. Она стояла у маленького столика с кривыми ножками, рядом со множеством крытых палаток на рынке. Стояла под ноябрьскими дождями и испепеляющим июльским солнцем. Стояла у своего прилавка всегда. Её нехитрый товар покупали с завидным постоянством. Женщина торговала цветами из бисера. * * * — Ир, Маш, вы только посмотрите! Какая прелесть! — И вправду, прелесть. — Да, совсем недурно. Три девушки-студентки остановились возле столика. Каждая непременно брала один из цветков в руки, рассматривала, крутила так и сяк, прикладывала к волосам или блузке. Теребя край передника, женщина молча смотрела на них. — Скажите, это ручная работа? – спросила пухленькая брюнетка с большими наивно-глупыми карими глазами, держа в руке белую лилию. — Да, ручная работа. Изготовлена только на прошлой неделе, — ответила торговка. Она говорила сухо, без эмоций. – Более того, Вы не найдёте и двух похожих цветков. Каждый индивидуален, каждый несёт в себе частичку той, которая его создала. Но Вам, девушка, я не советую брать лилию. Возьмите лучше вот этот маленький пучок незабудок. — Незабудки? – стоящая рядом блондинка удивлённо сдвинула брови. – Марин, не вздумай! Они так бедно выглядят! Особенно, если ты вставишь их в причёску! — А что ты посоветуешь, Маша? – брюнетка покраснела. — Вот эту, алую розу. В твоих волосах будет смотреться просто шикарно! — Осторожнее, девушка! Алая роза — символ испепеляющей страсти, слепого желания. Та, кто её смастерила, прокляла человека, которого любила, – предупреждающе заявила женщина. — Какое нам дело до той, кто её сделала? – блондинка вскинула брови ещё выше. – Ты берёшь, Марина? — Да, конечно… — смущённая девушка протянула торговке свёрнутые деньги, та, взяла их и подала цветок, предварительно завернув его в плотную шелестящую бумагу. — А вы ничего не желаете приобрести? – спросила она у третьей девушки, стоящей слегка в стороне. Та качнула рыжей головой. — Всё же, не хотите купить вот это? – торговка вытащила тонкий стебелёк белой гвоздики. — Гвоздика, – рыжая девушка почему-то побледнела, — символ скорби? — Символ памяти. Берёшь? Бери, отдам почти даром, всего за десятку? — С чего такая щедрость? – рыжая подозрительно сощурилась. Женщина повела плечами. — Просто, этот цветок нашёл своего хозяина. Девушки удивлённо переглянулись и едва сдержали смешок. Ничего не спрашивая, рыжая девушка подала десятку и взяла цветок. Подруги отошли от столика и направились к выходу с рынка. * * * Игорь неспешно ходил вдоль рядов. Одежда его не интересовала, обувь тоже. Что-то бессмысленно разглядывать и примерять… Сегодня у парня было не то настроение: он поссорился со своей девушкой. Хотя, последнее время они цапались постоянно. Игорь давно решил, что им пора расстаться. А чтобы Марина не так расстраивалась, он хотел сделать ей прощальный подарок. Оглядевшись, юноша приметил столик с цветами из бисера. Решив не тратить время, он с улыбкой сказал: — Дайте мне самый красивый цветок, сколько бы он ни стоил! Женщина удивлённо подняла на него глаза. Красивый парень, и знает себе цену. Торговка вытащила чёрную розу. Игорь поморщился: видимо, у старухи своё понимание прекрасного. — Я просил самый красивый цветок… — Это и есть самый красивый. Его сделала прекраснейшая из рабынь. Её красота сравнима лишь с её мастерством. Это особенный цветок даже для моего товара – он один дает власть над смертью. Кратковременную, конечно, но этого вполне хватит для тяжело больной, чтобы выздороветь. Но тебе нужен не этот цветок. Если хочешь подарить что-то девушке — возьми тюльпан. Это символ верности. Это и будет лучшим подарком. Расплатившись, Игорь поскорее взял цветок и отошёл. Ощущение полного непонимания ещё долго не покидало его. Старуха смотрела ему вслед. * * * Сашка рассматривал цветы. Он с большим удовольствием купил бы Снежане живые, например, её любимые ромашки, но доктор запретил. Наблюдавшая