Pretty kitty

Сьюки

      Пока Эрик и Алсид снаружи разговаривали о мужских делах, я развлекалась, донимая Хедли сообщениями. Последняя неделя вселила в меня осторожный оптимизм. Власти, насколько я могла судить, позабыли о Хедли, как только Эрик согласился включить ее в свою "королевскую" свиту. Я надеялась, что особый интерес к ней бывшей королевы сочли глупой женской фантазией и не более того. Никто не предполагал, что Хедли была особенной вне статуса королевского питомца. Хантер, к счастью, вообще остался незамеченным. Пока Хедли была питомцем, у нее не было опеки над сыном. Ей хватило извилин, чтобы держать рот на замке и не рассказывать о нем. Страх перед вампирами, которые могли обнаружить ее (нашу) сладость, медленно начинал исчезать.       Но кое-кто проявлял к ней интерес, из-за чего я хихикала, как школьница.       Каждый раз, когда они были вместе, я слышала, как он мысленно рычал, одобрительно оценивая ее. Слышала и ее трепещущее, неуверенное восхищение его добротой/красотой/несправедливо отвлекающей задницей. Если верить мозгам Хедли, она никогда не видела, чтобы мужчина — начальник — носил джинсы, как Алсид. (Я не соглашалась, но каждому работяге свое).       Сейчас она сидела в баре, прощаясь с другими служащими и нервно ожидая, когда этот красавчик-охранник заберет ее и отвезет домой, как и каждую ночь на прошлой неделе. Она очень слабо возражала против найма охранника, который следовал за ней повсюду. Ей действительно казалось — даже с учетом всех опасностей, которые окружали Хантера, — что она просто не стоила хлопот. Я не рассказала ей о другом оборотне (его я даже не встречала), который следовал за Хантером на расстоянии. Зная, что у маленького мальчика есть защита, я беспокоилась немного меньше. Я держала это при себе, потому что не хотела волновать Хедли. Она через многое прошла, и у нее не было бабушки или кого-то еще, кто помог бы ей в этом. Она, наконец, пыталась взяться за ум, и я не собиралась поворачиваться к ней спиной или усугублять ее проблемы, указывая на все, что могло пойти не так.       Но я не устояла перед желанием подразнить ее. И идеальным средством для этого оказался Алсид.       Сейчас она была очень взволнована: поглядывала на часы и гадала, не заглушил ли запах барной выпивки аромат хороших духов, которыми она воспользовалась. Она знала, что оборотни были весьма чувствительны к запахам, и надеялась, что ему понравится ее выбор. Я не могла удержаться. Достала телефон и набрала:       "Он здесь. Ты уже надела сексуальные трусики?       — С."       Затем отправила. Четыре секунды спустя Хедли выругалась за стеной:       — Заткнись!       Потом пришел ответ.       "Заткнись! Он хороший парень, вот и все. Держи свой нос на лице, а не суй в мою жизнь.       — Х."       "Твою сексуальную жизнь.       — С."       "Тебе повезло, что я так сильно люблю Эрика. Иначе я бы отшлепала его сучку.        — Х."       "Отвали со своей любовью от моего мужчины. Лучше оближи волка.       — С."       "Забудь. Я хорошенько тебя отшлепаю. Иди сюда и прими это как мужчина.       — Х."       "Прибереги это для задницы Алсида. Ты пялишься на нее так рьяно, что можешь считывать его кредитки.       — С."       "Отсоси!       — Х."       "Он надеется, что ты так и сделаешь.       — С."       Последовала тридцатисекундная пауза, и я не смогла удержаться от хихиканья.       "Правда?       — Х."       "Тебе вдруг стало интересно?       — С."       "Так это правда?       — Х."       "Он старается сдерживаться, но да. Чередует желание завернуть тебя в плед и напоить какао с желанием… ну, ты поняла.       — С."       Последовала еще одна, чуть более долгая пауза.       "Он так себя не ведет.       — Х."       "Боже, Хед. Да потому что он не мудак.       — С."       Я украдкой заглянула ей в голову и увидела неподдельное удивление от его интереса. Это могло иметь смысл. Хедли никогда раньше не увлекалась хорошими парнями. Мужчины, которые вызывали у нее интерес, обычно скрывали свою неуверенность за эгоизмом, вынося ей мозг и сбегая, как только все становилось слишком серьезным. А еще была королева. Хедли считала, что Софи-Энн была добра к ней. Впрочем, она считала, что любовник, который не бьет ее и не брюхатит, мил по умолчанию. Кто знает? Может, вампирша была добра к ней, как Эрик ко мне. Я бы назвала ее сукой и вообще любым существующим бранным словом, но ведь всего два месяца назад я клеймила теми же именами Эрика.       