Pretty kitty

Эрик

      Я едва взглянул на нее, пока мы одевались.       Я почти не смотрел на нее, когда мы выходили из «Фангтазии» и ехали домой.       Я заставил себя не смотреть на нее во время быстрой инспекции периметра дома на наличие возможных шпионов. Затем я проверил электронную почту, ожидая письма от Администрации или каких-либо новостей о моем округе или бизнесе.       Я не хотел смотреть. Взгляд на Сьюки (особенно когда я знал, что она без трусиков) подрывал мою концентрацию и творил ужасающе отвлекающие вещи с моим членом. Она взобралась на мой стол, сделав вид, что тянется за одеждой, развела колени пошире и спровоцировала меня своей восхитительной, приглашающей киской. У меня не было выбора. Я трахал ее еще до того, как осознал, что пересек комнату.       Она, кажется, даже не подозревала о силе своего влияния, и это раздражало. Она поскакала наверх, словно гребаная Ширли Темпл, крикнув, что собирается принять душ и переодеться (ПП: актриса, известная множеством детских ролей. Обладала внешностью девочки-куколки. Символ невинности и детства). Светлые волосы подпрыгивали за спиной. Я видел краем глаза, как маленькие белые туфли скрылись на верхней части лестницы. Эта невинная обувь едва ли не провоцировала меня пойти наверх и продемонстрировать, насколько милыми я их находил. Был ли я выше того, чтобы взлететь на лестницу, завалить мою фею и снова трахнуть сзади, пока она будет триумфально смеяться над моим полным отсутствием контроля?       Если бы я не брал ее полдюжины раз за последние сутки, возможно, именно так бы и случилось. Эта девушка водила мои яйца на поводке, дополнив маленьким колокольчиком. Куда бы она ни пошла, они следовали за ней, как нетерпеливые лабрадоры, покусывая ее ноги и умоляя о внимании. Если подумать, все те женщины, которых я трахал в этом огромном мире и которые ничего для меня не значили, оказались забавной тратой времени. Они преследовали меня с той же жалкой преданностью, с которой я теперь относился к Сьюки. Я сам себе опротивел; некоторое утешение приносило лишь то, что обладательница моих шаров была ангелом и никогда бы не воспользовалась этим, чтобы причинить мне вред. Тот факт, что я владел ее сердцем, тоже утешал, хотя и не так сильно, как хотелось бы. Каждый раз, глядя на нее, я видел алмаз размером с человека; безупречный, яркий и привлекавший внимание каждой своей гранью. Она, возможно, была слишком скромна и мила, чтобы знать себе цену, но я знал, что каждый вампир в мире мог бы увидеть ее моими глазами. Под каменным фундаментом уверенности это потрясло меня до костей.       Я был сильнее большинства из них, но не сильнее всех.       Они могли попытаться забрать ее. Попытаться соблазнить ее. Я не знал, какая перспектива ужасала меня сильнее. У меня задрожали руки. Теперь я знал, что ее не могли укусить, но что насчет ножей? Пуль? Любовных заклинаний? Я представил на ней чужие руки, наказующие или ласкающие. Ее прекрасные глаза, расширенные от страха… или интереса.       Нет. Она была моей. Ее кожа, ее разум, ее свет и эти охуенно красивые глаза — все это было моим. Она заботилась лишь обо мне. Блять, да ее свет выбрал меня еще до того, как кто-то из нас понял, насколько идеально мы сочетались. Мы, черт подери, предназначались друг другу. И в то время как я мог быть одним вампиром из миллионов, моя фея была одной из десятков, если не меньше. И она принадлежала мне. Мы были одним целым.       Я раздраженно зарычал. Боль в груди, возникшая из-за расстояния между нами, сообщила мне, что это бред сивой кобылы. Не были мы единым целым. По крайней мере, физически. Она, может быть, всего лишь поднялась наверх ради душа, но это уже иллюстрировало, что она не могла жить, обвившись вокруг моих бедер, как я ей угрожал в офисе. Она могла уйти. Могла быть похищена. Боль в груди состояла из двух: первой была моя кровь внутри Сьюки, взывавшая ко мне и желавшая моей близости. Второй был ее свет, что горячо пульсировал, требовал найти его владелицу и защищать ее, любить каждой клеточкой моего существа.       Наши разделенные силы были голодными маленькими ублюдками. Кровь, что я дал ей, и свет, что она отдала мне, не могли удовлетвориться, пока мы не соединялись — кожа к коже — и трахались, крича и забывая обо всем, кроме нас двоих.       