***
— Эй. — мягко начала брюнетка, сев на кровать, где лежала скрытая под одеялом блондинка. — Астрид, ты как? — Оливия находилась по другую сторону кровати и положила руку на девичье плечо. На несколько секунд возникло молчание, после чего Хофферсон его прервала: — Бывало и лучше. Девушки застыли. Если Астрид говорила так, то стоило бить тревогу. — Слушай. — более твердым голосом начала Хедер, в попытках содрать с блондинки плед, но та упорно сопротивлялась. — Да что случилось? Взгляни на меня! В тот момент, когда хватка блондинки немного ослабла, Хедер удалось немного содрать одеяло, из-за чего она увидела руку и лицо Астрид. Блондинка поспешно завернулась в плед, но от чуткого зрения обоих не укрылось зрелище, от которого обе застыли. — Астрид… — практически шепотом прошептала Хедер, вытаскивая руку уже не сопротивляющейся блондинки из-под одеяла и рассматривая её. — Откуда это? Вся рука Хофферсон, от запястья, до локтя была покрыта мелкими ссадинами, царапинами и синяками. Не менее пораженная Оливия убрала краешек одеяла с лица блондинки и обе тихо выдохнули. У Астрид была разбита губа, а на скуле красовался небольшой синяк. — Кто это сделал? — Торстон сжала руки блондинки покрепче. Астрид выглядела так, будто сейчас она расплачется. Почему-то, именно в этот момент она казалась двум подругам настолько беззащитной, что хотелось схватиться за волосы, забиться в угол и выть да потери голоса. Хофферсон выдержала небольшую паузу, после чего тихо произнесла: — Студентки… — Сколько? — обе девушки подвинулись к ней поближе. — Весь поток. Торстон сжала кулак до побеления костяшек и тихо чертыхнулась. Люди — звери, сделала вывод она. Больше дюжины девушек обрушились на другую, не дав ей даже защититься. Они выиграли нечестным боем. — За что? — Хедер осторожно обняла её. — Я не знаю, честно… Они просто сказали, чтобы мне неповадно было выпендриваться… — блондинка уткнулась подруге в плечо и глубоко вздохнула, в попытке отогнать слезы. — Астрид… Что случилось с твоей косой? — Оливия осторожно притронулась пальцами к прядям волос девушки. — Почему она такая? Коса, ранее доходившая Астрид до лопаток, сейчас едва доставала ей до плеча. — Они от-трезали мои волосы… Хедер сжала зубы. Что, черт возьми, блондинка сделала, чтобы такое заслужить? Ведь после этого случая столько людей будут провожать Хофферсон пронзительными взглядами и тихо перешептываться за её спиной, заставляя ту напрягаться ещё больше. Возможно после этого блондинка даже растеряет весь свой боевой дух. — Астрид, держи аптечку и обработай царапины. Мы в магазин за фруктами. Через час будем. — сказала Оливия, поднявшись вместе с Хедер, обе направились к выходу. — Что, все вместе? — удивилась Хофферсон. — Ага. Потом ложись спать.***
Астрид медленно открыла глаза, попытавшись сфокусировать взгляд на окружающей её обстановке. Хофферсон кашлянула и уже хотела подняться, как правую руку пронзила боль. Зашипев, она подняла её вверх и тут же обнаружила на локте синяк. — Замечательно. — фыркнула блондинка, осторожно поднимаясь с кровати. Она мельком бросила взгляд на часы. 19:34 Ребята уже наверное вернулись. Поправив футболку и подтянув домашние бриджи, она протерла глаза и не спеша направилась к выходу из женской комнаты. У самого выхода она одернула себя, вспомнив, что по виду она похожа на один большой синяк, поэтому спешно натянув на себя толстовку, она поборола желание не показываться друзьям на глаза до того, как синяки уйдут, открыла дверь. Вообще, она не так себе представляла встречу с лучшими друзьями. Все сидели на кухне и спокойно пили чай. Больше всего Хофферсон смутила их потрепанность. А ещё больше — абсолютное спокойствие. Они пили чай, будто в Англии на чайном часу. Спокойно и молча. Не горел телевизор, не было споров, смеха и криков. Единственный шум, который пребывал там — это стук чашек о поверхность стола и шум вентиляции. Когда она вошла в общую комнату, все прошлись по ней взглядом, и она едва удержалась, чтобы не пойти обратно в кровать. Поборов это желание, она направилась к холодильнику взять фрукты, которые по словам подруг, должны были уже быть в холодильнике. Но в холодильнике оказалось все точно таким же. Из фруктов там были те же два мандарина и один банан. — Ээ. Хедер… — собственный голос ей в тишине показался невозможно громким. — Вы ведь за фруктами ходили… А почему их нет? Этот вопрос блондинка посчитала истинной наглостью. Требовать с них что-то ещё пытается, в то время как заставила их за неё волноваться. — Мы их не купили. — спокойно ответила брюнетка, попивая чай и даже не смотря на блондинку. Астрид вдруг захотелось расплакаться. Какой бы эгоисткой она не была — ей хотелось внимания. Хотелось, чтобы за её беспокоились и чтобы её утешили, но почему-то эта холодность ранила её. — А… Ясно… — она, разочаровавшись, хотела пойти обратно в свою комнату, как её остановил голос Иккинга. — У нас есть кое-что получше. — Хэддок неотразимо-хулигански улыбнулся и что-то вытащил из-за пазухи. Этим оказалась распечатанная фотография размером с альбомный лист. — Что эт… — она запнулась, когда увидела, что изображено на этой фотографии. Да ведь это же они! Девушки, которые её покалечили. Глаза Хофферсон стали с каждой секундой становиться все больше. Каждый, увидев изменение в её лице весело улыбнулся. Каждая из этих девушек, что лично внесла лепту в избиение блондинки, выглядела настолько ужасно, что не описать словами. Абсолютно все они были поцарапанными и потрепанными, с синяками и ссадинами. В глазах каждой из них была нереальная злость. Волосы были спутаны и свисали клочьями, а лицо было чем-то изрисовано. — Это… — хриплым от волнения голосом начала блондинка. — Нам настолько понравился твой вид, что мы решили распространить его среди них, как последний писк моды. Даже свою лепту внесли. — пожал плечами Иккинг, весело улыбнувшись. На лице Астрид сама по себе начала появляться широкая улыбка. — Клянусь, я распечатаю это во всех форматах и буду любоваться. — съехидничала блондинка, стараясь отогнать лишнюю влагу с глаз. Все тихо рассмеялись. — Дайте я вас обниму!!!