Думаю, все относительно. Для каждого.       Я старалась отнестись с пониманием. И некоторой настойчивостью, мягко подталкивая ее к хорошему — это я точно знала — парню. Меня взволновала его встреча с Хантером. Я видела малыша всего один раз. Он был очаровательным. И я достаточно хорошо знала Алсида, чтобы понимать, что он не только бросится на амбразуру, чтобы спасти его, но будет и играть с ним. Общаться с ним. Позволит Хантеру прочитать его мысли и самому убедиться, что отличия — это не так уж и плохо. Я была счастлива, зная, что у Хантера будет положительный сверхъестественный образец для подражания. Сильный, успешный, добрый человек, который родился монстром — согласно западным мифам. Хантер должен был увидеть разоблачение этой лжи.       Я уже могла представить их, как семью. Хантер, боясь Бугимена под кроватью, бежал в комнату родителей, ища успокоения в объятиях оборотня. Это было так мило, что мне едва не понадобилась салфетка.       Внезапно со стороны Эрика зазвенела связь. Я навострила уши. Он шел за мной, перемещаясь очень быстро.       Я сунула телефон в карман и схватила сумочку.       Торнадо ворвалось в офис. Я успела только взвизгнуть. Он подхватил меня и вылетел через двустворчатые двери в предрассветное небо.       — Плохой мальчик! — крикнула я сквозь свист ветра. — А как же машина?       — Забудь об этом! — крикнул он в ответ. — Я хочу видеть восход!       Естественно. Эрик становился столь же жадным до солнца, как и я. Мне казалось ужасно несправедливым, что ему никогда не придется беспокоиться о раке кожи.       Я вздохнула, вспомнив, что отныне мне тоже не придется об этом волноваться. По крайней мере, я так думала. Маловероятно, что мое волшебное бессмертие мог превзойти рак. Или порок сердца. Или любая другая болезнь. На самом деле я никогда в жизни не болела. Ни насморка, ни ветрянки — еще до того, как я выбрала Эрика, который заморозил меня в том состоянии, в котором я была сейчас. Травмы все еще могли стать проблемой, но вот с медицинской точки зрения… Теперь я могла лежать на солнце пятнадцать часов подряд — и страдать лишь от более темного загара.       Эрик двигался быстро.       Солнце взорвалось на востоке, залив ярким светом мое правое плечо. Очевидно, мы направлялись на север, удаляясь от города.       Я подняла глаза и посмотрела на Эрика. Прищурив глаза от встречного ветра, он следил за курсом, слишком сосредоточенный, чтобы заметить мой взгляд.       Я протянула руку и взяла его за подбородок, поворачивая лицо к солнцу. Золотистый свет коснулся кожи, волос, наполнил ярко-голубые глаза, заставив их искриться. Я всегда думала, что Эрик был потрясающе красивым мужчиной, но темнота никогда не воздавала ему должное. Ночью он обладал слабым свечением красивого опала. Днем он сверкал, как бриллиант.       Его взгляд потеплел, встетив солнце. Эрик замедлился, чтобы насладиться видом встающего у горизонта светила. Посмотрев на меня сверху вниз, он нахмурился       — Ты странно на меня смотришь, — сказал он.       — Правда? — Я осторожно провела пальцем по его виску.       Он остановился и перехватил мои ноги, покрепче прижав их к своей талии.        — Правда. О чем ты думаешь?       Я посмотрела на солнце, потом снова на него.       — Ничего такого, что ты не слышал бы тысячу раз на дню. Ты — настоящий сердцеед. Исключительно, невероятно красивый.       Если не считать слегка расширившихся глаз, он никак не отреагировал. Казалось, он вообще никогда не реагировал. Я вздохнула и снова посмотрела на восход, прижавшись к вампиру поближе. Меня ничуть не беспокоило его молчание. Таков был Эрик. За последние несколько недель я узнала, что от моих комплиментов он становился очень серьезным, будто не совсем верил мне и ждал подвоха. Или предупреждения связи, которое сообщит ему, что это обычная вежливость.       