Но как бы я ни хотел, мы не могли трахаться вечно.       Отвлекаясь от исследования, я склонил голову и послушал журчание воды в душе наверху. Сьюки тихо напевала себе под нос. Никакой конкретной мелодии, просто мягкое гудение счастливой девушки.       Мой рык усилился. Я хотел видеть эту Клодин. Сейчас же. Хотел, чтобы она встала передо мной и гарантировала, что Сьюки разделила со мной бессмертие. Хотел, чтобы она заверила меня, что фолиант фей был руководством, в котором говорилось, что мы будем жить вечно. Вдали от врагов и ревнивых соперников, со списком необитаемых островов, на которых мы могли бы прожить остаток наших безграничных дней.       Книга была, наверное, в шесть дюймов толщиной, но меня волновала только эта выдержка. Сьюки не должна умереть. По крайней мере, человеческой смертью. Если ей отпущены еще пять тысяч лет, полагаю, это могло стать завидным компромиссом. Это было много. Пять тысяч лет казались лебединой песнью — если это было все время, что было дано мне с моей спутницей. Но я бы принял это. Принял все, что было бы лучше пятидесяти с небольшим человеческих лет, в течение которых Сьюки состарится и захворает. Если потребуется, я выслежу само время и прикончу ублюдка.       Стряхнув мрачные мысли, я схватил телефон и нажал кнопку быстрого набора.       Она ответила после первого гудка.       — Такси «Отъебись». Подвезти или подъебать?       — Подъебать, — выбрал я. — Все готово?       — Твое последнее светловолосое приобретение отвезено к кузену. — Я чувствовал раздраженную ухмылку Пэм. Ее язык скользил по линии зубов.       — Хедли, — поправил я. — Не относись к ней, как к моей. Только Сьюки.       — Хэппи, — криво повторила она. — Если ты настолько выше собственных пристрастий, могу я заняться ею?       — Пэм, — предупреждающе урезонил я.       Она вздохнула, огорченная.       — Ясно.       — Хорошая девочка. Мне нужно, чтобы ты нашла двух охранников: вампира и дневного ходока, предпочтительно оборотня, которым мы сможем доверять.       — Неужто твоя задница слишком занятая и голая, чтобы как следует охранять Сьюки?       — Завали. Охранники для ребенка. Хедли не имеет особого значения, но ее сын очень важен.       Пэм замолчала.       — Ребенок в окружении сверхъестественных охранников не раскроет наши карты?       — Нет, если они будут держаться в стороне. Ребенок и его родители не будут в курсе.       — Хорошо. Я этим займусь.       Я повесил трубку. Провел рукой по волосам, встал перед камином и погрузился в свои мысли.       Внезапно свет в моей груди вспыхнул и весело заплясал. Две нежные руки обвили сзади мою грудную клетку. Подаренная мною кровь прижалась к моей спине и зажужжала столь же радостно, приблизившись к своему хозяину.       — Сьюки.       — Это странно, что я по тебе скучала, пока была наверху? — подумала она вслух, прижимаясь щекой к моим лопаткам. Запах персиков и мыла сообщил мне, что она нашла гель, который я для нее купил. Она, кажется, предпочитала фруктовые ароматы, поэтому я выбрал их, надеясь, что они ей понравятся.       Я слегка улыбнулся, положив руки поверх ее ладоней на моей талии.       — Нет.       Я позволил ей обнимать меня, наслаждаясь тем, как она начала мягко покачиваться, словно успокаивала ребенка. Я расслабился и позволил ей раскачивать меня. Назад и вперед. Назад и вперед.       — Я не хочу вызывать Клодин. Я хочу провести день с тобой. Наедине.       Моя улыбка расширилась.       — Я тоже.       — Но ты будешь настаивать, что мы должны ее увидеть, не так ли?       — Да.       — Потому что у тебя есть вопросы.       — Верно.       — Таким образом, нет никакого смысла спорить?       — Вообще никакого.       Она ухмыльнулась мне в спину.       — А что, если я буду спорить голышом?       — Я трахну тебя и снова скажу «нет».       Ее сердце затрепетало. Я ощутил его своими ребрами. И ухмыльнулся.       — Не думаю, что это сдерживающий фактор, — пробормотала она, потирая лоб о мою футболку.       Черт подери ее мягкий голос. Я обнаружил, что уже планирую, как реализовать ее игривую угрозу. Ее хриплые вздохи и твердая, высокая грудь, прижатая к моей спине, едва не разозлили меня — так сильно они отвлекали. Я повернулся в ее руках, подняв их с моего тела.       — Нет времени на игры, — увещевал я, глядя на нее сверху вниз. Она надела мягкую серую безрукавку и пару очень неуместных крошечных коротких зеленых шорт. Ее ноги были голыми. Даже не говоря вслух, она просила об этом.       Ее губы раздраженно сморщились.       — Злюка.       Усмехнувшись, я достал книгу из сейфа. Протянул ее ей.       — Через полчаса рассветет. Где бы ты хотела попробовать?       Она пожала плечами и приняла фолиант.       — Не думаю, что это важно. Клодин плевать, появится она в библиотеке, гостиной или даже кладовой. Единственное, что ей не понравится, — это ты. Вампир и все такое.       — Кладовая? Зачем она мне?       Она снова пожала плечами, прижимая книгу к груди.       — А зачем тебе кухня?       — Досталась вместе с домом.       — Да, но в домах такого размера всегда есть странные комнаты. Пещера Бэтмена, комната страха, посеребренные шкафы, секретные нычки для извращенцев, подземные гидропонные фермы и, конечно, гигантская комната, наполненная долларовыми купюрами, где ты сможешь кататься голышом. — Она загибала пальцы, подсчитывая свой список.       Ее разум был просто замечательным. Я провел пальцем по ее щеке.       — Для чего мне кататься голышом в деньгах?       — Не знаю. — Она посмотрела на меня с дразнящим равнодушием. — Делать денежного ангела? (ПП: отсылка к игре «Снежный ангел»: человек ложится в снег, размахивая руками и имитируя на снегу рисунок крыльев).       Денежный ангел. Я обхватил ее лицо и грубо поцеловал. Она хихикнула в мой рот, целуя меня в ответ с самодовольной, победной ленцой, от которой я целовал ее все яростнее. Боже, она сводила меня с ума.       — Завтра позвоню подрядчику. Он построит любую странную комнату, которую ты захочешь.       Она фыркнула в мои губы.       — Верно. Двое нуждаются в гораздо большем, чем эта лачуга на жалкие двадцать тысяч квадратных футов.       Я сделал паузу.       — Двое?       Ее лицо мгновенно посерьезнело. Она опустила глаза.       — Один.       Я притянул ее ближе к себе и цокнул языком.       — Мы связаны на всю жизнь, возлюбленная. Не красней. Ты будешь жить со мной.       Она не смотрела вверх. Смущение окрасило ее щеки.       — Мы не говорили об этом.       — Мы о многом не говорили. Меня не волнует, где мы находимся или чей дом занимаем. С этого момента мы живем вместе.       Я ощутил в ней легкую неуверенность. Странное, незнакомое чувство. Что-то во мне пугало ее. Я наклонил голову и прислушался. Ее пугала моя… несгибаемость. И мое богатство. Она прошептала:       — Я хочу сохранить свой дом. Пожалуйста… — Она подняла голову. Меня встретили глаза, умудренные знаниями о том, на что я был способен. — Пожалуйста, не вреди ему. Не разрушай его, чтобы я точно осталась здесь с тобой.       Мои руки скользнули ниже по спине.       — Ты правда думаешь, что я бы это сделал?       Она застенчиво прикусила губу.       — Я думаю, что ты мог бы. А эти вещи обычно идут рука об руку.       Мои пальцы остановились на симметричных изгибах ее бедер. Я позволил им поиграть там на мгновение.       — Ты любишь свой дом. И ты невероятно горда. Если я разрушу этот дом, это разобьет тебе сердце и ты никогда меня не простишь.       Печаль Сьюки могла соперничать только с ее молчанием. Она ни за что не станет со мной разговаривать, если я поступлю столь легкомысленно. Мне никогда не приходило в голову сравнять ее дом с землей, но это могло стать вариантом, если бы я захотел перехитрить ее и не оставить другого выбора, кроме как жить со мной. Но ее гордость была еще одним препятствием. Эта женщина предпочла бы стать бездомной, нежели позволить какому-то мужчине ставить ей условия. Я был мастером в шахматной игре, но Сьюки просто швырнула бы доску в огонь и посоветовала мне засунуть моего короля себе в задницу.       Насколько я знал, стратегия шахмат не имела ответов на такую игру. И это была еще одна причина, по которой я ее обожал.       Я зарылся в ее волосы. Она не мыла их. Запах персиков затмевал аромат феи. Я наполнил им свои легкие.       — Если пожелаешь, твой дом простоит следующие пять сотен лет. Я объявлю его объектом культурного наследия Луизианы. Создам трастовый фонд, чтобы обеспечить его содержание. Вырою гребаный ров вокруг него собственными руками. — Я нашел под локонами ее ухо и ткнулся в него. — Это успокоит твою боязнь моей непостоянной природы?       Она прижалась ко мне. Разум согрелся от радости.       — Разве твое непостоянство не подразумевает, что в любой момент ты можешь передумать?       Я улыбнулся.       — Наше местоположение не имеет значения, Сьюки. Пока ты рядом со мной. Я бы ни за что не уничтожил твои вещи. — Я замолчал и подумал. — Кроме твоей машины. Ее я разнесу.       Мою руку настиг обжигающий шлепок.       — Я буду целый месяц голодать, если ты к ней прикоснешься.       Мой рот скользил по коже, пока не отыскал ее щеку.       — Ты ее не любишь. Ты водишь ее только из необходимости. — Я постучал по ее макушке. — И ты не чувствуешь ничего, кроме раздражения, когда думаешь об этом. Ты полюбишь меня еще сильнее, когда я куплю тебе новую — даже если внешне будешь злиться.       — Заткнись, — буркнула она.       — Прекрати спорить, — возразил я. — Или я потрачу лишние десять тысяч долларов на твою будущую тачку на каждую последующую минуту обсуждения.       Она усмехнулась.       — Тогда ты покупаешь мне долбаную станцию «Мир», потому что мы будем спорить об этом до второго пришествия.       Ах, если бы она только знала. Когда в начале этого года правительство России столкнулось с финансовыми проблемами и занялось поиском частных инвесторов, чтобы сохранить свою космическую программу, моя корпорация вложила значительные средства в «Мир-2». Я мог без особых трудностей приобрести оставшуюся часть и показать ей документ — просто чтобы увидеть ее лицо.       — Может, отложим это на время? — предложил я, отодвинувшись. Мне хотелось плавать в ее глазах.       Я почувствовал, что она смягчилась, когда посмотрела на мое лицо. И усмехнулся. Она могла быть чертовкой, склонной отказывать мне просто из чувства противоречия, но это не значит, что ей не было трудно сопротивляться мне. Она вздохнула.       — Ладно. Отложим.       — Отлично. — Я коснулся книги в ее руках. — Время встретиться с твоей семьей.

***

      Все началось медленно.       Я стоял на улице со Сьюки, наблюдая, как встает солнце, как его свет играет на ее волосах и отражается от пшеницы и меда. Мы решили, что независимо от пояления Клодин, независимо от места, где мы ее ждали, восход был для нас особенным. Маленькая часть меня все еще испытывала недоверие, встречая рассвет и не чувствуя никакой боли от солнца, обнаружившего мое несанкционированное присутствие. Я внезапно становился снова маленьким ребенком на пляже, слишком близко к бушующим волнам и вдали от безопасных мест, где играли другие дети. Мать била меня по рукам, убеждая, что я еще слишком мал, чтобы сражаться с такой яростной водой.       И я до сих пор ожидал кары от светила, но оно больше не сердилось на меня.       Я посмотрел на свои руки, ошеломленный, пока утро окрашивало мою бледную кожу. Оглянулся на Сьюки. Она держала свою книгу, закрыв глаза и сосредоточившись. Мое истинное солнце.       Я молча ждал. Она не верила, что книга была ключом к призыву, но я не думал, что это могло повредить. Я чувствовал, как она копалась в своем разуме, собирая и отбрасывая мысли, которые могли бы помочь вытащить сказочную родню из норы.       — Клодин? — спросила она в воздух. — Мне нужно увидеть тебя. Ты меня слышишь?       Ничего.       Она поджала губы, зажмурившись крепче.       — Пожалуйста, — умоляла она. — Я знаю, ты чувствуешь Эрика. Он не представляет угрозы, обещаю. Ты приходила в это место раньше, и я прошу тебя об этом снова. Нам нужна твоя помощь.       Птицы над нами счастливо пели на деревьях, листья перешептывались на ветру. Запах Сьюки захватил большую часть моего внимания, наполнив меня своими обычными оттенками похоти. Прошло несколько минут.       — Мне подождать внутри? — предложил я.       Она покачала головой.       — Она не глупа. Она знает, что ты здесь и можешь ходить под солнцем. Если бы ты хотел ее поймать, то запросто догнал бы.       Я снова принюхался. Да. Моя женщина становилась раздражающе ароматной. Я смотрел, как она сменила позицию, откинув голову и прочистив горло.       — Пожалуйста, — крикнула она громче. — Я знаю, что ты меня слышишь. — Она вытянула книгу вверх, словно предлагая. — Что, черт возьми, это такое?       Я делал один вдох за другим. Что-то происходило. Все еще наблюдая за ней, я приблизился на шаг, подняв голову и нюхая воздух. Сьюки не заметила. Она посылала свои вибрации во Вселенную и не видела, как мое настроение внезапно стало хищным.       — Она здесь, — тихо проговорил я, делая еще один шаг.       — Я ничего не чувствую.       Еще шаг. Сьюки запахла, как приманка. Я сглотнул.       — Твой аромат слаще.       Она слегка повернулась ко мне и улыбнулась, не понимая.       — Перестань, — смущенно сказала она.       — Ты не понимаешь. — Я протянул руки и схватил ее. Она тихо ахнула, но поддалась. Я ткнулся носом в ее горло и глубоко вдохнул. — Фея, — произнес я в ее кожу. — Вкусная маленькая фея. — Желание укусить ее стало почти подавляющим. — Позови снова. Скажи, чтобы вышла.       Она очень осторожно вдохнула.       — Ты голоден? — тихо спросила она.       — Я опасно близко к тому, чтобы разорвать тебя на части, — нежно предупредил я. — Скажи. Ее. Имя.       — Клодин, — прошептала она.       Воздух наполнялся чистым светом. Прозвучал громкий хлопок. И вдруг мы были уже не одни. Я оторвал взгляд от точки пульса моей возлюбленной и посмотрел на самую что ни на есть настоящую фею перед нами. Одетая в рваную розовую марлю красавица смотрела на нас нервными расширенными глазами. Ее запах был приятным. Очень похожим на Сьюки, только сильнее. Я наклонился вперед и вдохнул. Она вздрогнула от моего движения и сделала маленький шаг назад.       Странно. Она сочно пахла, но я не чувствовал интереса к ней. Вместо этого я опустил лицо в волосы Сьюки и снова вдохнул, нежась в ее усилившемся аромате.       Клодин, не сводя с меня глаз, обратилась к своей родне.       — Сьюки, — поприветствовала она.       Сьюки улыбнулась, пытаясь выйти вперед и поздороваться. Ни за что. Я сжал ее, тихо рыча и облизывая ее шею, сообщая Клодин о гневе, который я внезапно ощутил от ее присутствия. Сьюки раздраженно пробормотала, стараясь меня оттолкнуть. Ее смущали подобные проявления ласки перед зрителями. Я держал крепко.       Она сдалась, оставшись в моих объятиях, но протянув ей руку.       — Спасибо, что пришла.       Клодин не двинулась навстречу, чтобы пожать руку.       — Ты просила.       Сьюки указала на меня.       — Эрик Нортман, это моя фея-крестная, Клодин. — Затем неловко помахала между нами. — Клодин, это Эрик. Мой избранник.       Я хотел, чтобы она ушла. Чтобы весь мир опустел. Я хотел Сьюки. Сейчас же. Я не хотел видеть никого, кроме нее. Никогда больше. Касаться чего-то еще или смотреть на что-то еще. Мой разум наполнился ею. Запах стер мои знания, воспоминания, заботы. Я помотал головой.       Клодин слегка склонила голову.       — Вампир, — хладнокровно констатировала она.       — Фея, — огрызнулся я.       Сьюки пихнула меня.       — Грубиян! — прошипела она.       Мне было плевать, как и Клодин. Ее холодный синий взгляд не выражал никакого интереса ко встрече со мной. Она смотрела на фолиант, прижатый к великолепным сиськам моей возлюбленной.       — Хватит, — сурово прошептала Сьюки. Я наполнял связь своим мощным, нетерпеливым желанием. Она не имела ни малейшего представления.       — Что вы наделали?       Вопрос Клодин отвлек внимание Сьюки. Клодин уставилась на книгу в ее руках.       — Что вы сделали?       Следуя направлению ее взгляда, Сьюки протянула книгу и извинилась.       — Мне жаль, — машинально сообщила она. — Она была у королевы вампиров Софи-Энн. Я украла ее из ее дома, и теперь мне нужно, чтобы ты помогла нам разобраться с некоторыми вещами…       Трепеща, Клодин шагнула вперед и выбила книгу из рук моей возлюбленной. Я в ярости зашипел, когда Клодин положила руки на живот Сьюки, глядя на нас с изумлением. Только оно удержало меня от убийства.       — Это, — тихо выдохнула она, перебирая серую ткань футболки. — Сьюки, как такое возможно? Свет нашего рода…       Сьюки оглядела себя, хмурясь от странного тона кузины.       — О чем ты?       — Чистый свет, — прошептала Клодин, не отвечая. Она посмотрела на меня. — Наследник, — благоговейно произнесла она. — Что ты сделал, вампир?