И в горе, и в радости

Декабрь 2012. Хохфильцен. Коридор отеля. - Я опять на КИБУ, - нервно улыбаясь, сообщил Алексей стоящему рядом Жене Гараничеву. Волков только что имел тяжелый для себя разговор со старшим тренером сборной, где и приняли решение выслать из команды именно его, Лёшу. И Женя оказался тем, кто дождался Алексея еще в коридоре, чтобы как раз узнать о его судьбе. - Они уже точно решили? – вскинул брови Евгений. - Ага, - хмыкнул Волков. – Да ладно, я привык. Третий год начинаю с основой, а потом КИБУ. И все. Гараничев хлопнул его по плечу. Лёша вздрогнул от неожиданности: нечасто Женя был столь эмоционален с ним. - Порви там всех! - А то как же иначе, - вздернул подбородок Алексей, хитро улыбаясь. Гараничев собирался сказать что-то еще, прежде чем отправиться на ежевечерний тренаж, но из комнаты неподалеку от них высунулась голова Малышко. - Лёха, хватит ныть, иди сюда! – прокричал Дима, весьма довольный. – Третьим будешь! - Малый, не пали меня, - рассмеялся Волков над последней фразой, прозвучавшей весьма двусмысленно. Дмитрий уже скрылся за дверью, откуда послышался смех Шипулина, а Лёша переглянулся с Женей, почему-то смутившись. - Иди-иди, повеселись напоследок, - по-отечески «благословил» его Гараничев, хихикая. Волков пулей метнулся к номеру парней, которые наверняка в очередной раз задумали что-то веселое и интересное. Конец этапа как-никак, и можно было позволить себе немного развлечься, тем более что для закадычных друзей Димы и Антона соревнования прошли неплохо. Посмеявшись и отдохнув в комнате у ребят, Алексей ближе ко сну покинул их. Вообще, он с любым в команде находил общий язык, но не все подолгу выдерживали болтовню неугомонного Волкова. А что Лёша – Лёша просто был эмоциональным, впечатлительным и разговорчивым, и ему не терпелось всякий раз немедленно поделиться своими мыслями с кем-либо, неважно, с кем. Правда, сейчас, медленно идя по коридору, весь позитив улетучивался быстрыми темпами, и на Алексея накатила грусть. Не желая загружать своего соседа по комнате, Андрея, Волков спустился в холл отеля. В это время суток диванчики, стоявшие полукругом, в холле отеля, что находился не у главного входа, конечно, обычно пустовали. Лёша присел туда, обратил свой взор на красивый распустившийся цветок, стоявший на окне. Названия его он не помнил, но автоматически залюбовался. А меж тем мрачные мысли все наполняли и наполняли сознание Алексея. Ему очень нравилось с ребятами. И, конечно, он хотел побегать на Кубке мира на январских этапах, а то и отобраться на Чемпионат мира, наконец. Лёша чувствовал, что сумел бы разбежаться как раз к этим стартам. Но отчаиваться, разумеется, ему не пристало, однако время-то бежало, и из перспективного юниора Волков превратился уже во взрослого биатлониста. Практика показывала, что в его возрасте пора бы брать вершины, иначе тебя спишут за ненадобностью, ведь конкуренция крайне высока. В каждом выступлении все выдающиеся снайперские качества Алексея куда-то пропадали, а он ведь так хотел показать всему миру, что отличный стрелок, каких больше нет! Снова и снова, из года в год шансы сделать это у молодого биатлониста понижались. Да, никто не мешал ему показывать себя на первых этапах, но, черт, Лёша чувствовал все давление ситуации и попросту не справлялся с волнением. А если и случалось отработать на «ноль» - так, как он умел блестяще, то непременно подводила скорость… Куда же это годится?.. Лёша встряхнулся. Он по-прежнему смотрел на цветок, словно завороженный. Заметив себя в отражении окна, Алексей горько улыбнулся сам себе: нет, снова уезжать с кубка практически ни с чем, в его планы не входило. Он старался держаться с самого начала сезона, внушая себе, что все