Подвоха не последовало. И я чертовски уверена, что это была не вежливость. Я была честна. Странно, что он сомневался в моей искренности: каждый человек, которого он когда-либо встречал, говорил ему то же самое. Он был настолько идеален, что больно было смотреть.       — Есть и другие красивые вампиры, — сказал он наконец. — Если верить слухам.       Я пожала плечами у его щеки.       — Я рада за них.       — Ты не думаешь… что, если бы мы не встретились… ты, возможно, выбрала бы кого-то другого?       Я озадаченно посмотрела на него.       — Нет, — ответила я. — Если бы после Билла я не встретила тебя, сомневаюсь, что когда-нибудь стала бы искать другого вампира.       — Ты не слышишь наших мыслей. Уверен, это хорошая причина, чтобы заинтересоваться кем-нибудь другим из нашего вида в качестве пары.       Я нахмурилась еще сильнее.       — Ну, может быть. Ты это к чему?       Я почти ничего не чувствовала в нашей связи. Никакой ревности или неуверенности. Просто… что-то вроде отстраненного любопытства.       Он заговорил, глядя на солнце с выражением тоски на лице.       — Ни к чему. Просто предположил.       Я прикусила губу, решив подразнить его, как Хедли.       — Есть и другие феи. Слаще меня и в десять раз красивее. Если бы одна из них пришла в твой бар вместо меня, ты бы связался к ней?       Он так резко повернул ко мне голову, что я испугалась, не сломал ли он шею в процессе.       — Никогда.       — Для вампира выражение "никогда не говори никогда" звучит вернее некуда.       — Я же сказал — никогда. Ни одна женщина в мире не может сравниться с тобой.       — Ну да, — я тихо рассмеялась. — Я могу вспомнить троих в одном только Бон-Темпс.       Оскалив зубы, он встряхнул меня. Мой смех прервался. Его руки прижали меня к нему достаточно сильно, чтобы я замолчала.       — Эти женщины взглянули бы на меня твоими глазами? — сурово спросил он. — Они обладали бы твоим бесстрашием? Твоей преданностью? Придя в мой бар, они проигнорировали бы меня? Отвергали бы меня, пока я не научился бы сражаться за них честно? Или я смог бы просто зачаровать их, заставив обнажить передо мной шеи и тела? Смогли бы они заставить меня полюбить их? Заставить меня хотеть их, пока я не смогу больше думать ни о чем другом?       Он почти кричал, а я смотрела на это широко раскрытыми от изумления глазами.       — Нет, — ответил он сам себе, крепче сжимая меня в объятиях и поддерживая рукой затылок. — В Бон-Темпсе таких не три. На этом континенте их не три. Нет второго такого создания. Это ты. И только ты. Более удивительная и прекрасная, чем сумма всех твоих качеств. Ничто меньшее не могло бы захватить меня, Сьюки. Ничто.       Я старалась на растаять от его слов. И в то же время — не разозлиться.       — И ты думаешь, что для меня все иначе? Что ты для меня — просто красивое лицо и молчаливый разум? — спросила я, медленно качая головой. — Я не собираюсь целый день перечислять все, что я в тебе люблю. Но, — поверь мне, — список включает все, от твоей смелости до одежды и формы твоих гребаных ногтей. Каждую крошечную мелочь. Я не смогла бы выбрать лучшего партнера, даже если бы создавала его с нуля. И ты даже лучше, потому что ты не просто то, что я хочу, а именно то, что мне нужно.       Я немного подождала, затем встряхнула его в ответ.       — Что?       — Твои слова. Они изумляют меня, — сказал он.       Я снова рассмеялась. Сильнее и счастливее, чем прежде.       — Бог знает почему. Как я уже сказала, ты наверняка постоянно это слышишь.       — Но не от тебя.       Я снова покачала головой, улыбаясь, но не совсем понимая. Приятно, что моя похвала так много значила для него, но я не была поэтессой.       Солнце окончательно поднялось над горизонтом, ослепляя нас своим ярким светом.       — Доброе утро, Эрик, — прошептала я ему.       — Доброе утро, Сьюки.       — Так куда ты меня несешь?       После вопроса он продолжил полет.       — У меня для тебя подарок.       Я щелкнула его по уху.       — Что я говорила о подарках?       Он куснул мое ухо в отместку.       — Ну, если я правильно помню, ты материалистка. И если я не осыплю тебя мехами, спортивными машинами и драгоценностями, ты бросишь меня.       — Ага, дословно. Но это все доставляют на дом. Куда мы летим?       Он усмехнулся.       — Не домой.

