— А нам обязательно туда идти? — какой раз поинтересовался Киллиан. — Я и так все знаю.
— Неужели? — в голосе Эммы отчетливо слышалось сомнение. — Капитан Крюк, наверное, во время своих бесчисленных странствий по морям и океанам только и делал, что принимал роды? Ты это мне хочешь сказать? — с усмешкой спросила она.
— Ну… я…— Киллиан почесал затылок, думая, как лучше ответить на этот вопрос.
— Или, может, в Неверлэнде ты приобрел навыки повивальной бабки?
— Ладно-ладно, уговорила, — сдался он.
— Я так и думала, — довольно улыбнулась Эмма. — Тем более мы оплатили занятия и, между прочим, почти доехали.
И действительно, через пять минут они уже парковали машину на центральной улице Сторибрука. Именно там Эшли, известная в Зачарованному Лесу как Золушка, совсем недавно открыла школу для будущих мам. Там же проходили занятия и для тех, кто успел вкусить радости материнства. Школа пользовалась большой популярностью, особенно теперь, когда жители города могли вздохнуть спокойно, не опасаясь козней злодеев или появления страшных проклятий. Люди начали жить своей жизнью, строить планы, растить детей и наслаждались приближающимся летом.
Столько всего произошло за последний год: их с Эммой свадьба, новость о беременности, волнительное ожидание малыша. Киллиан улыбнулся своим воспоминаниям. Он так долго боялся поверить в то, что с ними происходит, так долго страшился, что все это может быть отнято у них. Теперь же он чувствовал волнение и нечто похожее на трепет. Эти чувства переполняли его, накрывая с головой, оставляя в сердце лишь безграничное счастье.
— Ну что, идем, девочки? — он ласково дотронулся до живота Эммы.
— Мы готовы, — подмигнула ему она.
Киллиан вышел из машины и, обогнув ее, открыл дверцу жене и помог ей выйти. По мере того как роды приближались, Эмме все труднее было двигаться. Он тихонько посмеивался над ней, когда она, держась одной рукой за спину, а другой за живот, передвигалась, как пингвин. В ответ он, конечно, ловил свирепые взгляды, но ничего не мог с собой поделать: милее картины он в жизни не видел.
Несмотря на все подтрунивания, он не мог налюбоваться на Эмму. Она стала еще прекраснее, если это вообще было возможно.
Длинные светлые волосы волнами спадали по ее плечам, глаза блестели, широкая улыбка то и дело появлялась на ее лице — она вся светилась от нескрываемого счастья, передавая его всем вокруг. Рядом с ней было так тепло и уютно.
Однако в последнее время он стал замечать, что она чем-то взволнована, но упрямо отмалчивалась о причинах своего беспокойства, будто вновь хотела замкнуться в себе. Когда несколько дней назад Киллиан присел рядом с ней на скамейку во дворе их дома, куда Эмма, не сказав ни слова, удалилась после ужина, он решился поговорить с ней о том, что, вероятно, мучило ее. Он спросил ее прямо, как делал всегда, и увидел, как она смутилась, поджав губы и будто размышляя, стоит ли открыть причину своих волнений. Это смятение длилось всего несколько секунд, но Киллиан слишком хорошо знал Свон, а потому отметил про себя малейшие колебания в ее поведении.
— Ты же знаешь, милая, — мягко произнес он, беря ее за руку, — ты можешь мне рассказать.
— Я знаю… — она все еще пребывала в смятении, — просто… Ты, наверное, будешь смеяться.
— Я не так жесток, как ты, — со смехом проговорил он и, увидев ее недоумевающий взгляд, быстро проговорил: — Ну а кто смеялся над приготовленной мной курицей?
Эмма засмеялась.
— Киллиан, ну а кто тушит курицу в роме? В большом количестве рома? Тебе напомнить, что ты чуть не спалил нашу кухню? — она не сумела побороть новый приступ смеха и, откинув голову назад, расхохоталась.
Ее смех был так заразителен, что он не удержался и присоединился к ней.
— Это был действительно кулинарный шедевр, — вытирая выступившие от безудержного хохота слезы, произнесла Эмма.
В следующую минуту уже серьезным голосом она неожиданно проговорила:
— Это не первые роды для меня. И я уже знаю, как все это происходит, просто... — Киллиан видел, как она сжимает руки в кулаки, словно борется с эмоциями, бушующими внутри, — просто я бы хотела все знать в этот раз, понимаешь? — она посмотрела на Киллиана глазами, полными слез.