будет хорошо, и подбадривал, веселил себя как мог. Но все усилия оказались напрасны. Желания разбиты вдребезги. Почему опять он?? - Расстроился, да? – из-за спины Алексея вышел Евгений Устюгов и присел напротив. - Нет, - хмыкнул Волков, мельком взглянув в глаза Жене, но не задерживаясь на нем. Лёша не хотел показывать, что переживает, тем более такому сильному и опытному спортсмену как Устюгов. Ему было легче обдумать все одному, или, в крайнем случае, довериться Андрею, а потом пойти веселиться и болтать с парнями, словно бы ничего и не случилось. Что Волков и хотел сделать на этот раз. - Я же вижу, что расстроился, - отметил Устюгов, всматриваясь в Алексея. Тот все-таки не выдержал такого мощного энергетического напора, коим обладал Женя, и признался: - А то нет. Я показывал не самые худшие результаты, но выгоняют почему-то меня. Я не против Андрюхи, нет, но где же справедливость? - Справедливости нет в спорте, Лёш, - мягко заметил Женя. - Да я знаю, это так, мысли вслух, - совсем расклеился Волков, прислонив ко лбу руку. – Весь сезон опять насмарку… - А нашу победу ты уже не учитываешь? – полушутя, полу злясь, спросил Устюгов, вскинув брови. - Но это в смешанной, а в мужскую-то меня не взяли, - сказал Алексей, чуть улыбаясь. - Лёха, какие твои годы! Побегаешь еще! – воодушевленно произнес Евгений. – Отбрось все обиды в сторону, спокойно выступи на КИБУ и возвращайся победителем. Волков, сдвинув брови к переносице, посмотрел на Устюгова. - Ты тоже смирялся со всем, что говорит тренер? - Ну конечно, нет, Лёша, - ответил Женя. – Если не можешь смириться, то выпускай пар сразу – быстрее переживешь ситуацию и отпустишь ее. Если можешь – оставь обиды сразу. Будешь говорить о несправедливости, когда закончишь карьеру лет через десять и, как минимум, в ранге олимпийского чемпиона, понял меня? – улыбнулся биатлонист. У Лёши на сердце как отлегло: Женя был прав, и он знал, о чем говорит. Эх, не хватало команде опытных бойцов, способных подсказывать такие простые, казалось бы, вещи, испытанные на себе! Но ведь вот он, Устюгов, пусть не настолько уж «ветеран», но во многом мыслил правильно и верно. - Ах, вот он где! – воскликнул неожиданно появившийся в пустом холле Антон Шипулин. Он всплеснул руками, глядя на Алексея в упор. - Что такое? – встрепенулся Волков, оживая. - О, и Устюгов здесь, - обрадовался Шипулин. - Жека, Лёха, пошли смотреть, как Гараничев бесится, - воодушевленно позвал парней Антон, зазывая их рукой. - А что с ним? – теперь уже удивился Евгений, переживая за друга. Тоха с невинными глазами запустил в рот мармеладную конфетку, взятую откуда-то из кармана, и сообщил: - Кто-то спер его любимые конфетки. Горыныч рвет и мечет. - Из-за конфет? – пуще прежнего поразился Женя. Лёша уже вовсю хохотал, представляя взбешенное лицо Гараничева. - Ну не только… Малышко заходил к вам в комнату, - сказал Шипулин Евгению, - и Жека показывал ему новую рубашку, которую купил себе к новому году, со скидкой. В руках у Димы был стакан кефира. И, в общем, там Димка отвлекся, зацепился за провод от чайника, да разлил кефир на рубашку… Но и это еще не все… - Ладно, погоди, неинтересно же будет! – взмолился Лёша, сгибаясь от хохота. – Что Горыныч сейчас делает? - Бегает по коридору и вопит, чтобы Димка постирал ему рубашку, а заодно и вернул конфеты. Малышко заперся в комнате… А я тут… Похлопав глазками, Шипулин скромно улыбнулся и запустил в рот еще одну конфетку. Устюгов, смеясь, все-таки нашел в себе силы и поднялся, чтобы пойти помочь Гараничеву, а Лёша Волков и думать забыл о своих неприятностях, помчавшись вслед за Женей и Тохой. На чью сторону встать в этой запутанной истории, Алексей пока не определился, но любопытство перекрывало все.