Pretty kitty

Сьюки

      В итоге я решила пренебречь собственным советом.       Пока Эрик собрал вещи, готовясь к отъезду в «Фангтазию», я сообщила, что собираюсь рассказать Джейсону о ребенке. Эрик держал в руке бумажник. Не поднимая глаз, вампир открыл кошелек и осторожно вставил в один из прозрачных кармашков ультразвуковое фото Адама. Взгляд Эрика блуждал за тысячу миль отсюда; теперь он мог смотреть на сына в любой момент, когда пожелает.       Мои руки потеплели. Как только Эрик становился таким преданным и милым, свет сразу же стремился вознаградить его. Опустив взгляд, я увидела, что ладони слабо светятся. Эрик заметил это краем глаза и слегка напрягся, готовясь к удару. Я хотела одарить его, но сжала кулаки и приказала им потускнеть. К сожалению, сейчас был не лучший момент для отвлечения любовными выстрелами.       Эрик посмотрел на меня и благодарно кивнул. Но в связи остался след разочарования.       — Что именно ты ему скажешь? — спросил он.       Я пожала плечами.       — Наверное, самое основное. Постараюсь объяснить как можно проще.       — Ты упоминала, что еще ни о чем ему не рассказывала. Теперь он узнает, что ты фея? Узнает о Клодин? О пророчестве?       Я выразительно покачала головой.       — Нет, черт возьми. Не уверена, в курсе ли он вообще, что вампиры обычно стерильны. Просто скажу, что мы очень любим друг друга, и раз уж я в некотором роде отличаюсь от других людей, то могу иметь твоего ребенка.       — Всего за месяц? Он наверняка заметит живот.       — Не знаю, малыш. Что-нибудь придумаю.       Эрик одарил меня «улыбкой Сьюки» и подошел ближе. Руки поднялись к моей голове, и пальцы начали прочесывать торнадо, которое, как я предполагала, секс сотворил из моих волос.       — Он потребует, чтобы женился на тебе? На него это похоже.       Я презрительно фыркнула.       — В таком случае, он может пойти на хуй. Я припомню каждую женщину, которую он когда-либо трахал, и спрошу, кто же та счастливица, с которой он планирует остаться навсегда. Его задача — стать дядей. А вот наши с тобой отношения? Что ж, Джейсону следует помнить, что нос предназначен для обоняния, а не для чужих дел.       Эрик терпеливо распутывал длинные пряди.       Я подалась навстречу своей клыкастой расческе.       — Разве это обычно не моя работа?       — Ты не позволишь мне поиграть?       — Играй, конечно. Люблю твои руки. Они так красивы. — Я слегка покраснела: до сих пор чувствовала себя глупо, делая ему комплименты.       Эрик заметил и тихо засмеялся.       — Ты кончила, крича мое имя, и твоя попка едва не оторвала мне член, но краснеешь, когда говоришь, что мои руки красивы?       Румянец сменился с розового на красный, и я уставилась в пол.       — Господи, Эрик, — выдохнула я. — Не каждый может выражаться так свободно, понимаешь? Да, я все еще иногда смущаюсь рядом с тобой. Я знаю, что была в стране фей несколько месяцев, но мне так не показалось. В моей реальности я пять недель назад кричала, чтобы твоя покрытая цементом задница навсегда свалила с моего крыльца и из моей жизни. А теперь ты мой. Я могу покраснеть, если ты будешь смотреть на меня дольше, чем следует — даже на секунду. — Я осмелилась поднять глаза.       Эрик больше не улыбался. Пальцы в волосах замерли.       Почему-то мне казалось, что вот-вот начнется спор.       Поверхность связи выглядела вполне спокойной, но я чувствовала глубинное течение. В голове Эрика вертелись шестеренки. Через некоторое время он ответил:       — Ты меня не просто смущаешь. Ты ослабляешь меня. Даже когда ты меня ненавидела, я не мог подавить ужас от того, что потерял тебя. Твое исчезновение ранило меня сильнее любых пыток, любых пленений, любых смертей, которые я когда-либо переживал. Сильнее смерти Годрика.       — Теперь я это знаю, — успокоила я Эрика, положив ладони ему на плечи. — И я глубоко сожалею, что причиняла тебе боль, даже непреднамеренно. Однажды — очень скоро — мы с тобой начнем все сначала. Ты расскажешь мне все об Eiríkr inn Sigrsæli и его тысяче лет на этой планете.…       Он сильно вздрогнул под моими руками, услышав свое настоящее имя.       — А я, — продолжала я, — расскажу тебе абсолютно все о себе. Каждое воспоминание, каждую эмоцию, каждую мельчайшую скучную деталь моих двадцати шести лет в Северной Луизиане. О бабушке. О том, почему я работала у Мерлотта, почему согласилась стать женой Билла, почему так долго сопротивлялась тебе. Всё. Без утайки. Что скажешь?       Эрик навис надо мной.       — Ты знаешь мое имя. Никому не известно мое имя. Даже Пэм.       — Пэм не стояла в сторонке, наблюдая, как твоя бледная задница пылает на погребальном костре в девятьсот девяносто пятом году.       Связь запылала. Руки Эрика, так и не отпустившие волосы, обхватили мою голову, не давая отвернуться. Его глаза сверлили меня. Он словно хотел меня встряхнуть, как волшебный шар, нетерпеливо требуя, чтобы я раскрыла свои секреты. Эрик не мог поверить, что я знаю о его прошлом.       — Неужели ты и впрямь ангел, Сьюки? Валькирия? Моя валькирия? Ты следила за мной с небес? Выбрала меня из всех мужчин, что сражались в ту ночь?       Я мягко улыбнулась. Эрик пребывал в благоговейном ужасе: он верил, что тысячу лет назад я могла слететь, словно ворон, и выбрать его своим мертвым чемпионом в загробной жизни. Он не скрывал, насколько удивительной я ему казалась.       Я покачала головой.       — Нет, сумасшедший. Я не ангел. Меня там не было, но рядом оказалась Клодин. Она все помнит.       Связь успокоилась, лишь тихо бурлила от такого очевидного, логичного ответа.       — Конечно, — пробормотал Эрик, ослабляя хватку и отводя взгляд. — Конечно.       Я удивила вампира: обхватила его подбородок и заставила посмотреть на меня — точно так же, как он сотни раз поступал со мной.       — Пойми, — начала я. — Я все равно хочу узнать об этом. Мы будем вместе очень долго, и я хочу, чтобы ты рассказал мне о каждой крошечной детали своей жизни. Обо всем. Даже о самом мерзком.       — Мерзкого там непропорционально много, любимая. Его количество перевешивает только скучное. Не хочу вываливать это на тебя.       — Стоп, — сказала я, лукаво улыбаясь. — Если ты любишь меня, если тебе нравится баловать меня желанными вещами, то раздели со мной свою жизнь. Я хочу этого, Эрик. Каждую часть тебя.       Он наклонился, и наши лица оказались совсем рядом.       Я чмокнула его в нос.       — Ты обещал мне все, что я захочу. Не превращайся в лжеца.       Эрик медленно выдохнул и сдался.       — Не могу представить более отвратительный подарок, чем мои воспоминания, но не могу и отказать. Они твои. Назови любой день, и я расскажу, как провел его.       Я рассмеялась.       — Я не помню, что ела на завтрак четыре дня назад. Твой мозг, наверное, полон до краев, раз ты можешь в подробностях рассказать о любом дне.       — Вампирская особенность. Они по-прежнему все со мной.       Я присвистнула, а затем оттолкнула Эрика от себя.       — Ты опаздываешь. Если выберешь правильный момент, можешь и Пэм ввести в курс дела. Она наверняка чувствует себя брошенной.       — Пэм — большая девочка, — ответил он, неохотно отпуская меня.       — Пэм — шарик с водой, обернутый колючей проволокой.       Брови Эрика поползли вверх.       — Какой странный образ.       — Я имею в виду, если исключить ее кровожадную убийственную наружность, то внутри окажется довольно мягкая сердцевина. Особенно по отношению к тебе. Возможно, только по отношению к тебе. Я хочу сказать, что она не такая крутая, как кажется. Пэм — твой ребенок. Она любит тебя, ты ей нужен. А если ты расскажешь, что у тебя будет настоящий ребенок, утешение понадобится ей еще больше. Так что настройся на отеческое поведение и скажи ей, что она по-прежнему твоя любимица.       Эрик недоуменно уставился на меня.       — Даже если это больше не правда?       Радость и печаль поразили меня одновременно.       Ура мне. Бедная Пэм.       — Особенно если это больше не правда.       Он кивнул и мысленно обработал мое предложение. Эрик решил солгать, сказав Пэм, что она по-прежнему его маленькая девочка. Когда мы направились к входной двери, он снова повернулся и притянул меня к себе, опасно поигрывая боковой молнией платья.       — А как же Клодин? Что, если она появится?       — Если Людвиг права, то ей предстоит много объяснений.       — Ты по-прежнему ей доверяешь? Мне не нравится, что ты останешься с ней наедине.       Я отмахнулась.       — Все будет в порядке. Она мне ничем не угрожает. Я много раз оставалась с ней наедине. Клодин, несмотря ни на что, на нашей стороне. Я только хочу узнать, является ли она Архивариусом. И если да, то в какой сфере? Почему она раньше не упоминала об этом? Может, она знает о Пришествии больше, чем говорит? Если в этом нет ничего особенного, и Клодин хранит знания о путях миграции дельфинов или перуанской резьбе по дереву, то я представляю ее Джейсону, и мы прекрасно поужинаем втроем.       — Сомневаюсь, что знания Архивариусов настолько специфичны.       — Простите, доктор Всезнайка. Я узнала об этом всего пару дней назад. Молю, скажи, может быть, ты — Архивариус в категории умничанья? Похоти? Поцелуев в задницу?       Эрик зарычал и облапал меня, пока я хихикала.       — Последнее. Определенно.       Я вывернулась из его хватки.       — Иди, проводи свои встречи. Будь большой шишкой.       Эрик отстранился, низко поклонился и умоляюще протянул руки.       — Как прикажет моя королева.       — Иди!       Шлепнув меня по заднице, он вылетел за дверь. Я услышала, как снаружи Эрик снова включил сигнализацию.       Посмеиваясь про себя, я подошла к столику в прихожей, на который днем бросила сумочку. Пол холодил босые ноги. Я выудила телефон, набрала номер Джейсона и направилась к лестнице. Кажется, в моей части шкафа были пушистые тапочки.       Брат ответил после четвертого гудка.       — Привет, — сказала я, перепрыгивая через две ступеньки сразу. — Ты готов к пиву с сусальным золотом, еще одному извинению и домашней еде?       — Дженна Джеймсон согласилась подать пиво между ягодиц? — спросил Джейсон. Вопрос звучал искренне.       — Не глупи, Джейсон. Хочешь поесть и послушать, что творится в моей жизни, или нет?       — Да, — быстро ответил он. — Да, да, да, я просто… мне предстоит одна… ну, важная работа, и я…       — Позвони важной работе и скажи, что у твоей сестры был нервный срыв. И ты, как старший брат, должен ее утешить. Заработаешь дополнительные баллы перед следующей встречей с ее попкой.       — Но я уже позвонил ей.       Ну, разумеется.       — Какой же ты все-таки осел. Ладно, просто вскрою банку холодного супа и съем все сама.       — Да брось, Сью. Хорошо, ты победила. Приеду через час или около того. Принесу ведро куриных ножек, только-только с гриля.       