Безумие Лёгкого

POV Пит — Где я? Тусклый свет, жесткая скамья и противный запах — отличное начало для фильмов ужасов, ну или порно, каждому свое. — О, жиган проснулся, ну, как оно спалось, о чём думал, мой розовый друг? — противный высокий голос неприятно резанул слух. — Ой, да заткнись ты, мне уже по горло хватило твоих гомосяцких штучек. — второй голос был более низкий и не так раздражал уши. — Зря меня вообще посадили в этот голубятник, ты-то хоть нормальный сопель, брат? Резко встав, я огляделся по сторонам, картина складывалась более чем удручающая: решетки, облезлые стены, сортир в углу и люди, самая неудачная часть картины. Хорошо хоть насекомых вроде не видно, пока. — Сука, где я? Вы, надеюсь, не будете глюками моих насекомообразных дружков? — Слышь, пухлик, иди сюда, обогрею! — а морда у него еще противнее, чем голос. — Да пошло оно всё нахуй! — мои нервы в очередной раз начали давать сбой. — Охранник, переведи меня в другую камеру! Тут трансвестит! — Чувак, успокойся, я, если что, прикрою от этого гремлина в зелёном парике, — нужно определенно держаться подальше от этого парня. — С возвращением, мой золотой, — подал голос кто-то из угла. О, еще один голубок, и где они таких только находят? — Это ещё кто? — сказал я первое, что пришло мне в голову. Пожалуйста, не отвечай, ведь я знаю, что ответ мне не понравится. — Это Фред, он когда-то хер себе отрезал, убивая свою жертву, — с готовностью ответил мой «союзник» в этом нежно-голубом лагере. И зачем я спросил?! — Херня какая-то, вы, амадроны, отстаньте от меня, а то я за себя не отвечаю. — я решил не лезть в бутылку и сразу зарекомендовать себя должным образом. — Тише, не горячись, скоро выпустят нас, мы же ничего такого подозрительного не делали в этом мире, верно? — пропищал голубок номер один. Конечно, мы всю жизнь жрали радугу и срали бабочками. — Да идите вы все нахрен, я спать, — нет, дипломатия — это явно не мое. И снился мне сон. Хороший, кстати, сон, оптимистичный, только вот конец подкачал: — Дорогая, я же просил не трогать вазы. И тут я, поворачиваясь с одного бока на другой, случайно дотронулся до живота и почувствовал там что-то подозрительно мягкое и липкое. Резко открыв глаза, я посмотрел, во что же вляпался на этот раз. — Это ещё что за пушинка? Мать честная! Паутина! Твою мать, паук! Одним резким движением я рванул на себе майку, в которой должен был скрываться восьмилапый засранец. — Пауки? Здесь? В рот мне ноги, нихуя себе, где он? Где он?! — сразу встрепенулся первый голубок. — Ребят, ну что вы, как маленькие? Не такой уж он и страшный. Так нас же много! Давайте ему вместе пиздюлей надаём! — проявил чудеса сообразительности голубок номер два. Тем временем паук скрылся из виду, и от этого всеобщая паника только усилилась. — Не знаю, как вы, но я из этой камеры никуда не выйду! — подал голос ярый сторонник традиционных отношений в нашем дружном, разноцветном коллективе. Пряничек ты мой, да кто тебя отсюда выпустит?! Ой, фу, кажется эта голубая тема начала и меня накрывать, нет, так не пойдет, надо держаться! — Ты вот никуда не выйдешь, а вот в меня кто-то только что вошел! Я прям чувствую, как он по мне ползет! — о-о, как накрыло-то голубка, а. — Отставить панику! Да кому ты нужен, вон, паук в угол от тебя зашкерился, а если продолжишь так пищать, он вообще на паутине повесится, — слишком по-мужски для трансвестита сказал второй голубок. Я прям его зауважал после этого. И, надо отдать ему должное, голубок номер один тут же смолк. — Ага, не хочешь грех на душу брать и до конца жизни винить себя в смерти паука? Эх, все приходится самому делать, попробую его пришибить, — нет, и среди голубых, оказывается, встречаются нормальные мужики. И пока все, в том числе и я, смотрели на Фреда (даже имя его вспомнил ради такого случая) как на Гагарина, Фред смотрел на паука. И решительность с его лица стремительно улетучивалась. — Знаете ребят, я что-то погорячился, давайте кто-то из вас, в общем, — нет, педераст, он и в Африке педераст, чуда не произошло. — Всё, с меня хватит девчачьих соплей! — святые апельсинки, хоть один нормальный мужик нашелся в этом сборище придурков, слава натуралам! Ну, а я пока в сторонке посижу. Зачем на рожон лезть? — С Богом! Считай, пропал, — толкал свою «ободряющую» речь первый голубок. И пока отважный натурал учинял кровавую расправу над пауком, у меня все больше внутри укреплялось чувство дежавю. И когда, казалось бы, дело было сделано, наш отважный герой во всех деталях описывал свой «подвиг»: — Я ему так дал! — тут его сияющий взгляд мгновенно потускнел. — Ой, я это, немного полежу. И с этими словами с грохотом свалился на пол. Вот это зацепил его паучок! — Он жив там хоть? — поинтересовался первый голубок. Я прислушался к лежащему мужчине. — Матерится, жить будет, — сделал вполне логичный вывод я, как вдруг — Эй, петух кастрированный, по тебе паук ползет! Второй голубок сразу встрепенулся. — Судя по нему, — он легонько пнул ногой полуживого лежащего мужчину, — походу, мне пиздец. — И что нам теперь делать? — задал я очень своевременный вопрос. — Я жрать хочу, давай сожрём натурала? — а голубок-то оказался кровожадным. — Но с начала я его трахну. — Мать честная! Эх! — да уж, не желал бы я себе такой участи. Тем временем в обморок грохнулся уже второй член нашей дружной, разноцветной команды — мужественный голубок Фред. Прощай, из тебя бы вышел отличный безобидный педофил. Ну все, пора заканчивать это издевательство, я отомщу за всех своих товарищей и покончу с пауком! Свернув майку в форму жгута, я мысленно включил в своем воображаемом плейлисте песню «Rammstein—Links 2 3 4» и медленно начал надвигаться на паука. Занавес.