Он аккуратно протянул руку и нежно, но одновременно крепко переплел свои пальцы с ее.
— Я понимаю, — просто отозвался он, — и я готов пройти этот путь с тобой. Прочитать любые книги и посмотреть любые фильмы по этой теме. Готов выслушать и готов всегда, каждую минуту быть рядом.
Он видел, как лицо Эммы озарила улыбка, и она, сжав в ответ его руку, уверенно произнесла:
— Тогда, я думаю, нам стоит сходить в школу для мам.
***
Теперь они стояли в просторном зале, в котором через минуту появилась Эшли.
— Привет! — она весело помахала им и поспешила обнять Эмму. — Совсем скоро, — с видом знатока сказала она, посмотрев на живот.
— Да, всего пару месяцев осталось ждать, — с волнением произнесла Эмма.
— Тогда не будем терять ни минуты, — отозвалась Эшли и жестом пригласила их сесть на коврик, расстеленный на полу, а сама устроилась напротив. — Следующие пару месяцев мы будем встречаться с вами каждую неделю и проводить занятия. Они помогут вам узнать больше о вашем малыше…
— Малышке, — гордо уточнил Киллиан.
— Малышке, — улыбнулась Эшли. — Как здорово! Наконец-то компанию наших маленьких принцев разбавит красавица-принцесса.
— Никаких маленьких принцев до ее совершеннолетия… — начал было Киллиан, но почувствовал, как кто-то дергает его за рукав. Настойчиво. Он встретился взглядом с Эммой, которая свирепо оглядела его, и, закатив глаза, не стал продолжать. Все равно будет так, как он сказал, и Киллиан точно знал, кто его полностью поддержит. Старина Дэйв до сих пор периодически трясся над Эммой, что уж говорить о маленькой внучке.
— В любом случае, — сказала Эшли, — здесь вы узнаете много нового. Здесь вы только подготовитесь к тому, чтобы стать мамой и папой, ведь основной урок вы получите только на практике. Итак, начнем.
Следующие месяцы раз в неделю в назначенное время они с Эммой посещали занятия и действительно узнавали много нового. С каждым новым уроком Киллиан чувствовал новую волну трепета, зарождавшегося в нем. Он весь сгорал от нетерпения, потому что понял, что сейчас его единственным желанием было поприветствовать свою дочку в этом мире.
Иногда, просыпаясь от беспокойного сна ночью, что случалось с ним довольно часто после возвращения из Подземного мира, он представлял, как сожмет маленькую ручку в своей. Как улыбнется ей и увидит, как в ее прекрасных светло-зеленых, унаследованных от мамы глазах отразится понимание. Она узнает его, как и он будет каждый день узнавать ее.
Долгие прогулки в парке, путешествия на «Роджере», сон под открытым небом, усыпанным звездами, — он покажет ей все. Он откроет ей целый мир и будет открывать его вместе с ней.
В такие ночи он поворачивался к Эмме и долго рассматривал ее — спящую, безмятежную, умиротворенную, невероятно красивую. И он чувствовал, как его сердце переполнялось невероятными чувствами. Оно будто начинало биться чаще. Оно любило.
***
Она появилась на свет теплым августовским днем, когда солнце уже собиралась скрыться, уступая место сумеркам. Его лучи еще цеплялись за линию горизонта, когда в маленькой палате больницы Сторибрука раздался первый крик новорожденной.
Когда ее передали обессиленной от долгих родов Эмме, выглядевшей при этом невероятно счастливой, Киллиан осторожно вошел в палату. На несколько секунд он застыл посреди комнаты, пытаясь прийти в себя, почти обезумев от переполнявших его ярчайших эмоций. Сквозь пелену чувств, окутавших его, он услышал тихий голос Эммы:
— У нее твои глаза.
Киллиан сделал шаг, затем еще один, и в следующее мгновение уже склонился над женой, сжимающей в руках маленький сверток.
— Здравствуй Лея, — проговорил он прерывающимся голосом, пытаясь не дать волю слезам счастья, что готовы были вот-вот выступить.
Продолжая прижиматься к Эмме, малышка неожиданно повернула головку и посмотрела на него своими небесно-голубыми глазами.
Киллиан был уверен: она его узнала.
