Пять раз

      — Я думала, ты умер.       — Не ты одна.       — Ты не будешь шутить на эту тему. Правда?       Тони раздумывает, но в голове пусто. Он мерзнет, одежду пропитывает кровь, а Пеппер смотрит на него как никогда большими и пытливыми глазами.       — Нет, — тихо отзывается. — Шутки закончились.       — Хорошо. Отлично.       Она касается кончиками пальцев его виска так легко и осторожно, будто боясь поранить.       — Ты нажала на кнопку, — не верится Тони.       — Ты сам сказал нажать мне на кнопку, — уточняет Пеппер.       — Мне пришлось орать, чтоб ты нажала на кнопку.       — Тони. Без шуток.       — Ну хоть одну?       Ему хочется ухмыльнуться, но это чертовски больно.       — Поверить не могу, ты сказал нажать на кнопку, — в ее голосе звенит столь незамутненная недоверчивость, что пугает Тони похлеще смерти. — Ты думал, мне раз плюнуть? Чуть… не убить тебя? Ты меня довел!       Тони знает, что должен что-то сказать, хочет ответить, но во рту сухо, а язык вдруг отнимается. Мир перед глазами мутнеет, темнеет, смещается и дрожит. Еще чуть-чуть, хотя бы минутку. Он очень хочет договорить с Пеппер…

***

      В небольшом зале мелькают вспышки камер, едва слышны вопросы журналистов, и все это тихим шепотком повторяет «это твоя жизнь», а взбодрившийся Тони наконец-то выдыхает.       Взгляд у Пеппер — она безмолвно отправилась за ним подальше от прессы — будто он непослушный ребенок, попавшийся, когда выливал краску на школьный пол. Уголок рта у нее опущен.       — Журналы и телевидение постоянно зовут тебя гением.       Она произносит слова отстраненно, постукивая ногтями по планшетке, смотрит на носки туфель, не на него.       Тони с осторожностью тянет:       — И?       И тогда Пеппер заглядывает ему прямо в глаза:       — Я в жизни не встречала человека глупее тебя.       У Тони вырывается не вполне уместный смешок.       — Если б ты добавила в конце «сэр» или «босс», вышло бы круче, Пеппер. Вежливость вместе с оскорблением — вот это бы зазвучало, но ты упустила шанс.       Она щурится:       — Ты понятия не имеешь, что теперь начнется?       Он пожимает плечами:       — Детки станут просить у меня автограф? Я супергерой, мне не сложно.       Пеппер делает к нему пару шагов. Вот это плохо. Каблуки цокают по полированному полу. Знает ли она, что и смотря на него даже снизу вверх, вполне способна пристыдить?       — Ты не супергерой, Тони.       Опять дергает плечом. Внутри поднимает голову злость: почему он не может гордиться «Железным Человеком»?       — Нет? Тогда я просто супер.       Она уже не скрывает усталости. Не той, вызванной суматохой прошедших дней, когда их чуть не убили, потом чуть не убили Тони, потом больницей, пресс-конференцией и остальным. Эта усталость совершенно иного рода.       — Ты живой человек, — сухо сообщает она. — Несмотря на этот железный костюм…       — …не железный, а из сплава…       — И эти разработки. И мозги. Гений не убережет тебя от смерти, а ты на нее напросился. Ты взбесил преступников и предложил им просто… найти тебя в справочнике, прийти и пристрелить.       — Я…       — Не говоря уже о судебных исках.       — Для этого у меня есть команда юристов, которым неплохо платят, — быстро отвечает Тони, чувствуя, что его загоняют в угол.       — А я?       — Ты?       — Может, ты с радостью сделал из себя мишень, но ты нарисовал ее и на мне. Я на линии огня, Тони.       — Я бы не… — Тони резко замолкает. Он бы не что? Целенаправленно не подверг ее опасности. Нет, ни за что. Она самое ценное, что у него есть, именно поэтому он не может в этом признаться и объясняет по-глупому, как может:       — Я защищу тебя.       Пеппер выгибает бровь:       — А сможешь?       Тони не находится с ответом.