***

      Как оказалось, это было озеро. Озеро Каддо, если быть точным. Я никогда там не была, хотя оно находилось всего в пятнадцати милях от Шривпорта. Люди рассказывали, что там очень красиво. Национальный парк, полный болот, которые выглядели совершенно первобытными. Кипарисы, испанский мох, ленивая вода, которая не двигалась месяцами. Место кишело покрытыми чешуей и кожей животными, рожденными для скольжения, плавания и ползания. Красиво, но крайне нежелательно для людей — с их неуклюжими конечностями и несуществующими плавниками. Благодаря этому факту и статусу национального парка строительство вокруг почти не велось.       Но Эрик, как всегда, видел возможности.       Когда мы приблизились к болотистым лесам и отлетели подальше от цивилизации, я смогла разглядеть крышу, проглядывавшую между ветвями особенно густой группы деревьев.       — Вот сюда, — сказал он и направился к ней.       — Что это?       — Твой подарок.       Мы приближались, постепенно снижаясь, и я смогла разглядеть его целиком. Красивый дом на сваях, возвышавшийся над илистым пейзажем. Ни дорог, ни причудливой подъездной дорожки. Этот дом построили с явным намерением сбежать от всего мира: попасть в него можно было только на лодке. Я испуганно выдохнула, когда мы приземлились на мостки из очень дорогой цельной древесины.       — Кто здесь живет? — спросила я, глядя сквозь стеклянные стены, которые казались частью окружающей природы.       — Мы, — ответил он. — Когда захотим.       — В каком смысле?       Он сунул руку в карман и вытащил колечко, на котором было всего два ключа.       — Мой дом в Шривпорте известен другим. Наша королевская резиденция еще не достроена. Я обнаружил это место несколько лет назад, когда искал себе убежище. Зачаровал владельца, и он продал его мне. Дом был моим. Теперь он твой.       — Эрик! Ты украл его! — Я шлепнула его по голове.       — Я щедро заплатил ему за это, а потом намекнул, что он подустал от комаров.       — Вор! Господи, иногда я просто поверить не могу. — Я посмотрела на ключи в его пальцах и мысленно выругалась: он ощутил мое волнение, несмотря на нотации. Я застенчиво фыркнула и прижалась лицом к стеклу, заглядывая в роскошную гостиную с огромным камином, кожаными диванами, плетеными коврами и даже чучелом лосиной головы на стене. Настоящий деревенский шик.       — Так кем же он был? Владелец.       — Писатель ужастиков. Он приходил сюда, чтобы изолировать себя от всего на время работы. Его пугали аллигаторы. Он написал свои лучшие романы, когда жил здесь.       — Я его знаю?       Он бросил на меня один из этих раздражающих взглядов — будто знал, но не говорил.       — Полагаю, да. "Нью-Йорк Таймс" вечно преследует его задницу, ища свой следующий номер один.       Я сморщила нос, глядя на причудливое половое покрытие кухни.       — Он ведь не чудил здесь, не так ли? Не хочу никаких сюрпризов от нового дома       — Уверяю тебя, все чудачества он отослал издателю.       Я отвернулась от дома и, хихикая, прильнула к нему.       — Тебе нравится? — спросил он, ухмыляясь.       — Это прекрасно. Не совсем Форт Нокс, но да, мне нравится.       — Его сила в изоляции. И окнах. Вампир ни за что не станет отдыхать в таком солнечном и открытом доме. Это последнее место, где меня будут искать.       Я склонила голову набок.       — Так какого черта ты купил его заранее? Ты бы там испекся!       — Спальня светонепроницаема. И я никогда раньше не пользовался этим местом. Это был всего лишь вариант.       Я протянула руку и взяла ключ.       — Я должна заставить тебя вернуть его писателю, — я вставила ключ в замок раздвижной двери. — Он, очевидно, вложил много труда в этот дом.       За дверью меня встретил аромат кедра. Я глубоко вдохнула, невольно улыбаясь. Солнечный свет лился на каждую поверхность. Я прошла прямо на кухню и открыла стоявший на стойке контейнер с надписью "кофе". Он был наполнен до краев. Я изогнула бровь и посмотрела на Эрика.       