Реверс

Татьяна пришла в себя уже дома, когда выгружала из термо-пакета пятнистого арктического гольца. Тёмно-зелёный в нежно-розовых с оранжевинкой пятнышках, он гордо возлежал на разделочной доске. Девушка сама себе удивилась, с чего это ей в голову взбрело готовить. Когда-то давно, ещё во времена студенческой молодости, она очень любила готовить, Толик даже шутил, что ей стоило стать поваром, а не медсестрой. Сейчас это казалось таким далёким, как будто происходило в другой жизни, с кем-то другим, а не с ней. Тем удивительней был подобный порыв. Однако настроение витало у потолка. Она успела уловить искреннее восхищение в почти чёрных глазах хозяина квартиры, после того, как прервала транзакцию. Оказывается, так до неё не делал никто, просто не было таких способностей в группе. Так что, случалось, не успевали жертвам помочь, даже если Тень находили. В практике Тани всё было просто: находишь жертву, обрываешь контакт и моришь Тень голодом, пока та не свалит восвояси. Здесь же была полноценная охота с выслеживанием, а иногда и выманиванием Тени, попытка обезвредить до того, как станет слишком поздно и беднягу сожрут. В отличие от неё, местные посвящённые разбирались с незваными гостями действительно жёстко и в большинстве случаев навсегда. У Тани никогда не было возможности выкинуть кого-то обратно за портал, навсегда избавив мир от этих чудовищ, так что её лёгкий восторг по поводу своей первой отправленной в Тёмный мир Тени был понятен. Позвонил Пипл, спросил, как она добралась, и обещал вернуться часам к шести вечера. Полазив по шкафчикам, девушка всё-таки обнаружила в одном из них старенький фартук. Включив на мобильном Сюиты для виолончели Баха, она принялась за работу. На приготовление ужина оставалось ещё два часа.

