Просто жить

      Он не лгал, когда он сказал Ушио, что сыт.       Его жизнь всегда была полна отчаяния, горя и гнева. Времена, когда он чувствовал даже клочок счастья, были миниатюрны, и значительно омраченные всей темнотой, которая наполнила его. Он думал, что ненависть была единственным чувством, что он мог чувствовать, пока он не встретил их. Рама, и его сестра. Мысль о ненависти их, заставляла чувствовать себя настолько неправильной, насколько абсурдной и невозможной.       Снова его эгоизм гарантировал упадок счастья, которое он наконец нашел.       Он разместил их выше других, и заплатил цену. Если бы он остался, если бы он защитил всех, то, возможно, они жили бы. Он жил бы. Живший, чтобы жить. Быть человеком… Тем, кем он не считался.       Но вместо этого, его эгоизм и гнев породили окончательное зло, и он был проклят, чтобы жить с последствием в форме демона. Демона, которым он всегда считал себя.       Как нелепо…       И еще более нелепо было то, что поскольку он демон, он понимает все, чего он не сделал как человек. Это означало принимать, защищать, помещать других перед собой. Он видел в Ушио пользу человечества. Все, что он пропустил как человек, полный ненависти. И только тогда он начинает видеть мир новыми глазами.       Только когда он встретил Ушио, он действительно прекратил быть дураком …       Сражение было закончено, и поскольку он был окружен утешительным золотым жаром, он знал, что его время наконец настало.       Наконец … он мог отдохнуть.       Он присоединился бы к Столикому в вечном сне. Сне, который должен был наступить несколько тысячелетий назад.       Наконец, он мог оставить этот мир без извинений.       И поскольку воспоминания вспыхнули перед его глазами, поскольку последняя часть его энергии медленно таяла, с жаром, который окутал его, еще одно воспоминание настигло сознание…       Она улыбалась, та блестяще-глупая ее улыбка, когда она наклонилась, чтобы коснуться его носа пальцем.       «Да ну тебя, Тора-тян. До сих пор моё имя запомнить не можешь? Я Маюко, Иное Маюко».       Задумавшись о ней… Она была тем человеком, который открыл ему глаза. Тем, кто всегда помещал других перед собой.       Он наконец понял смысл её слов: «Плевать… На грязь.» Она всегда стремилась помочь людям…       И теперь, здесь, в конце его длинной жизни, он был одним из тех людей. Тогда он улыбнулся Ушио… Он знал, что никогда не имел большое количество содержания в этой маленькой книге.       И все же …       Когда он думал о ней, он чувствовал приступ боли и сожаления.       «Жаль Маюко. Похоже, что я не буду в состоянии сдержать обещания после всего…»       Поскольку темнота начала настигать его, он пытался держаться за те последние несколько воспоминаний.       «Мы сможем вместе прогуляться по тихому городу…» Теплота ее улыбки.       «Я думаю, было бы замечательно, если бы ты был человеком, Тора…»       Проникающий вид ее глаз.       «Позовем Асако и Аоцуки, устроим двойное свидание…»       Чувство ее рук на его гриве.       «Я куплю тебе много гамбургеров!»       Сила ее объятий.       «Посмотрим аниме-фильм…»       Комфорт ее присутствия.       «Я свяжу тебе шарф …»       Доброта ее слов.       «Почищу для тебя яблоки…»       Любовь к ее друзьям.       «Ты любишь сладости?»       Упорное упорство.       «Я испеку тебе пирог…».       Тихое понимание.       «А ты прокатишь меня на велосипеде…»       «Давай поситим разные места…»       «Ты говорил, что съешь меня сразу же после Ушио…»       Уверенность в словах.       «Получается, ты никогда меня не съешь…»       'Похоже, что я и вправду не смогу съесть тебя…'       «Я люблю тебя… Тора…»       'Почему ты любишь меня? '       «Кажется, я четвертая оякуме. Когда мы заточим Столикого, я буду жить длинной жизнью и следить за ним».       'Да, правильно. Именно тогда я понял её…'       «Эй, Тора… Даже после ста лет… возможно, двести… Ты будешь защищать меня, не так ли?»       Как мог… Как он мог позволить ей пожертвовать собой еще раз… Человеку, за которого он был ответственен?       Да… Там было что-то более важное. Что-то вне его и его собственного эгоизма. Его собственная гордость. Его собственная вина.       Она была более важной. Ушио был более важным. Живые были более важными. Они были все больше, чем он. Больше, чем он и его собственные глупые ошибки. Он застрял в своем собственном прошлом. Но у них всех все еще было будущее. Будущее, которое он не позволил разрушить Столикому. Существу, которое он создал.       И вот почему… поскольку темнота начала охватывать как знание, что он защитил, это очень будущее чистило его душу… он был доволен.       'Спасибо, Ушио… Спасибо, Маюко… Жаль, что я не смог попрощаться. Я сожалею, что не смог сдержать все свои обещания… Я сожалею, что не мог дать вам все, что вы хотели и все, чего вы заслужили. И спасибо… за то, что любили меня таким, каким я был. Глупым монстром и всё…'       «…Тора».       «Очнись… Tора».       «Ты пока не мертв…»       Поскольку сознание начало возвращаться к нему, определенная теплота — также. Эта теплота была незнакомой ему. Чувство, которое он не мог описать. Это было что-то, что он никогда не чувствовал прежде, но это заставило его чувствовать себя более энергичным и живым, чем он когда-либо чувствовал себя как человек или демон.       «Ч-что… Я… Не мертв?»       Он был уверен, что умер. Он чувствовал, что его собственная жизненная сила исчезла. Как он может все еще быть живым? Это сон?       «Шагакуша… Наготобимару… И, как ты теперь предпочитаешь… Toрa…»       Поскольку Toрa открыл глаза, свет, с которым он встретился, почти ослеплял, и он должен был смотреть искоса, чтобы быть в состоянии наблюдателя. Через свет он смог видеть схемы и формы чего-то, но он не мог сказать, были ли они человеческими или демоническими. Все же… что-то подсказало ему, что они не были ни тем, ни другим. Чувство, которое изошло от них, было и вне человека и вне демона. Это было почти пересиливающее присутствие, которое оставило его замороженным и испуганным.       «Кто Вы?»       Его голос казался странным для его ушей… это не был обычный грубый и скрипучий голос, который он привык слышать в течение прошлых тысяч лет. И все же, это также было незнакомо.       «Мы — существа Жизни и Создания, Смерти и Разрушения. И мы принесли тебя сюда, чтобы предложить второй шанс».       Беспорядок наполнил его существо, и тысячелетия недоверия заставили его нахмурившись глядеть на существо.       «Что, черт возьми, это означает?»       «Toрa, ты подвергся испытанию, которому никто перед тобой не подвергся. Ты лишился жизни из-за нашей собственной небрежности в существе, известное, как Столикий. И все же, благодаря тебе и мальчику, известному как Ушио, существование этого мира больше не под угрозой. В качестве компенсации, мы хотим сделать то, что мы никогда не делали прежде. Если ты хочешь принять, ты будешь в состоянии воссоединиться с миром, который ты оставил. Не как демон, известный как Наготобимару, а в человеческой форме. Тебе не доводилось жить как человек. Мы предлагаем тебе второй шанс, чтобы начать вторую жизнь.»       Тора чувствовал острую боль в груди, воссоединение того, что он признал страхом и тоской. По некоторым причинам он знал, что те слова не были ложью. Предыдущее недоверие исчезло. Часть себя знала, что он мог верить всему, что они сказали.       Однако, то, что они предлагали, не было никаким маленьким подвигом.       Они были готовы дать ему его жизнь назад. Так же, мир, который, как он думал, будет в состоянии оставить… Они давали ему шанс возвратиться. Возвратиться к миру, что он рассматривал так долго… Мир, который заставил его испытать только ненависть до тех моментов… Возвратиться, означало бы, что он должен будет столкнуться со всем ужасным, которое шло вместе с таким несовершенным миром…       Но…       Это также означало бы, что он сможет увидеть их снова?       «Вы даете мне этот второй шанс… Что это значит? Куда и когда вы возвратили бы меня?»       Существа были тихи, и Тора задыхался, так как он чувствовал, как будто что-то холодное и горячее вселилось в него, и внезапное стеснение в его груди. Только эта плотность не была болезненной, по крайней мере, не неудобным способом. Прежде, чем он смог что-нибудь сделать, воспоминания, ворвались в его голову, старые и новые, в течение всего времени его существования. Его детство, его звание героя, его первая улыбка, его первая утрата. Он видел годы, проведенные в борьбе со Столиким, чувствовал отчаяние, гнев, сожаление. Он помнил то время, проведенное прикрепленным копьем, чувствовал, что стал более холодным, он вновь пережил свою жизнь за те пятьсот лет, пока он не чувствовал, как будто у него больше не было сердца. Такое замороженное сердце таяло в течение приключения, потраченного с простым подростком, союзниками и компаниями, которых они находили повсюду. Он помнил все это, даже пункт, в котором он чувствовал, что его жизненная сила убежала от него.       «Ты будешь существовать в человеческом теле. Ты родился на земле, а скорее, твоё имя. Ты можешь продолжать быть известным, как Toрa. Ты будешь в состоянии идти среди друзей, которых ты завел в своем заключительном сражении, но они не будут помнить Тебя. Они будут знать только то, что потеряли дорогого друга и компаньона, но у них не будет ясного воспоминания о демоне, известным как Toрa».       Ёкай хмурился. Его новооткрытое сердце и душа, порванная при решении, принятым им. Часть его жаждала остальной мир, смерть, наконец, могла дать ему свободу… Но … Поскольку он вспомнил её… Её и все обещания, которые он не выполнил… Тоска в его сердце возвратилась.       И он знал.       Он знал, каково будет его решение.       И он не мог не задаться вопросом, сделало ли это его эгоистичным или самоотверженным.       Возможно, это было и то и другое.       Все же… Он понимал то, что он сейчас сделает.       «Я приму ваше предложение».