По крайней мере, мне не придется включать духовку.       — Спасибо, Джейс. Но я не дома. Сейчас пришлю тебе адрес. Принеси столько курицы, чтобы хватило на троих. — Вспомнив об аппетите Джейсона, я подкорректировала: — На пятерых.       — Круто. До скорой встречи. С тебя пиво.       Закупая для меня еду, Эрик широко забросил сети. В кладовке стояли четыре разных сорта пива, которое я обычно вообще не пила. Но вампир покрыл все базы, наполнив винный шкаф и небольшой библиотечный бар. Очевидно, хотел, чтобы я чувствовала себя как дома. Не менее очевидным было и то, что он пока не слишком хорошо знал мои предпочтения. Забавно: несмотря на силу наших чувств друг к другу, отношения для нас по-прежнему были в новинку.       — Будет. Увидимся.       Повесив трубку, я быстро написала ему адрес Эрика.       На обувной полке нашлись пушистые бежевые тапочки. Надев их, я потянулась всем телом. Кровь Эрика уже кипела от злости из-за его отсутствия. Рядом со своим хозяином она обычно вызывала приятное покалывание, а теперь кусалась, словно косяк пираний.       Я терпеть не могла рыбу.       И изо всех сил старалась успокоить ее.       Спустившись вниз, я зашла в кладовку, схватила полдюжины бутылок пива — по три каждой марки, — и принесла их на кухню. Четыре убрала в морозилку для быстрого охлаждения, а остальные положила в холодильник. Я понятия не имела, пьет ли Клодин алкоголь, но на всякий случай решила охладить одну бутылку для нее, одну для себя и две для Джейсона.       Поскольку специального места для этого не существовало, я встала в центре кухни и отпустила телепатию в свободное плавание. Я пока не знала точно, как действует призыв фей. Может, Клодин все время видела меня. Может, мои мысли долетали до нее через границу между мирами. Или мой призыв включал какой-нибудь межпространственный бэт-сигнал.       Я молча стояла, шевеля пальцами рук и ног, старательно повторяя в мыслях одну и ту же просьбу.       «Мне нужно увидеть тебя, — проецировала я. — Мне нужны ответы. Пожалуйста. Не могла бы ты навестить меня?»       Я повторила сообщение еще три раза, затем открыла глаза и решила, что могу пока заняться картофельным пюре и салатом к курице. Собрав нужные продукты, я быстро затерялась в привычном занятии. Сварила картошку. Размяла ее лучше, чем мороженое. Нашла масло и натерла немного сыра. Сделала заправку из масла, бальзамического уксуса, орегано и дижонской горчицы. Смешала листья салата, помидоры, зеленый лук и огурцы в большой деревянной миске.       Когда я доставала тарелки и столовое серебро, воздух окрасился в золотистые тона, а атмосфера стала более плотной и теплой.       Хлоп!       Клодин выжидательно устроилась на стойке рядом со мной, откинувшись на локти. На ней было то же самое платье, только на этот раз оно казалось белым, а не розовым.       — Привет, Сьюки.       Я вытерла руки о фартук, улыбаясь кузине.       — Привет, Клодин. Как дела?       Она пожала плечами.       — Очень насыщенно, но ты наверняка и сама знаешь. С момента нашей последней встречи Совет непрерывно проводит заседания. Твои новости вызвали настоящий переполох в королевстве. За последние несколько дней тебя называли Девой Марией, предвестницей смерти, Кастурбой Ганди и — мое любимое — Матерью Драконов (ПП: Кастурба Ганди — супруга Махатмы Ганди).       Я закатила глаза. Боже милостивый.       Клодин оглядела кухню, явно надеясь на смену темы. Меня это вполне устраивало.       — Ты хорошо себя чувствуешь?       — Прекрасно, насколько это возможно, — ответила я, расправив платье на своей располневшей фигуре и разрушив искусную маскировку. — Сама посмотри. Мы с доктором Людвиг провели пару интересных встреч.       Клодин оценила мой внешний вид, и ее глаза расширились. Затем она немного поразмыслила.       — Доктор Людвиг? — сказала она наконец. — Та, что лечит сверхъестественных существ?       Я взяла одну из ультразвуковых фотографий, которые недавно собрала с пола, и протянула ей.       — Поздравляю. Ты крестная фея-бабушка прыгучего мальчика.       Прищурившись, она подняла фотографию.       — Боже мой. Маленький мальчик?       — Да.       — Людвиг провела ультразвук? Она знает о твоей… ситуации?       Я молча кивнула.       — Она помогала нам, даже вроде как согласилась быть акушеркой. Кажется, она очень сведуща в некоторых вещах. Говорит, что работала с текстами, написанными Архивариусом медицины.       Я намеренно не упомянула имя, и это вызвало желаемый эффект. Клодин выглядела ошеломленной.       — Архивариус медицины. Твой доктор знаком с учением Галена.       Я ухмыльнулась.        — Так ты знаешь о нем? Да. Она сказала об этом человеке много интересного. Да и в целом об Архивариусах. — Я сделала паузу, выжидательно глядя на нее. Но Клодин быстро пришла в себя, вернув холодный безразличный вид.       Не утруждая себя дальнейшими расспросами, она просто сменила тему.       — Где сегодня твой избранник? Я не чувствую поблизости его запаха.       Я решила подыграть. Пришла пора разобраться с этим. Клодин выложит все, что знает. Плевать, если это займет всю ночь и опустошит все мои запасы пива. Не выпущу фею отсюда, пока не получу ответы.       Поэтому я просто улыбнулась.       — Он в «Фангтазии». А мне разрешил сегодня не ходить. Вот и вся повестка дня. Еще брат зайдет в гости. Может, останешься на ужин? Будет курица и картофельное пюре. Бабушкин рецепт.       Клодин подняла голову, понюхала воздух, проверяя качество еды, и кивнула.       — С удовольствием. Мы никогда не обедали вместе.       Сняв фартук, я швырнула его в кладовку, затем вернулась, вытащила барный стул и села лицом к Клодин.       Она снова перевела взгляд на мой живот, который довольно сильно выделялся над коленями. Взгляд феи не остекленел, как в первый раз, когда она увидела свет Адама, но приблизился к этому. Судя по выражению лица, она была странно очарована, но в то же время одурманена — словно наркоман, уставившийся на лава-лампу.       Клодин заговорила:       — Кто-нибудь из вампиров подозревает о твоем состоянии? Очень важно проявлять осторожность, кузина. Наследник уязвим в твоем смертном чреве.       Я выпрямилась.       — Мне казалось, ты говорила, что Наследник неуязвим.       Она глубокомысленно кивнула.       — Так и будет, как только он родится и перестанет зависеть от твоего тела. Но, как я и упоминала, тебя могут убить. Если ты умрешь во время беременности, он умрет вместе с тобой.       — Слава Богу, до родов осталось всего ничего.       — Не стоит никого славить, Сьюки, пока он не окажется в безопасности. А до этого настоятельно рекомендую тебе оставаться в доме. Старайся не рисковать.       — Я очень осторожна, Клодин. Эрик почти всегда со мной. Он никогда меня не покидает, кроме случаев, когда того требуют королевские обязанности. Поскольку мы пользуемся защитой властей, Эрик должен поддерживать свой авторитет. Сегодня ему предстоит встретиться с несколькими вампирскими фракциями и Магистром.       Клодин, кажется, удивилась.       — Магистр? Я полагала, он мертв.       Я кивнула.       — Мертв, убран, заменен. Новый магистр вступил в должность совсем недавно. В ту же ночь он попросил Эрика стать королем Луизианы и Миссисипи. Он кажется достаточно милым. Даже немного знает о нас, хотя мы ему ничего не говорили. Окало Массава.       Как только имя слетело с моих губ, воздух стал ледяным.       Клодин мгновенно преодолела три разделявших нас фута, практически усевшись мне на колени, и болезненно вцепилась в плечи. Фея неудержимо тряслась. Холодная незаинтересованность испарилась. Пропало желание вести светскую беседу. Моя мудрая древняя родственница исчезла. Ее место заняла баньши.       — Массава, — прошипела она, обезумев от страха. — Массава видел тебя? Он знает тебя?       Морозный воздух наполнил легкие. Я закашлялась, отталкивая кузину, а глаза заслезились от холода.       — Клодин! — зашипела я. — Отстань! Да что с тобой такое, черт возьми?       Она сильно встряхнула меня.       — Магистр! — взвизгнула фея. — Массава! Скажи, что он никогда тебя не видел!       — Отпусти!       Мы боролись друг с другом. Барный стул свалился, и я изо всех сил старалась не упасть под натиском крестной.       — Какого хуя, Клодин?! Прекрати!       — Он тебя видел?!       — Да! Да, блядь, видел! Он пришел в бар сразу после того, как я завершила связь с Эриком! Он знает, что я фея! Знает…       Клодин истерически завопила и схватила меня за запястья. Воздух закружился, создав отверстие, которое обычно предшествовало перемещению в мир фей.       — Нет! — закричала я. Перестала отталкивать Клодин и начала драться всерьез. — Не надо! Нет! Нет! Нет! Не-е-е-ет!       Водоворот проигнорировал меня и поглотил нас обоих.       Мы падали одну бесконечно долгую секунду. Меня охватило до ужаса знакомое чувство движения сквозь пространство и время.       Повинуясь инстинкту, я схватилась за живот, свернувшись вокруг него и приготовившись к удару.       Но куда бы мы ни переместились, приземление вышло мягким.       Мой живот был в полном порядке. Адам не пострадал.       Едва я успела разглядеть под собой траву, как тело пронзила боль, подобной которой я никогда не испытывала.       — Блядь! — закричала я, хватаясь за голову. Она болела настолько, что я взмолилась, чтобы череп лопнул и сбросил давление. Но нет, боль угнездилась в груди. Нет, в руках. В ноге. В спине. Легкие наполнились воздухом, но казалось, что я вдыхаю огонь. Из глаз полились слезы, и я снова закричала, корчась на земле. Каждая поза дарила агонию. Каждая клеточка тела была отравлена.       Эрик. Все мое существо содрогалось, горюя по Эрику. Невидимая петля стиснула грудь и придавила меня к земле, дергая во все стороны в попытке отыскать вампира, но не зная, в каком направлении двигаться.       К моей спине осторожно прикоснулась рука. Я отшатнулась, взвизгнув от боли. Уткнувшись лицом в траву, я крепко зажмурилась, изо всех сил стараясь не блевать.       — Это связь, — объяснил голос Клодин, теперь бесконечно спокойный. — Постарайся дышать.       — Да пошла ты! — крикнула я, подтянув колени к груди. Но их сразу же пришлось отпустить, потому что это вызвало мгновенный приступ боли в животе. — Отведи меня обратно! Я умираю!       — Это пройдет, Сьюки. Свет приказывает тебе вернуться к избраннику, а кровь вампира восстает против расстояния между вами. Это и должно быть очень больно.       — Иди на хуй, на хуй, на хуй!       — Постарайся расслабиться.       Я плакала так, словно у меня разрывалось сердце. Впрочем, оно действительно разрывалось. Продолжало качать кислоту, в которую превратилась кровь, и вероломно наполнять ею каждую вену. Будь я вампиром, могла бы поклясться, что мне ввели жидкое серебро.       — Верни меня обратно, — снова простонала я. Открыла глаза, но ничего не увидела. Боль ослепила меня. — Я умираю, Клодин. Мне нужен Эрик. Прошу тебя!       — Не могу, — с сожалением вздохнула она. — Массава знает о тебе. Нам повезло, что ты вообще жива.       Но я не слушала ее. Кашляла и давилась, пока меня в конце концов не вырвало — живот не мог больше справляться с тысячей пронзавших его гвоздей.       Я чувствовала, как она терпеливо ждет, преисполненная жалости и понимания. Чудовищная сука. Как только смогу держаться на ногах, не теряя сознания — убью ее.       Воздух обжигал кожу не хуже горчичного газа, но я сделала огромный вдох. Легкие требовали и боялись его одновременно. Разумеется, рано или поздно я почувствую запах печенья. Когда наконец-то смогу открыть глаза, увижу повсюду сверкающее золотистое дерьмо. Только на этот раз королева и Клодин, вероятно, оставят меня здесь навечно. Еще пара дней — и мой мир будет стареть и вращаться без меня. Через несколько недель умрет Эрик. Если не от такой же боли, то от голода, потому что не может пить никакой крови, кроме моей.       Самое жестокое наказание из всех возможных. И причиной тому был мой собственный народ.       Едва заметив, что не чувствую запаха печенья, а окружение выглядит неприятно бесцветным, я уставилась на Клодин убийственным взглядом.       — В пизду тебя. В пизду Маб. В пизду все, что ты планируешь со мной сделать. Отведи меня к Эрику, или я сама тебя убью.       Я почувствовала, как она проникла в мою голову, изучая мысли, словно бегущую строку. Легкое щекочущее давление ощущалось как лезвие топора.       — Убирайся!       — Маб здесь нет, Сьюки. Здесь никого нет. Я привела тебя не в страну фей, а в единственное безопасное место.       — Лгунья, — прохрипела я, сплевывая накопившуюся во рту желчь. — Здесь небезопасно. Безопасно только с Эриком. Он — мое единственное убежище. А это — ад.       — Дыши, — проинструктировала она. Сука еще не поняла, что ей конец. — Когда окрепнешь, я все объясню.       — Объясни сейчас! — взревела я, снова без сил падая лицом в траву. — Нет времени ждать! Эрик умрет без меня! Скажи мне, какого хуя я здесь делаю, а потом приведи сюда Эрика! Приведи ко мне Эрика!       Слезы хлынули по щекам в таком количестве, что могли убить траву солью.       Но Клодин ничего не сделала. Только выжидала.       Я сплюнула, пытаясь глотать, а не давиться и блевать. Несмотря на полное истощение, я не собиралась сдаваться. Мне нужно было собраться с силами и спокойно поговорить с феей. Клодин не сдвинется с места, пока я не сделаю этого.       Вспомнив «улыбку Сьюки» Эрика и сердцебиение Адама, я сосредоточилась на них и сделала еще один ужасный вдох, пытаясь одолеть боль. Агония тут же поднялась в ответ. Я ахнула, стиснув зубы, и толкнула сильнее.       Я должна была держаться — ради них. Ради них нужно было привести пораскинуть мозгами и найти способ вернуться. Клодин не собиралась играть в мяч. Я могла выиграть, только следуя примеру своего избранника. Эрик проигнорировал бы агонию и подумал.       Мне нужно было подумать.       Я сделала еще один вдох. И еще один. Старательно втягивала воздух через нос, выискивая печенье. Но ничего не нашла. Совсем ничего. Вокруг стояла странная, стерильная духота. Даже трава у меня под носом ничем не пахла. Закрыв глаза и медленно дыша, я осторожно двигалась, пока не сумела сесть.       Подняла веки, принуждая глаза оставаться открытыми. Надеясь, что меня не стошнит снова, я заставила себя осмотреться.        