Когда у тебя две фамилии

Я всё ещё жив. Я чувствую стук своей в грудной клетке Я чувствую пульс, он есть, пускай он и редкий Я чувствую чью-то руку на своем лбу Я слышу какой-то шум, писк, разговоры, ходьбу...

      Почему-то, когда вспоминаю эту песню, хочется плакать. Просто обрыдаться. Что же такого с Мишей случилось, что он решился написать такую вот песенку? Это когда его током ударило? М-м-м, что же это такое? Какой-то... звук. Это звук аппаратов. Стоп, меня в больницу притащили? Что?       – Разряд. Есть пульс, – какой в жопу пульс? Я же не при смерти была. Или... потеря крови изо рта? Смешно...       Я еле открываю глаза, так как они слиплись от слез. Врачи... много врачей. Очень. Я что, пуп-звезда? Крёстный же вроде как в другом городе. Или... не, навряд ли.       – Убирайте аппараты. Как себя чувствуете? – один из врачей подошёл ко мне ближе. Я ничего не понимаю. Вот прям как в мультике "Следствие ведут колобки": "ничего не понимаю".       – Что? – нерешительно спрашиваю я и приподнимаюсь, но меня сразу же укладывают обратно. Я осмотреть уже себя не могу?       – Как вы себя чувствуете? Что болит? – четко и спокойно произносит человек в белом халате. Серьёзно? Меня всего лишь избили, ладно, сильно избили. А сейчас ощущение, что камазом или белой фурой проехались. Да ещё по нескольку раз! "Почему белой?" – спросите вы? Да потому что кровь будет видна. Да, я немного странная.       – Болит... – что же болит? – голова и тело, и...       – Сильная головная боль? – строго спросила женщина в халате. Ладно, тут ещё докторши есть.       – Ну... – поумничать или нет? – относительно сильная и слегка слабая, ну и капельку лёгкая головная боль, – произнесла я. "Понимайте как хотите" называется.       – Так. Нам не до шуточек. Дело очень серьёзное. Как ты сейчас себя чувствуешь? – сказал другой доктор. Вы меня начинаете бесить.       – Да что со мной случилось-то? Меня всего-то сильно избили, – психанула я.       – Да ладно! А сейчас я могу тебе заявить, что по тебе проехалась машина, получается, после твоего избиения, – сказала та женщина. Что? Машина? Какая нахер машина? Всё стало в сто раз запутаннее...       – Вы о чём? Ладно. В принципе нормально. Голова правда раскалывается. И тело стонет. А теперь поподробнее о машине, пожалуйста, – произнесла я. Черт, носик чешется, а рука не слушается. Перелом?       – Хорошо. Вот таблетка от головной боли. Что точно произошло, мы не в силах сказать. Максимум – можем позвать того молодого человека, который привёз тебя сюда, – сказал доктор и поднёс ко мне стакан с таблеткой. Я недоверчиво покосилась на таблетку, но всё же переборола себя и взяла ее. Руки, что, черт побери, с вами?!       – Парень? Можно его имя узнать? – я, конечно, не всех в городе знаю, ну а вдруг где-то встречала. Блин, Кристина, ты понимаешь, о чём думаешь вообще?       – Как он сказал, Ян Гордиенко, – поправив очки, сказал доктор. Что? Кто? С ума сошли?       – Вы сейчас меня обманываете? – я в шоке.       – Не в данной ситуации. Ну так что, звать? – изогнув бровь, спросила женщина. Да ну на-а-афиг. Я не верю. До последнего верить отказываюсь. И в смысле "не в данной ситуации"?! То есть, они ещё могут и обмануть?! Никогда не любила врачей.       – Да. Давайте, – произношу я и пытаюсь сесть, но меня мгновенно опускают.       – Полежите. Есть переломы, поэтому мы не советуем находиться в сидячем положении, – говорит доктор. Я нахмурилась. Что, вообще вставать нельзя?       – А если у меня ПМС? Тоже не разрешите, например, встать? – фыркаю я. Из помещения выходит врач. Наверное звать пошёл.       – Не беспокойтесь. Это ради вашего здоровья. И ПМС у вас не наблюдается, – говорит врач, листая какой-то блокнот или тетрадь....       – Круто, – сказала я и уставилась в потолок. Он такой красивый... белый... ещё нужны мягкие стены и как в психушке буду. А хотя меня лучше как Харли Квинн, в клетку. Так хотя бы веселее будет.       – Можно? – робко спрашивает парень, приоткрыв дверь в помещение. Или палату... Я не знаю, где нахожусь.       – Да. И можно нас наедине оставить, – говорю я, не отрываясь от потолка. Муха. Почему она не падает? Из-за лапок с липкой фигнёй?       – Да, конечно. Если что, зовите, – из палаты вышли два врача, и я всё-таки посмотрела на молодого человека и... потеряла дар речи. А в реальности он симпатичнее. Передо мной стоит сам Ян Го. Твою мать.. извините за мат, но я... я... в шоке.       – Привет, – робко произносит блогер и садится рядом со мной на... стул наверное.       – Ну, привет. Объясни, пожалуйста, что случилось? И где я нахожусь, – прошу я, приподнимаясь. Не могу больше лежать, и наплевать на переломы. Кстати, где они? У меня только в районе живота или лёгких болит... возможно ребро и... левая рука.       – Тут такое дело... В общем. Я еду к другу в тату-салон, как вдруг замечаю на дороге кровавые следы и... тело человека. Резко по тормозам и подбегаю... к тебе. И моментально вызываю скорую помощь. Она приезжает незамедлительно. Не знаю почему, но я поехал с тобой. Уж слишком ты... гх-гх, в плохом состоянии находилась. Здесь я уже указал, что твой близкий друг, извини. И тебе нужно было срочно делать операцию. Конечно, она немалых денег стоит, но твоё состоянии меня волновало больше всего. И вот... тебя откачали и сейчас ты тут... – говорил Ян. Я же внимательно слушала его.       – Близкий друг... операция... Но ты же меня даже не знаешь, – задумчиво произнесла я и посмотрела в глаза моего спасителя.       – Такое было впервые в моей жизни, и... мне искренни хотелось тебе помочь, – честно ответил Гордиенко. Почему честно – потому что это заметно. Он не волновался, а говорил, как есть.       – Спасибо... – тихо выдавливаю из себя. Чёрт, так неудобно себя чувствую. И это не из-за травм...       – Почему ты лежала на дороге? – прервал тишину Ян.       – Я подрабатываю в тату-салоне. Возможно, это был тот самый салон, куда ты направлялся. Он недалеко находился, наверное. Ну так вот. Я в нём помогаю людям определиться с татуировкой. Вчера или... неважно. Короче, к нам пришла девушка. Попросила чего-нибудь огненного, но милого. Я ей предложила огненную бабочку. Радости были полные штаны. Ну мы ей её и набили. А после приходит её парень. Этому придурку тату не понравилось, и он искал того, кто это нарисовал. Чтобы не заводить спор в помещении, мы вышли на улицу. Я ему сказала, что, мол, я придумала, и его девушке очень понравилось. По-моему, он услышал только тот факт, что я автор татуировки. И избил меня. Парень был качком, поэтому я после третьего удара отключилась. А ещё наркоманом. Возможно он просто искал повод или человека, на котором выпустит весь свой пыл... И этим подопытным оказалась я. А теперь я здесь и... просто в шоке... – от воспоминаний пошли слёзы. Предатели. А руки ещё, как онемевшие. Вдруг к моим щекам прикасается мужская рука и нежно смахивает слезинки.       – Ну, тише. Всё могло быть намного хуже, – он слегка улыбнулся и убрал локон моих волос за ушко.       – Наверное... ты прав... Я, конечно, планировала с тобой познакомиться, но не при таких обстоятельствах, – с ухмылкой говорю я. Блогер усмехнулся.       – Это точно, – с улыбкой сказал он и посмотрел мне прямо в глаза. О, эта улыбка... Голубые глаза... Завораживает. Теперь понятно, почему он всем девушкам так нравится. И я не исключение. Я вообще влюбчивый человек. Только не путайте влюбчивость и влюблённость.       – Когда меня выпишут? – спросила я, не отрывая взгляда.       – Серьёзно? У тебя перелом ребра, руки и ты спрашиваешь когда выпишут. Может быть через месяц или два.       – Нет. Мне надо раньше. Намного раньше, – обеспокоенно говорю я и отвожу взгляд. Надо раньше. Мне нельзя тут задерживаться. Вообще прям.       – К чему скорость? В школу же не надо, – с улыбкой говорит Ян. Я закатила глаза.       – Тонкий намёк на то, что я школота? Ну и ладно. Меня учёба сейчас не волнует. На носу шоу, на котором я обязана присутствовать, – после моих слов Гордиенко наглядно удивился.       – Какое шоу? На телевидении?       – Ага... Ну... оно не такое уж важное, крёстный просто решил группу собрать. Но не суть, – не хочу хвастаться, – мне через две недели максимум надо выйти.       – Нет. Месяц. Раньше уже я тебя не отпущу. Так как я тебя обнаружил, то... считаю своей обязанностью тебя вылечить, – сказал как отрезал. Только этого я и боялась. Чувство долга.       – Ну пожалуйста. Если хочешь, можешь приглядывать за мной, но долго мне тут вот прям позарез нельзя быть, – ну а что? Личная охрана. Хотя после этого случая крёстный и папа вот прям сто процентов приставят ребят.       – Я не против присматривать за такой красивой девушкой, – он слегка улыбнулся. Мне нужно срочно зеркало и помидор. Хочу хоть какое-то отличие найти. (это тип между Кристиной и помидором, кто не понял)       – Ловлю тебя на слове, – с улыбкой сказала я, – мы так и не познакомились.       – А зачем? Ты знаешь, что я Ян. В то время как я знаю, что ты Кристина.       – Уже успел навести справки? – с укором смотрю на него.       – Можно и так сказать. Скоро здесь будет твой отец.       – Что? Но как? Он уже всё знает? – я забеспокоилась. А если у него сердце слабое?       – Да. Тебя тип в новостях объявили. Он сразу же и примчался, – пожав плечами, ответил блогер.       – В новостях? Сколько я тут нахожусь? – спросила я. Но ответа на мой вопрос не последовало, потому что его прервал папа, который буквально влетел в мою палату.       – Доченька! Ты в порядке? – он подошёл ко мне.       – И тебе привет. В порядке, благодаря Яну, – отец улыбнулся и поцеловал меня в лобик.       – Я так сильно волновался, – прошептал он.       – Спасибо ещё раз за хорошую реакцию, – говорит папа, уже смотря на парня. На эти слова Ян лишь кивнул головой.       – Как же тебя угораздило-то с тем типом встретиться, – покачав головой, говорит папа. Whaaaat?       – Ты знаешь уже, что случилось? – с большими от удивления глазами спрашиваю я.       – Конечно. И тот су... кх-кх, ублюдок, – ну да, одно слово круче другого, – уже наказан, – вот люблю я своего папу больше всего на свете.       Жаль, что мамы у меня нет, умерла при родах, да, это, однако, печально, но всё же папа смог меня вырастить, воспитать. Поставить на ноги... Мне этот человек – ну и, конечно же, крёстный – дороже всего на этой планете.       – Спасибо. Пап, ты же понимаешь, что надолго я тут не собираюсь оставаться, – произнесла я, смотря на реакцию отца. Он удивился. Сильно удивился.       – Ты с ума сошла? До твоего шоу ещё четыре месяца. А у тебя два перелома.       – Папочка. Ну пожалуйста. Как только кости срастутся, я мгновенно выпишусь. Ну а дальше за мной присмотрит Гордиенко, – я перевела взгляд на парня. Он улыбнулся и кивнул. Говорить разучился?       – Ладно... Значит, охрана не потребуется? – выдохнув, произнёс отец и недоверчиво посмотрел на меня, потом на Яна. Я улыбнулась ещё шире.       – Да. Я считаю, что одного парня мне хватит, тем более на шоу будут тысячи молодых людей с хорошими намерениями. Можешь не беспокоиться.       – Хорошо, – папа вновь подошёл к Яну, – отвечать головой за неё будешь, – грозно сказал отец. Бедный-бедный Ян... А ведь он меня даже не знает, а такую ответственность на себя берёт.       – Можете не беспокоиться, Сергей. Ваша дочь будет в полном порядке, – не растерявшись, уверенно говорит блогер. Папа с улыбкой похлопал его по плечу.       – Поверю. Ну что ж. Я тогда пойду, если что, звоните, – он с мягкой улыбкой посмотрел на меня и, попрощавшись, вышел. Я посмотрела на Яна.       – Серьёзно? И как долго ты будешь приглядывать? – спросила я.       – Почему бы и нет. Как только тебе надоест моё присутствие. Ладно, тебе надо отдохнуть. Поспи, – он подошёл ко мне и поцеловал в висок, – сладких сновидений, Крис, – он в последний раз улыбнулся и вышел из палаты. Меня все кинули. Зато с улыбкой. Наверное он прав, надо поспать. Хотя у меня абсолютно нет желания... Ну и ладно. Зевнув, я опрокинула голову на подушку и закрыла глаза. Да здравствует мир Морфея!