***

Едва зайдя в подъезд, Пипл сразу учуял этот божественный запах. Оставалось только вздыхать по поводу того, как кому-то из соседей повезло. Сам мужчина готовить не умел, а потому предпочитал ужинать не дома, либо заказывать еду откуда-то из ресторана. Временами он появлялся в доме сестры, чтобы присоединиться к её семье за трапезой, но бывало это редко, в основном по праздникам. Признаться, он не слишком любил там бывать. Как закоренелый холостяк он приходил в священный ужас при виде пятерых своих племянников, которые, конечно же, липли к нему как банный лист и не давали проходу. Подобные визиты всегда стоили Пиплу немалых нервов и нескольких преждевременных седых волосков в шевелюре. Прикрыв глаза от удовольствия, он шёл следом за запахом и был весьма удивлён, когда он привёл его к собственной двери. Не поверив, мужчина ещё раз принюхался и даже изучил каждую отдельную дверь своего этажа, но ошибки быть не могло. Он глубоко вдохнул и вставил ключ в замочную скважину. В прихожей он окунулся в ещё более насыщенную смесь ароматов: красная рыба, сливочная картошечка и зелень с горчицей. Рот против воли наполнился слюной. Разуваясь, Пипл понял, что отчасти даже не узнаёт своего дома. Таких запахов здесь не стояло с самого детства. Последним, кто использовал кухню по прямому назначению, была его мать, когда они всей семьёй навещали тётю Анну. После их с отцом гибели здесь навсегда поселился немного пыльный запах древних книг ушедшей эпохи, крепкого алкоголя и тётушкиных парфюмов. Тётушка, кстати, готовить тоже не умела, прививая детям сестры, над которыми взяла опекунство, ресторанный этикет. Первые восемь лет своей жизни Пипл провёл в смутно сейчас помнящемся частном домике где-то на окраине Москвы. После того, как тётя взяла их с сестрой к себе, домик продали, и он уже больше никогда не бывал в том районе. Так уж вышло, что именно эту солидную постройку, насквозь пропитанную атмосферой жилища старой девы, Пипл считал своим домом. За исключением нескольких лет, проведенных на обучении во Франции, всё остальное время он проводил здесь. И теперь он просто не узнавал это место. Словно по мановению волшебной палочки холостяцкая берлога превратилась в уютное гнёздышко, на мгновение приоткрыв окошко в то, что было бы, если… И об этом самом «если бы» Пипл старался не задумываться. Таня сидела на полюбившемся ей раритетном диване на кухне, пролистывая одну из книг поэзии из его коллекции. При этом она весьма забавно шевелила пальцами, которые виднелись из-под домашних штанов. Переведя взгляд на стол, мужчина заметил блюдо, прикрытое крышкой, чтоб не остывало. В этот момент девушка подняла голову, заметив хозяина квартиры. - С возвращением. - Салют! А в честь чего такой банкет? - Просто было настроение, тем более, что на одних бутербродах долго не протянешь, - это был весьма ненавязчивый намёк на его отсутствие кулинарных способностей. - Я не повар, я – парфюмер. Предпочитаю не связываться со всем этим геморроем. Она просто пожала плечами, не желая развивать тему. Таня отложила книгу в сторону и направилась к столу, чтобы начать накладывать ужин по тарелкам, пока Пипл мыл руки. Через пару минут они сидели за столом. И хотя мужчина старался сохранять равнодушное лицо, он не смог сдержать стона удовольствия. Эта рыба на подушке из картофельного пюре под горчичным соусом была действительно просто нечто! - Вау! Ты отлично готовишь. Что за рыба? У неё очень нежный вкус. - Арктический голец. Он из лососевых. - Зачёт! – ответил Пипл с набитым ртом. – А ты умеешь удивить. - Мой… муж говорил, что мне стоило пойти учиться на повара, - её губы снова задрожали, и она спешно прикрыла их рукой, задавливая подступающую истерику. Ну вот так всегда! Всё же хорошо было, нет, надо обязательно начать плакать. С удивлением Таня почувствовала тепло: Пипл накрыл её вторую руку, лежавшую на столе, своей и слегка сжал. Он отложил вилку и внимательно смотрел на девушку своими тёмными глазами. - Эй, всё будет хорошо, - это было сказано так мягко, что ей ещё сильнее захотелось плакать. Почему-то ему она верила, даже более того, было у неё какое-то предчувствие скорого счастья. С ней никто ещё так не говорил. Родители пытались до неё достучаться, но никогда не могли подобрать нужных слов. Их нравоучительные беседы только раздражали и ухудшали и без того хуже некуда ситуацию. Психолог, которого назначили в больнице, как часть реабилитации, вообще нёс какой-то бред. Как таким сертификат выдают и к людям подпускают? Она так долго держала всё это в себе, как будто вся заледенела. За эти годы девушка не пролила ни одной слезинки, а сейчас словно прорвало. Она должна была их отпустить: и Толю, и их не рождённого ребёнка. Таня осознала это именно здесь, сидя на чужой кухне, приготовив ужин совершенно чужому мужчине. Вернувшись в Москву, она внезапно поняла, что должна начать новую жизнь. Не с чистого листа, нет, прошлое всегда остаётся с тобой, куда бы ты ни пошёл, но постараться примириться с ним, жить без оглядки на то, что было, и начать смотреть в будущее. Мелькнула мысль, что это всё не просто так и звонок Инструктора был своеобразным знаком свыше, подсказывающим, что её траур окончен. Она всхлипнула, слегка улыбаясь, и почувствовала, что её обнимают. Пока она тут плакала, Пипл придвинулся ближе и сейчас заключил её в свои объятия. Это было так просто, по-дружески, без каких-либо пошлых намёков. На душе стало удивительно легко.