за ним торговка сказала: — Купи букет ромашек, а вот этот цветок возьми просто так, — она указала на чёрную розу. — Спасибо, конечно, но вряд ли чёрная роза подойдёт для подарка моей подруге. — Возьми, этот цветок уже нашёл своего хозяина. После твоего ухода он завянет. Парень удивлённо моргнул. — Но они же из бисера, как они могут завянуть? — Так берёшь ромашки? — как ни в чём не бывало, спросила женщина. — Да, но… — И розу возьми. Всё равно её больше никто не купит. — Да, спасибо… Достав деньги и расплатившись, Сашка вытащил из кармана маленькую шкатулку и аккуратно уложил в неё ромашки. Потом он запрятал розу подальше в карман куртки и, взяв шкатулку в руки, направился к выходу. * * * — Марин, одолжишь мне свою розу на вечер? – Маша крутилась перед зеркалом туалетного столика, укладывая причёску. Лежавшая на кровати Марина поморщилась. — Машка, я её только сегодня купила, хотела одеть на свидание к Игорю. — Не будь жадиной. Кстати, а где наша Ирка? — Скорее всего, на кладбище. Ты же знаешь, ей не хватает Кати. Наверное, понесла ей цветы. На могилу. — Глупо. Её же всё равно не вернуть, — поморщилась блондинка. – Так дашь мне цветок на дискотеку? — Эх, Маш, что ты понимаешь? Она была её близняшкой! Такой доброй, красивой! Ире плохо без неё! — Мариночка, одолжи мне, пожалуйста, свою алую розу, — голос подруги стал убийственно сладким. — Хорошо, дам, — сдалась Марина. Маша победно улыбнулась. * * * Ира стояла возле могилы в центре городского кладбища. С мраморного надгробия на неё смотрела её точная копия, улыбающаяся Катя. Ира положила на землю букет живых гвоздик. Потом достала из сумочки гвоздику из бисера. — Кем она Вам приходилась? – раздался голос над её головой. — Сестрой. Самым близким другом. Она была старшей, но никогда не гордилась этим и не пыталась командовать. Не учила жить. Если могла помочь, помогала. Она была единственным человеком, которому я доверяла, — девушка подняла голову. В нескольких шагах от неё стоял мужчина в чёрном деловом костюме и с огромным букетом ярко-красных роз. — Видимо, Вам её не хватает. Скажите, как она умерла? Девушка подозрительно сощурилась. — В детском садике напротив нашего дома случился пожар. Она кинулась туда помогать воспитателям выводить ребят. Всех спасли ещё до приезда пожарников, но Катя…оказалась слишком близко к очагу возгорания. Её кожа…лицо… — Слезы одна за другой покатились по щекам. – Она умерла в больнице от ожогов. Странно…она была всегда такой красивой, а умерла такой…такой… Катюшка всегда любила детей. Она всегда хотела много детей, собиралась поступать в педагогический… Мужчина вытащил из букета пару роз и положил рядом с гвоздиками. — А у Вас…тоже кто-то умер? – спросила девушка. — Нет. Больше по той причине, что у меня никого нет, – мужчина положил несколько цветков на соседнюю могилу и внезапно добавил, – Меня Алексеем зовут. — Ира. — Видите этот крест? В этой могиле лежит некогда красивая женщина. Не просто красивая, а восхитительная. Она вышла замуж за человека намного старше себя, отнюдь не по любви. Правда, спустя год он трагически скончался, оставив ей немалое наследство. Если память мне не изменяет, любимая жёнушка подсыпала ему в обед крысиного яда. Став свободной и богатой, она всецело ушла в светские вечеринки и торжества. Её любовниками были самые влиятельные люди того времени. А когда она состарилась и умерла, некому было даже поставить ей на могилу памятник, власти обошлись простым деревянным крестом. А вот там лежит старик-чеченец, который проклял своего единственного сына за то, что тот женился на русской девушке. Парня убили скинхеды, а его жена с мальчишкой на руках ещё долго мыкались по съёмным квартирам, хотя у дедушки был большой дом под Москвой. Старик так и не признал внука. Умер в одиночестве. А вот за той красивой оградой вечным сном спит знаменитый олигарх – его заказали «компаньоны»… — Зачем вы мне это говорите? – вопрос «откуда вы это знаете?» просто не успел вырваться у девушки. Мужчина повёл плечами. — Человеческая жизнь меряется не количеством детей, внуков, правнуков, не годами жизни, не нажитым добром, а смертью. Вся жизнь человека укладывается в одно мгновение. Ваша сестра никогда не думала о себе, и умерла так, как жила. Вам стоит брать с неё пример. Вы здесь почти поселились. Может, пора перестать быть эгоисткой? Вокруг вас близкие люди, которым вы нужны… — Да кто вы вообще такой!? – вскипела Ира. – Что вы знаете о моей сестре или обо мне?! — Достаточно, чтобы понять, что вы скорбите не о сестре, а жалеете себя! «Ой, как же я буду теперь жить без неё? Кто поможет мне решить мой проблемы?»… Девушка побледнела. Потом, размахнувшись, запустила в Алексея бисерной гвоздикой, которую до этого держала в руках. Мужчина без всяких видимых усилий поймал её. Но в руке остался лишь рассыпавшийся бисер. Поднявшись с земли, Ира одёрнула помявшийся плащ и пошла прочь с кладбища. Мужчина, отряхнув руки, продолжил раскладывать цветы по могилам. * * * Ира шла по улице и плакала. Весенний ветер трепал её бежевое пальто. Слёзы катились по подбородку и терялись в его воротнике. — Тётя, а тётенька, дайте копеечку! Девушка (больше по тому, что её впервые назвали тётенькой) остановилась. И огляделась. Рядом, прямо на белом бордюре, сидела девочка лет пяти. В грязной курточке на три размера больше, в шлёпках не по сезону. Худенькая, курносая и…рыжая. Из-под огромной чёрной кепки выглядывали спутанные кудряшки. На носу рассыпались веснушки. Маленькая ладошка, сложенная «лодочкой», тянулась вперёд. — Как тебя зовут? – не своим голосом спросила Ира. — Рыжая. Но мама звала меня Катей… — А где твоя мама? — Уехала. Тётя Люба сказала, что она уехала на поезде на небо. Тётя Люба хотела взять меня к себе, но ей не разрешили злые тётки из оп…опе…пекунства… Ира села рядом с ней на бордюр. — Вот и моя сестра уехала на поезде на небо, — и внезапно, — Катя, ты хочешь кушать? — Да, очень. — Пойдёшь со мной? Я тоже хочу кушать. Поедим. — Да, пойду. — Ну, пошли… Ира взяла девочку за её маленькую ладонь и они — одна спокойно и не спеша, другая весело и вприпрыжку — зашагали по мостовой. * * * Маша, разодетая к дискотеке, томно подмигивала своему отражению. В их с Мариной и Ирой комнате в общежитии она была одна. Первая куда-то вышла, а вторая ещё не вернулась. Вставив одолженную у подруги розу в причёску, Маша покружилась перед туалетным столиком. В этот момент в комнату, постучавшись, вошёл Игорь, парень Марины. В руке он держал тюльпан. — О, это мне! Как мило! – встряхнув волосами и сделав элегантный пируэт, девушка села на пуфик, не спуская взгляда с парня. — Привет, Машка, — Игорь давно привык к ее темпераментной и страстной натуре, — а где Марина? — Откуда я знаю? Я ей не сторож. —Ладно. Тогда я пошёл… Вдруг Маша ловко скользнула между парнем и дверью, отрезая ему путь к отступлению. Её рука скользнула к замку. — А зачем тебе Маринка? Неужели тебе и вправду нравится эта слезливая толстушка? Всё общежитие считает, что ты встречаешься с ней из жалости… — Маша, ты чего? – оторопел Игорь. — Ну, что ты прям как анахорет? Игорёк, неужели, я тебе не нравлюсь? Ну чем я хуже Маринки? Я же видела, как ты на меня засматривался. Поцелуй меня… Девушка изящно потянула руки вперёд. Растерявшийся Игорь выпалил первое, что пришло ему на ум: — А что у тебя на голове? Маша схватилась за причёску. В ладонях остались алые бисеринки и кусочки проволоки. Воспользовавшись тем, что она отвлеклась, Игорь оттолкнул её в сторону и рывком распахнул дверь. — Как ты могла, Маша?! Марина называла тебя своей лучшей подругой! А ты…ты и мизинца её не стоишь!!! – хлопнув дверью, парень выскочил в коридор. И чуть не налетел на Марину. — Игорь, привет! А я тебя искала… — Мариша! Я тоже искал тебя. Хотел подарить