Рядом стояла Клодин; в ее глазах светилась любовь.       Со всей точностью, на какую была способна, я плюнула ей под ноги. Прямое попадание.       Фея, к моему восторгу, состроила гримасу отвращения.       Я заставила глаза сфокусироваться на зрелище за ее спиной.       Да, технически я была в том же мире. Надо мной нависало тусклое серебристое небо. А вокруг, примерно в ста ярдах от нас, во всех направлениях простиралась огромная изогнутая стена высотой около пятидесяти футов. Окруженные со всех сторон массивным сооружением, мы будто оказались в самом сердце Колизея. Несмотря на боль, я удивилась. Строение заполняли не скамьи, а книги. Мы находились в самой большой, самой странной открытой библиотеке, которую я когда-либо видела. Некоторые тома находились слишком далеко, чтобы различить контуры, но я понимала, что здесь собраны тысячи фолиантов. Десятки тысяч.       Я снова опустила голову, закрыв глаза, чтобы отвлечься от странного окружения. Оно причиняло боль и без того раскалывающейся голове.       — Скажи, где мы, — мрачно прохрипела я.       Клодин вздохнула — с оттенком напряженного удовольствия. Видимо, из-за того, что я наконец-то согласилась внять своему внутреннему голосу. Фея осторожно села рядом со мной.       — У этого места нет названия, — тихо ответила она.       Я подняла глаза. Клодин с бездумной гордостью смотрела на стену. Затем снова перевела взгляд на меня.       — Я называю его «Шов».       — Шов?       — Маленькая полоса пустоты между миром фей и вашим.       — Как это может быть пустотой? Я же все вижу. Книги выглядят вполне реальными. Следовательно, мы где-то находимся.       Фея слегка покачала головой.       — Нет. Буквально нигде. Сейчас и здесь. Шов существует во времени и пространстве, но всего мгновение. И только для них, — она обвела рукой книги. — Но больше ни для чего.       — Что это за место? Для чего нужны эти книги?       Она задумчиво посмотрела на меня.       — Думаю, ты уже знаешь.       Я приоткрыла один глаз и посмотрела на них. Целые акры книг. Там, где их никто не найдет. Опустив веки, я подытожила:       — Ты хуев Архивариус. Это твои книги.       — Очень хорошо, Сьюки.       — Да пошла ты. Что будет с Эриком? Как здесь идет время? Там, снаружи, уже прошел год?       Клодин изящно подняла руки.       — Нет, — заверила она. — Время идет так же. Здесь оно не искажается.       — А Эрик? — прошипела я. — Я думала, связь может защитить нас от людей вроде тебя. Как ты посмела разделить нас?!       Фея выглядела усталой и грустной.       — Связь знает, что я пытаюсь помочь тебе, а не навредить. Я привела тебя сюда, чтобы защитить наследника. Здесь ты и останешься до его рождения.       Я закричала, словно раненое животное, и попыталась вскочить на ноги, но тут же упала.       — Нет! — выкрикнула я, пока мир вращался. — Я не могу! До этого еще несколько недель! Мне нужен Эрик! Он мне нужен!       — Мне тоже больно, кузина, но я не могу забрать тебя обратно. Массава…       — Нахуй Массаву! — завопила я.       — Конечно, нахуй. Но ты и понятия не имеешь…       — Имею! Ты ебанутый Архивариус безумия, и ты возвращаешь меня домой прямо сейчас!       Она поднялась на ноги. Свет феи — единственная цветная вещь в тусклом сером мире — кружился вокруг нее. Глаза сверкали силой и растущей яростью.       — Я, блядь, Архивариус магии! — крикнула она с высоты своего роста. Громкость болезненно ударила по страдающим ушам, и я застонала. Клодин наклонилась, обхватила мою щеку и заглянула в глаза.       — Ты не вернешься. Архивариус войны нашел тебя.