***

      Она разглаживает юбку с упорством, которое Тони видел лишь в фильмах о 70-х, где главную роль играли Фэй Данауэй или Джейн Фонда.       Он волнуется и переводит дыхание, на глаза попадается опрокинутая пустая кружка кофе, который он уже выпил. Голова кружится. Он не занимался этим с тех пор, как все пошло наперекосяк. Не хотел, не так, как обычно. Впервые в жизни Тони с легкостью отказался от девушек. Может, из-за миссий. Или из-за Пеппер. Впервые с достижения зрелости его жизнью управлял не член, а сердце. Чудовищная мысль. Или же член пришел в согласие с сердцем. Нет, еще хуже.       В чем бы ни крылась причина, Тони окрылен, а кончики пальцев покалывает после прикосновений к коже Пеппер (он обхватывал ее шею ладонью, не отпускал, пока они целовались).       Пеппер разворачивается спиной, застегивая пуговицы на блузке (она прижималась к нему грудью).       — Я не собиралась с тобой связываться, — сообщает она прохладным тоном.       Тони эффектно застегивает штаны и ухмыляется. Он просто счастлив, и дело тут не в обычной химии. Это счастье совершенно ново для Тони Старка и пугает до чертиков.       — Зато отлично справилась! Представь, как круче бы вышло, если б ты собиралась.       — Это не шутка, — сквозь стиснутые зубы выговаривает Пеппер и все-таки разворачивается.       Когда-нибудь ему придется признаться, что она пугает его до смерти посильнее ракеты и бронебойного оружия. Вот только Тони боится, что Пеппер воспользуется признанием в своих целях. Он бы так и сделал.       — Я бы не стал шутить насчет твоих секс-умений.       Но он бы пошутил. И шутит (когда он прикусил ей мочку, она довольно всхлипнула).       Пеппер стреляет в него взглядом — тот трудно понять, но вид у нее обманутый.       — Ты собирался затащить меня в постель.       Оу. Тони старается быть честным, надеясь, что звучит не слишком самодовольно. Пеппер — человек, который знает его лучше всех, но иногда будто специально понимает его в корне неправильно.       — Прямо сейчас нет, не собирался. Разве что в общем. Больше мечтал, чем собирался, если по правде.       На секунду он решает, что сработало. Что если поведет себя трогательно, она успокоится, услышав, что хочет. На секунду он на сто процентов уверен, что выиграет. Но Пеппер замыкается, хотя в глазах остается какой-то огонек, и выпрямляется (как она смотрела, заметив на его плече сплошные ссадины после того, как он снял костюм, как поцеловала его первой).       — Это ошибка.       Ожидаемо. Был бы он азартным (а он азартен), Тони бы поставил все деньги, что дождется именно такой реакции, если Пеппер с ним переспит. Он не очень понимает, почему ее ответ, произнесенный вслух, так коробит. Не просто коробит, а обижает. Чертовски бесит (она — они, это все — не вписывается в привычную и уютную обстановку компьютеров и машин, но Пеппер среди этого уместна).       — Эй, эй. Ты же хочешь, чтобы я был серьезным. Не говори так. Пожалуйста.       Он ненавидит ощущать себя беспомощным и зависимым. О чем она сама думала? Он Тони Старк, конечно он попытается соблазнить своего помощника, сыронизирует, отлично проведет время и к черту последствия.       Услышав расстроенный голос, Пеппер замирает и бросает на него мягкий взгляд:       — Я не о том… — она одумывается и качает головой. — Но все равно.       Сожаления Тони не нужны. В голову не приходит ни одной остроты, и он молча ее отпускает. Он чертов гений, поэтому до ухода ясно распознает во взгляде Пеппер разочарование.

***

      — Ты же вернешься?       — Волнуешься, Поттс? Вот неожиданность.       — Иди к черту.       Тони отходит на шаг, даже в костюме опасаясь Пеппер. Вряд ли… да нет, точно, он еще не слышал, чтобы она ругалась, кроме развеселившего его «чертблин!», когда Пеппер ударилась ногой о столик, но и тогда не с таким выражением.       — Ты же не уйдешь? — нерешительно спрашивает он. — Или ты разозлишься, накричишь и уйдешь как… в тот раз?       Тони не осмеливается говорить конкретнее. С момента, как они переспали — вот, сказал, — они с Пеппер не смотрят друг другу в глаза. Тони винит больше себя, потому что грустил и утопал в жалости к себе. Но Пеппер мстительна. Она не притворяется, будто ничего не было — иногда он ловит на себе осуждающий взгляд в стиле «как ты мог так со мной?», а иногда она поглядывает на него с нечто похожим на острую тоску, что еще хуже. Ему больше нравится «мистер Старк» сквозь сжатые губы и странные новые паузы.       По правде сказать, Тони с готовностью отвлекается на спасение мира, потому что…       — Я соскучился.       Пеппер склоняет голову к плечу.       — Ты же не собираешься теперь просто так улететь и убиться? Это было бы совершенно неуважительно. Даже хуже той ночи, когда я не дождалась на балконе мартини.       Тони улыбается ей, считая, что теперь можно уходить.       Пеппер останавливает его за локоть. Сквозь костюм прикосновение не чувствуется, но он все равно замирает.       — Ладно, на обратном пути захвачу тебе выпить.       Она не улыбается и прикусывает губу. Тони внезапно озаряет вспышка-воспоминание, как она кончает. Отголосок тепла. Он мог бы озвучить одну из тысячи жестоких шуток или придумать героическую речь, но откидывает эти варианты. Пеппер заслуживает большего, чем пустые обещания. Он не рвется умирать. Постарается остаться в живых, ведь до одури хочет к ней вернуться. Сейчас это все, что можно сказать в защиту Тони Старка.       — Я не собираюсь убиваться, — все, чем он может утешить.       Пеппер закатывает глаза:       — Ну да, сплошь благие намерения, босс.       У нее спокойное лицо, но голос на последнем слове срывается, и прозвучавшее «босс» обнадеживает, как в старые добрые времена.       — Я думаю тебя поцеловать.       — Нет.       В кино герой все равно бы поцеловал девушку; Тони честно обдумывает вариант, но если попытается, наверняка получит пощечину, потому что они не в кино и не герой и его девушка. Они Тони Старк и Пеппер Поттс, чтобы это ни значило.

