Повелитель сомнений

В ее городе зима. Холодный ветер, белоснежные сугробы. "Эй, скажи, я уже так долго задавалась этим вопросом, почему ты не чувствуешь боли?" Он молчит, вслушиваясь в порывы ветра. И правда, почему? Его не волновали причины, и он принимал это как данность. Она постепенно приучает его к своим длинным запутанным разговорам. Он кривится, отмахивается, но, порой, все же отвечает. "Все эти порезы, выдранные куски плоти, оторванные конечности. Тебе никогда не больно. Знаешь, если у тебя когда-нибудь будет человеческое тело, тебе будет трудно." Она впервые знает о чем говорит. С самого рождения она приучена сдерживаться. Не хватать руками горящие свечки, не прыгать с разбегу с высотных зданий. Она вполне осторожна. Потому что она с рождения помнит боль. Он же забыл эти ощущения и приучен ни в чем себя не ограничивать, даже если на пути смертельная опасность. Однажды он сказал ей, что давным-давно мертв. Не потому ли? "Люди очень хрупкие, знаешь?" "Знаю." Все живое вообще так непостоянно. Стоит задеть тончайшие ниточки и прекрасная бабочка падает на землю пустой бездушной оболочкой. Люди такие же. Они не получили ни клыков, ни когтей. Это сомнительное "разум" тоже не шибко хорошая защита. Она смеется. В ее мире зима. Вокруг ночь и лишь тусклые звезды освещают бескрайнее поле превратившееся в один огромный сугроб. Она одна, и это совсем не сон. Но она отчетливо слышит его голос. Где-то в стороне начинается город, она не торопясь идет туда. В сторону искусственных огней, где за электрическим заревом не видно ни звезд ни настоящего цвета неба. "Мир так изменился." Он впервые говорит что-то сам, а не в ответ на ее болтовню. Она задерживает дыхание, словно ожидая продолжения. Но видимо это лишь случайно озвученные обрывки мыслей. Она идет в тишине, слушая скрип снега под ногами и собственные мысли. Запутавшись в себе, она даже не заметила, как вошла в город. Просто в какое-то мгновение город вырос вокруг нее сам. Так бывало с ней довольно часто, и наяву даже чаще, чем во снах. "Однажды ты тоже умрешь." "Насовсем?" "Возможно." В его голосе чувствуется усмешка. Он не умер, даже если его убили. "Исчезнешь." Снова пауза. Мимо проходят смеющиеся подростки. Им весело. Им жарко. Кровь смешанная с изрядным количеством спиртного, похабные шутки и взрывы беспричинного гогота. Люди убивают себя сами. Такие безвольные. "А можно ведь не исчезать? Просто притвориться, стать невидимкой, скажем." "Нельзя." Она обиженно кутает щеки в клетчатый шарф и прибавляет ходу. На самом деле она давно замерзла, просто никак не могла найти повода уйти в дом. Прикрывает глаза в пыльном подъезде, шарит в карманах осеннего пальто в поисках ключей и попутно рисует на запотевшем окне несуразицу. Торопиться вроде бы некуда. Она везде успеет, а где не успеет - значит не важно. Рассвет, горячий чай и минус тридцать за окнами. "Можно не умирать." Словно напутствие в новый день говорит он.