это, — тяжело дыша, начал парень. Глаза девушки засверкали. — И что же? Игорь хотел протянуть ей тюльпан, но в руке за исключением рассыпанного бисера ничего не было. Но парень не растерялся и, глуповато улыбаясь, сказал: — Мороженое в «Кафе за углом». — Что может быть лучше… * * * Сашка Солнцев бодрым шагом вошел в палату Снежаны. — Снежка, это я! Но вместо весёлого голоса подруги его встретил грустный бал Любочки, пухленькой медсестры. — Ой, Сашенька, а Снежана… Шкатулка с цветами упала на пол. — Где?! — В реанимации, миленький… Сорвавшись с места, парень рванул на второй этаж. Медсестра, качая головой, подняла шкатулку и положила на столик рядом с кроватью, где раньше лежала больная девушка. Сашка бежал по коридору. Нет, этого не может быть! Снежана, его Снежана не может умереть! — Снежана! Он кинулся в двери с надписью «Реанимационный блок», но его перехватил высокий медбрат. — Куда, паяц? Рехнулся! Там же реанимация! — Пустите! Там Снежана! Пустите меня к ней! Снежана!!! — Парень! Ты чего шумишь, больных пугаешь! – скрутив Сашку, медбрат усадил его на кресло у входа. – Сиди тихо или я охрану вызову! Сашка сел. Силы неожиданно кончились, и он понял, что медленно сползает по стене. Последний звук – испуганный голос мужчины: — Парень, ты чего… * * * Сашка пришёл в себя через несколько часов. Рядом на кушетке сидел седоусый мужчина. Солнцев узнал его: это был лечащий врач Снежаны. — Снежана, она… — Тихо, тихо, Саша. С ней всё хорошо, клянусь тебе. Честно говоря, ты нас тоже порядком напугал. Парень рывком сел. — Что с ней? Врач вздохнул. — Когда ты пришёл, ей уже было очень плохо. Давление падало, пульс почти не прощупывался. Но потом…потом всё пришло в норму. А ведь у неё случился приступ клинической смерти… — Господи! – Сашка схватился за голову. — Молодой человек, успокойтесь. Она в своей палате, пока, правда, спит. Конечно, сейчас говорить о каких-то либо положительных изменениях рано, но её состояние вполне стабильно… — Скажите, я могу её увидеть?.. — Сейчас об этом не может быть и речи! Но если ты оставишь мне свой номер телефона, я обещаю, что позвоню тебе, как только она придёт в себя. Парень замешкался, пытаясь достать из внутреннего кармана куртки записную книжку. Ища её, он выложил на кушетку много всяких вещей, от пары коробочек со спичками до сотового телефона. В том числе и маленький моток спутанной проволоки с горстью бисера. * * * Торговка у прилавка неспешно раскладывала свой товар. Это была невысокая пожилая женщина. Ей с одинаковым успехом могли дать и шестьдесят, и восемьдесят лет. Длинные серебристо-серые волосы, собранные в неровный пучок на затылке, прикрывала старенькая косынка. Зеленое платье, давно вышедшее из моды, изъела моль и старость. Передник, выцветший на солнце, съехал на бок. Она стояла у маленького столика с кривыми ножками, рядом со множеством крытых палаток на рынке. Стояла под ноябрьскими дождями, в январские морозы, под испепеляющем июльском солнце. Стояла у своего прилавка всегда. Её нехитрый товар покупали с завидным постоянством. К ней подошёл мужчина в чёрном деловом костюме. Она улыбнулась, увидев его. — Здравствуй, Смерть. — Обычно, меня называют Алексеем. Мне так больше нравится, — поморщился мужчина. – Здравствую, Торговка без имени. Торгуешь? — Как видишь. Здесь у меня страсть, — она указала на розы. – Здесь нежность и верность – ромашки и тюльпаны. Вот память-гвоздика и лилия-невинность. Незабудка-защита. А этим чёрным розам даже ты не указ. — Красивые, — мужчина взял один цветок. — Купить что ли одну? — Тебе-то она зачем? – усмехнулась торговка. — Подарю невесте, — немного резко ответил мужчина, потом выложил на прилавок несколько купюр и взял чёрную розу. – До встречи, Торговка. — До встречи, Смерть. Мужчина ушёл, направляясь к выходу с рынка. А женщина осталась. Вскоре к ней подошло несколько человек. За цветами из бисера.