***

      Взгляд медленно сосредотачивается на окружающей обстановке; под броней, всей в трещинах, засохла кровь, а Пеппер смотрит на него так, будто воспринимает его возможную смерть личной обидой и оскорблением.       В голове крутятся смутные мысли, что это она сняла шлем, но Тони не уверен. Точно не он — руками не пошевелить.       — Когда-нибудь… — хрипло начинает он. Другая бы попросила не тревожить раны и не шевелиться, но Пеппер не другая. — Когда-нибудь я по-настоящему умру, а ты пожалеешь, что была такой злюкой.       Пеппер почти фыркает. Тони может умирать, но это меньшая из проблем. Пеппер глядит на него, словно радуясь тому, что он еще жив, только потому что собирается убить сама.       И в то же время держит его голову, задевая ворот костюма.       — Я спас мир? — с надеждой спрашивает он.       Пеппер чуть расслабляет плечи.       — Ты все равно идиот. Пошли.       Она помогает выбраться из поврежденного корпуса. Тони по-девчачьи стонет, но Пеппер не делает замечаний, что значит, раны довольно серьезные. Она не говорит «скорая едет», но он знает, что так и есть: на нее всегда можно положиться, даже если она злится. Пеппер ощупывает его живот, следуя дорожкам крови, и остальные части тела. Тони со стыдом признает, что думает о сексе.       — Прости.       — За что?       — Прости, что мне нельзя сопротивляться и ты хочешь со мной переспать. С моей стороны так нечестно.       Пеппер по-прежнему не улыбается (руки по локоть в крови, когда же та закончится?), но выдыхает и опускает голову, мазнув волосами по щеке Тони.       И он верит, что все будет в порядке.       Последним перед глазами мелькает лицо Пеппер, освещенное синевой реактора — жизненно важные для него вещи.

***

      Он и не подозревал, что в его спальне такая огромная кровать, пока без Пеппер в ней та не стала казаться пустой и бескрайней. Класс, думает Тони, теперь он стал еще и сентиментальным. Списывает все на остатки обезболивающего в крови или на эндорфин после оргазма. Да, причина именно в них.       Пеппер затягивает у него на плече бинты.       — Что ты делаешь?       — Проверяю, не разошлись ли швы.       Он усмехается:       — Если они не разошлись после такого, все отлично.       — Прошу, мистер Старк.       Фамилия действует на него до странности возбуждающе. Или у него кинк на властность, или он просто дурак. Пеппер краснеет.       — А вы скромница, мисс Поттс. После такого никогда бы не поверил.       Она большим пальцем обводит реактор, кожа там нежная и еще не зажила.       — Не зли меня, — задумчиво тянет Пеппер, глядя на дыру в его груди. — Сомневаюсь, что ты найдешь девушку, которая не умрет со страху из-за этой штуки.       — Не поверишь, какие попадаются извращенки.       Пеппер бьет его по руке. Сильно. Не по ране, но рядом, чтоб до него дошло.       — Ай. А ты?       — А что я?       Тони берет ее за руку и кладет себе на грудь; сквозь ладонь просвечивает мерцающая синева.       — Тебя не пугает то, что ты просовывала мне в грудь руку, играя в доктора?       Тон легкий, но вопрос предельно серьезный. Пеппер прекрасно его знает: от номера соцстраховки до звука, который он издает, когда кончает, это естественное развитие отношений, но при том пугающее.       — Не совсем, — растерянно отзывается она, высвободив руку, и выводит круги на его груди, как делала бы девушка. Тони паникует: боже, она его девушка?       — А гной… — подначивает он.       — Это не гной, гной не… А, ясно. Очень смешно.       — Ты улыбаешься, так что хотя бы чуть-чуть, но смешно.       Пеппер бы возразила (или опять ударила, он еще не научился распознавать ее настроение после секса, но старается), но Тони ее целует. Очень долго целует. Он только недавно чуть не умер, так что каждый поцелуй выходит очень долгим.       — Эй, — Тони отстраняется. — Ты наконец-то мне улыбаешься. Сколько недель прошло?       Он дергает ее за волосы, но Пеппер отмахивается.       — Ты вел себя как придурок.       — Ты тоже.       Она закатывает глаза. Под одеялом Тони придавливает ее ноги своей, заблаговременно отрезая пути к отступлению. Пеппер понимает, куда он клонит, и в наказание берет его за подбородок и целует, покусывая нижнюю губу, пока не добивается стона поражения.       — Ладно, — признает она, одаривая его наполовину возбужденным, наполовину материнским взглядом. — Мы оба придурки. Но я свое право заработала больше.       С этим Тони поспорить не может. И не спорит.       Просовывает руку под ее плечи, собираясь перевернуть и прижать ее к кровати, но рука болит, сводя усилия на нет. Сверху будет Пеппер. Как всегда.