***

Около девяти вечера с громким щелчком во всём доме погас свет. «Ну замечательно!» - подумал мужчина. – «Надо бы Тане хоть свечку, что ли, занести». В старых домах такое случалось время от времени, так что свечи и зажигалка всегда лежали под рукой. В воздухе поплыл тонкий медово-прополисный аромат. Пипл терпеть не мог современные парафиновые свечи, от них нестерпимо несло нефтепродуктами и канцерогенами, поэтому он закупался в соседской церквушке, где торговали натуральными восковыми свечами. По своим эстетическим качествам они, конечно, уступали своим химическим магазинным собратьям, но травиться всякой гадостью ради красоты? Нет уж, увольте. Пипл вошёл без стука, просто на автомате, даже как-то не задумавшись над тем, что может застать гостью в неловком положении. Тёплый свет огонька осветил силуэт девушки на кровати, которая вслух тихонько читала книгу, подсвечивая себе мобильным. Он знал это стихотворение: Любить тебя, как будто в прорубь Нырнуть — и весело, и страшно. Любить тебя — не больше проку, Чем день сегодня ждать вчерашний. Любить тебя, как ветер в поле Ловить — вот так же бесполезно. Любить тебя — железной воле Себя вручить, скале отвесной. Тебя любить — других забыть. Что в жизни лучше этой доли?! И от тебя тайком от боли, От вечной боли волком выть. Тебя любить — в пустыне воду Глотать, не утоляя жажды, И прихоти твоей в угоду Отброшенною стать однажды. Тебя любить — как в море плыть, Где хлещет волнами наотмашь. Воистину, тебя любить — Непозволительная роскошь. Тебя любить — так путь опасен, Как по горам ползти, скользя. Но, Боже мой, ты так прекрасен, Что не любить тебя нельзя. Таня остановилась, задумчиво глядя куда-то в глубины зазеркалья на платяном шкафу. Протянула: - Красиво… - А ты любила когда-нибудь вот так? – этот вопрос вырвался сам собой, удивив даже самого хозяина. Она перевела на него взгляд, выходя из своего транса. - Нет, не думаю, - и слегка печально улыбнулась. - Но ты же была замужем, - Пипл осторожно продолжал настаивать. - Я не хочу сказать, что не любила Толика, просто мы были самой обычной парочкой, каких везде миллионы. И история наша была самой обычной. Он был старше меня на два года и учился на кардиолога в том же университете, что и я. Не было никакой безответной любви. Познакомились через одного знакомого и сразу понравились друг другу. Спустя два года поженились, когда я… - её голос дрогнул, внезапно срываясь. – Просто, в наших отношениях не было никакого трагизма и страданий. Это не та история, о которой пишут романы. Таня внезапно смутилась своей откровенности. К чему она ему это рассказывает? Он же ей никто, они вообще всего-то второй день знакомы. Это всё так на неё непохоже. Словно почувствовав её неловкость, Пипл поставил свечку на прикроватную тумбу и загадочным голосом предложил: - А давай-ка я сейчас возьму хорошего коньячку и мы скоротаем вместе вечерок. Можем в карты сыграть. Спать-то всё равно ещё рано, да и сидеть как два дурака, каждый в своей комнате, тоже не тянет. А, как тебе предложение? - Ну давай, - она растерянно пожала плечами. - Айн момент! Мужчина метнулся в свою комнату, видимо, за картами. Спустя минуту она услышала звяканье бутылок – Пипл выбирал коньяк. Он появился на пороге с высокой похожей на винную бутылкой в руках, в которой играл тёмно-янтарный напиток. - Вуаля! Винтажный Деламен «Резёрв дё ля фамий» шестидесятилетней выдержки, - он поставил бутылку и рюмки на столик, продолжая рассказывать. – Выпускается в ограниченном количестве, изготовляется фактически вручную. В отличие от других коньяков этот коньяк не смешивают и не разбавляют. Коньячные спирты производятся из урожая с одного виноградника и выдерживаются в одной бочке в течение 60 лет. А это у нас максимальный срок для улучшения качеств коньяка. Обладает натуральной бочковой крепостью, - тёмная жидкость почти тягуче ударилась о стенки рюмки. - Аромат коньяка демонстрирует легкие цветочные штрихи, что является большой редкостью для коньяков подобного возраста. Кроме того букет богат миндальными и концентрированными фруктовыми нотами, которые сменяются ароматами подлеска, ванили, лакричника и мёда с течением времени. Девушка аккуратно приняла из рук тяжёлую хрустальную рюмку. Против воли губы начали растягиваться в улыбке при виде такого увлечённого Пипла. Тот явно оседлал любимого конька, продолжая расписывать нюансы вкуса. Тёмные глаза блестели азартом, игривый свет свечи делал его местами угловатое лицо мягче и живее. Таня поднесла коньяк ближе к носу, пытаясь уловить описанные Пиплом нюансы, и тут же пожалела, что не обладает его феноменальным нюхом. Для неё этот дорогущий коньяк пах крепко и приятно, но в принципе так же, как и любой другой. Едва ли она могла отличить дешёвый армянский коньяк от того же элитного французского. Впрочем, ей нравилось просто слушать его. Он умел вкусно рассказывать. - Вкусно рассказываешь. Пипл, ты правда слышишь все эти оттенки? Сложно представить, каким ты видишь этот мир, со всеми его ароматами. Наверное, он гораздо шире и богаче, - произнесла она слегка задумчиво, сделала малюсенький глоток, перекатывая крепкую жидкость на языке. Мужчина последовал её примеру. Она, между прочим, заметила, что он не принёс никаких закусок, но не стала акцентировать на этом внимание. Возможно, ей действительно стоило расслабиться, и пусть на следующий день голова будет шуметь, но сегодня она не будет грустить. Пипл рассказывал какие-то анекдоты и смешные истории из жизни, она заливалась смехом, не забывая прикладываться к рюмке. Они играли в карты на желание и, кажется, он выиграл, потому что в голове упорно всплывали воспоминания о том, как она стоит с ногами на кровати и пытается читать какие-то стишки на память, но ничего не выходит, слова в голове скачут, а строчки из разных стихов смешиваются вместе. Пипл снисходительно улыбался, глядя на подвыпившую соседку, чувствуя, как у самого приятно плывёт голова. Из Тани как будто исчезли вся усталость и напряжённость, сковывавшие её постоянно, оставив молоденькую легкомысленную хохотушку. Мужчина отстранённо подумал, что вероятно именно такой она и была до всего. Она заснула ближе к двум ночи, когда до донышка оставалось ещё приблизительно четверть бутылки. Последние полчаса она лежала на постели, подсунув ладошку под щёку, прикрыв глаза, и слушала его разглагольствования на тему, какое это безобразие отключать свет так надолго почти в самом центре Москвы. Вначале девушка ещё угукала, а в какой-то момент он заметил, что Таня перестала отвечать. Он тихонько позвал её, но она уже спала. Пипл с нежностью посмотрел на её расслабленное во сне лицо, укрыл покрывалом и, забрав остатки алкоголя, ретировался из спальни.