Он пожал плечами, проходя внутрь, и закрыл за собой дверь, немедленно заперев ее.       — Возможно, я попросил Пэм затарить его едой.       Я наполнила кофеварку, улыбаясь ему.       — Ты ужасен. Ворующий и властный.       — Я хорошо заплатил этому человеку, а Пэм потребовался час на закупки. Ей доставались задания и похуже.       Включив кофеварку, я побрела в гостиную, где Эрик уже начал разводить огонь. Устроившись на диване, я смотрела на его широкие плечи, пока он занимался домашними делами.       — Спасибо, — сказала я. — Я не приму его как свой, но мне нравится, что ты привел меня сюда. Я чувствую, что мы за миллион миль от всех.       Сложив дрова в аккуратную пирамиду, Эрик чиркнул спичкой о ботинок и бросил ее к основанию стопки. Пламя колебалось, тускнело, затем начало разрастаться.       — Он твой. Даже если мне придется приклеить ключи к твоей руке. И нам есть что обсудить.       Я облокотилась на спинку. Звучало так, словно мне нужно было устроиться поудобнее для долгой беседы.       — А что сказал Алсид?       Мелькнул вихрь, и вот Эрик уже лежал на диване, положив голову мне на колени.       — У него стояк на твою кузину. И кто-то следил за ними в течение последних нескольких дней.       — Вот черт. Он знает, кто это?       — Нет, но он описал ее. Похоже, за ними наблюдает Клодин. По крайней мере, очевидно, что это женщина-фея.       — Откуда он знает про фей? — спросила я.       — Он и не знает. Но она прекрасна и оргазмически ароматна. Он знает достаточно, чтобы понять, что она похожа на тебя.       Я опустила глаза и увидела, что моя рука уже была в его волосах, рассеянно расчесывая их так и этак.       — Как думаешь, чего она хочет?       Он помолчал. Голубые глаза медленно закатывались от удовольствия.       — Точно не знаю. Я разрешил ему принять все меры предосторожности, которые он сочтет необходимыми.       Я выдохнула.       — Если это Клодин, я бы не слишком беспокоилась. Уверена, она не опасна.       — Почему ты так уверена?       — Ну, не на сто процентов. Но едва ли она откроется мне и будет относиться как к равной, а потом начнет преследовать мою кузину.       Он поудобнее угнездился у меня на бедрах.       — Вполне справедливо. Но это может оказаться даже не Клодин. Я готовлюсь к худшему.       — Я ценю это.       Некоторое время мы сидели молча. Огонь медленно разгорался, затем стал весело потрескивать, разгоняя холод ранней зари и согревая все поверхности дома. Сквозь невидимые стены открывался обзор во всех направлениях. Болота неспешно просыпались, оживляясь птичьими криками. Меня клонило в сон. Я действительно превращалась в спутницу вампира. Солнце наводило на мысли о том, что пора ложиться спать, а не вставать.       — Кстати нам нужно подумать о встрече с Маб, — сказала я, зевая.       — Да, — сказал он. Но не стал развивать тему.       Веки опускались.       — Действительно нужно.       — Мм-хм-м.       Я уже едва видела его лицо у себя на коленях. Его глаза были закрыты. Он засыпал.       — Эрик. Мы должны… поговорить…       — Да.       Не помню, что было дальше. Должно быть, мы заснули. А когда я проснулась, мы все еще были в лесу, за исключением того, что он был золотистым и потусторонне красивым.       Я чувствовала запах печенья.       Блять.       Мой вампир продолжал отдыхать у меня на коленях. Вокруг нас мерцал мир фей. Внезапно раздался хлопок. И еще один. И еще. Пока нас полностью не окружили феи. Они стояли вокруг, изучая меня насмешливыми взглядами, а Эрика — испуганными. Последний хлопок возвестил о прибытии Маб. Она стояла прямо перед нами; холодные глаза смотрели на наши свернувшиеся калачиком в позиции для сна тела.       Нас с Эриком наконец-то призвали.