Когда твой папа - пират

— Спи, милая. Я пойду, — прошептал Киллиан, нежно прикоснувшись губами к щеке Эммы. Она лишь произнесла что-то невнятное, явно не желая выбираться из царства Морфея, и повернулась на другой бок. Улыбнувшись ее мирному посапыванию, раздавшемуся через несколько секунд, Киллиан аккуратно встал и направился в соседнюю комнату. Войдя в детскую, он сразу подошел к кроватке, в которой в этот поздний час плакала его дочка. — Ну, милая, не стоит плакать, — проговорил он почти нараспев, беря Лею на руки. — Твой папа рядом и готов исполнить любое твое желание, — улыбнулся он, заглядывая в ее ясные, такие же голубые, как и у него, глаза. Плач мгновенно прекратился, и Лея начала внимательно разглядывать Киллиана. Протянув к нему ручку, она дотронулась до его щеки и весело засмеялась, когда он потерся щетиной о ее ладошку. Он повторил этот трюк несколько раз, слушая, как вся комната заполняется веселым детским смехом и чувствуя оглушительное счастье. Лее было уже почти шесть месяцев, и она уже многое умела: переворачиваться, ползать, сидеть, складывать кубики и произносить звуки, очень похожие на «мама» и «папа». Когда Эмма частенько поражалась очередному ее навыку, Киллиан любил упомянуть, что его дочь имеет отличные гены – пиратские. Обычно на этой фразе Свон закатывала глаза и тихонько смеялась, бурча себе под нос, что скорее тут сыграли роль «королевские гены». Без конца вторил ей и Дэйв, но тот вообще считал, что все унаследовали от него его невероятное обаяние и авантюризм. Эмма, Нил, Лея… не так давно он приписал это и сыну Авроры и Филиппа, чем вызвал недоуменный взгляд Снежки и неудержимый хохот своей дочери и Киллиана. Ха! Не тут-то было. Они все еще увидят, какой пираткой будет его Лея. — Да, Лея? Ты же пиратка? — посмеиваясь, спросил Киллиан у сладко зевающей дочери. — Ты уделаешь нос всем этим особам голубой крови, и вот тогда мы с тобой посмотрим на лицо твоего старичка-дедушки. Лея, кажется, согласно кивнула, а затем уткнулась личиком в грудь папы, начавшего напевать старую морскую мелодию, которую слышал еще от своего отца. Бреннан был, конечно, мерзавцем, но голос у него был отменный. Лиам и Киллиан каждый вечер умоляли его спеть им перед сном. Это было лучше любой сказки. Киллиан улыбнулся своим воспоминаниям. Что-то хорошее в его прошлой жизни, несомненно, было, но все это меркло по сравнению с тем, что произошло с ним, когда он встретил Эмму. Их любовь озарила его жизнь светом, вернула его из мрака, в котором он пребывал столетиями, и впустила в его сердце чувства, о которых он давно не смел мечтать. Теперь же он сжимал в руках свою маленькую дочь и чувствовал себя по-настоящему, безгранично счастливым. Как мало, и в то же время как много нужно для счастья. Мало — потому что если раньше он мечтал о мести, пиратской славе и богатстве, теперь ему было достаточно дома и своей семьи. А много — потому что цена этого счастья была непомерно высока, и, чтобы обрести его, им с Эммой пришлось пройти через ад. — Когда-нибудь я расскажу тебе, моя малышка, нашу с мамой историю, — продолжая укачивать Лею, тихо проговорил он. — А пока, спи моя принцесса-пиратка. Через полчаса Киллиан уложил дочку обратно в кроватку. Спокойное дыхание и уже десять минут как закрытые глаза говорили о том, что она заснула. Накрыв ее одеялом и, как всегда, подоткнув края, он собирался выйти из комнаты, когда позади него вновь раздался плач. Лея, освободившись от одеяла, размахивала ручками и ножками, а по ее щекам стекали крупные слезы. Киллиан бросился к ней и через мгновение снова прижимал ее к своей груди. — Ну что же ты, родная? Неужели тебя сегодня одолевают кошмары? Непорядок, — он нежно гладил ее по спинке, а ее маленькие ручки тем временем обвивали его шею. Он попытался припомнить, как в детстве спался от кошмаров. На ум пришел лишь один способ. Когда через несколько минут Лея успокоилась и с улыбкой смотрела на папу, Киллиан надел на нее первую попавшуюся в шкафу теплую кофту на молнии и носочки, а затем бесшумно спустился с ней по лестнице вниз, не забыв забрать одеяло. Прихватив свою любимую кожаную куртку и детскую коляску, он вышел вместе с дочкой на улицу. Воздух был необычайно свежим, а вокруг сгустился легкий туман. Было все еще темно, но предрассветные часы вскоре должны были наступить. Киллиан усадил Лею в коляску и пристегнул ремни, а затем, нежно погладив ее щечку, сказал: — Готова отправиться навстречу приключениям с папой, милая? Словно поняв его слова, Лея улыбнулась ему в ответ и захлопала в ладоши. — Тогда в путь! Медленно продвигаясь через спящий город, Киллиан рассказывал дочке о своих морских приключениях. Иногда они останавливались, и он вставал перед Леей, чтобы как можно более красочно изобразить очередную часть своего рассказа. Схватив лежащую на дороге палку и используя ее в качестве меча, он показывал ей, как сражался в море. Доставал из кармана куртки припрятанный счастливый дублон, чтобы показать ей блеск золота. Изображал на месте, как взбирался в свое время с Эммой на бобовый стебель, и, шумно топая по асфальту, представлялся могучим великаном. И каждый раз Лея внимательно слушала его, улыбаясь или смеясь, когда он корчил очередную рожицу. Когда солнце вот-вот должно было коснуться кромки горизонта, они достигли сторибрукского пляжа. — Ты готова, моя принцесса, к тому, что я сейчас тебе покажу? — заглядывая в коляску, спросил Киллиан. И снова Лея улыбнулась и захлопала в ладоши. — Тогда смотри. Он поставил коляску лицом к морю, чтобы сидящая в ней Лея не пропустила ни одной секунды великолепного зрелища, а сам уселся на песок рядом. Казалось, его дочь затаила дыхание и внимательно всматривалась в немного волнующееся в этот час море. Вот показались первые солнечные лучи. Они весело цеплялись за горизонт, пытаясь обогнать друг друга, и ласково касались морской глади. Бывшее до этого серым и темным, теперь небо захватило несколько лучиков и потянуло их на себя, окрасившись в ярко-оранжевые и нежно-розовые насыщенные цвета. На море появилась светлая дорожка, прерывающаяся набегающими на берег волнами. Она будто приглашала дотронуться до солнца, прикоснуться к нему. Киллиан увидел, как Лея протянула ручки вперед, будто пытаясь схватить вновь появившийся лучик, весело скачущий по волнам, и подержать в руках солнышко, показавшееся из-за линии горизонта. Она весело засмеялась, когда солнечные лучи ласково коснулись ее прекрасного личика, а затем сильно зажмурилась от яркого света. Через несколько секунд, видимо, привыкнув к нему, она приоткрыла глаза и как зачарованная наблюдала за тем, как солнце продолжает подниматься. Когда светило уже приподнялось над водой, а небо полностью просветлело, Киллиан наконец оторвал взгляд от горизонта и произнес: — Это было потрясающе, правда, родная? А теперь, я думаю, нам пора возвращаться домой, пока мама… Заглянув в коляску, он улыбнулся, опустил козырек и поправил одеяло, а затем вновь устремил свой взгляд на море. Наступал новый день, а его Лея мирно спала.