***

С утра Таня, осмелившись, заглянула в спальню Пипла. Тот развалился на своей старенькой кровати и похрапывал. На столе в кухне стояли остатки вчерашнего коньяка. Оценив количество выпитого в два лица, девушка отправилась принимать контрастный душ. Вернувшись обратно, оказалось, что ничего не изменилось, кроме позы Пипла на кровати. Покачав головой, Таня как медработник отправилась спасать ситуацию и реанимировать товарища-алкоголика. Заварив две чашки крепкого чая с лимоном и мёдом, она скользнула в спальню мужчины. Будить хозяина квартиры пришлось долго и настойчиво, помог вовремя зазвонивший мобильник Пипла. Вот на его незатейливую трель мужчина отреагировал мгновенно, попытавшись вслепую нащупать девайс. Оказалось, звонила Лиза, хотела узнать выдвинулись ли мы уже. Чертыхнувшись, Пипл, наконец, оторвал голову от подушки, только сейчас заметив девушку, которая примостилась на краю его кровати, попивая чай. - Утречка. Держи, выпьешь чай, съешь апельсинку и в душ! Советую контрастный, - она указала на тумбочку, на которой дымился чай и оранжевела крупная апельсина. – Будешь как огурчик. С улыбкой она отправилась к себе. Через пятнадцать минут, когда Таня уже почти собралась, в дверях нарисовался Пипл, несколько посвежевший, но всё равно лохматый. Заботливо пригладив его вихры рукой, и тем самым введя его в состояние лёгкого ступора, девушка навела последние штрихи в своей внешности и предложила выдвигаться. Мужчина с облегчением заметил, что она не замкнулась после вчерашнего веселья, а продолжила улыбаться. Она просто выдохнула.