Шипы его любви

      Патруль не помог. Она думала, что после встречи с напарником станет лучше, но…       Говорят, что если выговориться, станет легче, тут же почему-то всё получилось наоборот. Нуар вроде и подбодрил ее, и, кажется, вполне искренне (она видела по его глазам), но на душе стало так тоскливо…       

Адриан хорошо умел скрывать свои эмоции.

      Не помогли даже Нуаровы шуточки. Вернее, их просто не было! Нуар вёл себя почти также, улыбался и дурачился, но не пытался признаться ей в любви, не шутил, не называл своей Леди…

Слишком сложно.

Слишком больно.

      Последнее не то чтобы слишком огорчало, но… Кому она врет, ей этого не хватало.       А еще было это странное чувство ужасной ошибки. Будто она сделала что-то не так… Но что?       С Альей она не ссорилась, родителей не подводила (опоздания в школу не в счёт), Нуара она не обижала…

***

      Ромашки на руке свернулись и потемнели.

***

      Адриан этой ночью не смог уснуть. Руку нещадно жгло, а в голове набатом стучала одна мысль: «Она не мой соулмейт!»       Наутро он с ужасом увидел капельки крови на руке и слишком разросшуюся розу.       Роза нарисованная, а кровь реальная. Как и боль.

***

      Впервые Адриан не знал, что ему делать. Несмотря на то, что Леди, сама того не понимая, отвергла его, жить хотелось…       Даже Плагг не лез со своим сыром, а лишь задумчиво летал вокруг парня. Впервые на его памяти дуэт супергероев, Инь и Ян, не стали соулмейтами. Вернее не так: на роль героев всегда выбирали соулмейтов. Хотя нет, случалось такое, но тогда Кот приходился напарнице сыном, какие уж тут родственные души. И так родственники. Теперь судьба решила поиграть.       Плагг искренне привязался к своему подопечному, впервые за пять с лишним тысяч лет.       Как же ему хотелось помочь! Но с розой это невозможно… Боль не убрать ничем.

***

      Внезапно Адриан вскочил с кровати и подбежал к компьютеру. Может, сейчас это возможно? Тот парень ведь жил сотни лет назад!       «Как убрать „соулмейтовы цветы“?»       Но «Google search» не оправдал надежд парня. soulmate-history.fr «В древности люди пытались избавиться от „цветов родства“ (официальное название до ХІХ века), отрубая себе левую руку по локоть. Безуспешно. Цветы появлялись либо выше, либо на другой руке». newtechnologies.net «К сожалению, хирургическое вырезание ziedi soulmate* к успешному результату не привело. Вырезаемые дублировались в ином месте. Наука данный феномен объяснить не может. На практике доказано, что от ziedi избавиться невозможно».       «Невозможно». Это слово эхом отдавалось в его голове. И он заплакал. Без истерик и воя, просто заплакал. Так, как не плакал с дня пропажи матери.       Плагг бесшумно приземлился ему на голову и провёл по волосам. Да, утешитель с него так себе, но он, в отличие от родного отца парня, пытался помочь.       Интересно, когда Габриель заметит, что Адриану больно?       Агрест-старший никогда не интересовался соулмейтом Адриана. Может, думал, что оный у Адриана отсутствует? Хотя это априори невозможно.       Интересно, как он отреагирует?

***

      Адриан вздохнул и пошёл в ванную, приводить себя в порядок: не велено модели как зомби выглядеть. Может, хоть школа немного поможет? Поможет ли?..

***

      Она решилась. Она набралась смелости. Она скажет ему сегодня. Только вот о чем именно: о соулмейтстве иль о чувствах, она ещё не решила.       Волнение о предстоящем разговоре абсолютно вытеснило все мысли из её головы. И даже о Нуаре.       Тикки взволнованно наблюдала за своей подопечной: не нравилась ей эта затея, ой как не нравилась.

***

      В глубине души Маринетт понимала, что это лишь бегство от проблем, попытка игнорировать их.       Но ведь ромашки расцветут, когда они признают друг друга родственными душами. Расцветут, верно?       Адриан ведь совершенно точно её соулмейт! Не Нуар…

***

      Пребывая в радостном предвкушении, Дюпэн-Чэн быстро собралась и выбежала из дома. Правда, ей пришлось вернуться назад: она умудрилась забыть сумочку с Тикки! Квами на нее всю дорогу дулась.       По приходе в класс, ее пыл немного поугас. Пришла она сегодня пораньше: специально для того, чтобы подумать (Тикки надеялась — передумать). А теперь места себе не находила. Во-первых, что сказать? Конечно, правильно было бы всё сразу, но… психика Маринетт явно к такому не готова. Да и не многовато ли для Адриана? А во-вторых, что самое главное и самое сложное: как сказать? Нет, Маринетт прекрасно умела разговаривать и порой была неплохим оратором (не зря же её представителем класса выбрали!), но эти все отличные качества быстренько улетучивались, оставляя после себя лишь неуклюжесть и крохотные остатки предложений, стоило ей только вступить в прямой контакт с Агрестом-младшим. А тут нужно рассказать такое!       И всё же Маринетт решила рассказать сначала о соулмейтстве. А остальное и так понятно будет! Ведь если родственные души — парень и девушка, то они совершенно точно испытывают романтические чувства друг к другу. В поле* Агреста она не сомневалась. Значит, и чувства проявятся, как только он её признает!

***

      Алья была очень удивлена, когда вошла в класс. Еще бы тут не удивляться: подруга, которая всегда влетает в кабинет за минуту до звонка, пришла раньше неё! А Сезер-то не опоздала! Она всегда приходила минимум за пятнадцать минут до урока: подготовиться, с Нино пошушукаться (а как же без этого?), ЛедиБлог обновить и уж только потом подругу встретить. А тут!..       — Маринетт, ты ли это?!       Девушка, что до этого сидела неподвижно, уставившись в одну точку с задумчивым видом, испуганно вздрогнула и обернулась на звук:       — Ох, Алья, это ты… Не пугай меня так! — натянуто рассмеялась Дюпэн-Чэн.       Алья настороженно посмотрела на подругу.       — Это на тебя совершенно непохоже. Что-то случилось? — блогерша была серьезно обеспокоена необычайно серьезным видом вечно витающей в облаках одноклассницы.       — Да! — и снова этот несвойственный ей ранее тон.       Сезер напуганно вздрогнула, села на место, бросив сумку, и с тревогой в голосе поинтересовалась:       — Да что же случилось! Говори быстрее, не тяни!       Дочь пекаря вздохнула и повернулась к подруге:       — Я всё решила для себя. Я сегодня скажу ему, — девушка качнула головой, указывая на пока пустующее место впереди.       Алья на мгновение замолкла, а потом улыбнулась и затараторила:       — Как я рада за тебя! Как хорошо, что ты наконец-то собралась духом! Вот увидишь, Вы будете лучшей парой класса (ну, только после нас)! И когда будет это судьбоносное событие?       Она ещё не знала, насколько была права.

***

      Изначально признание было запланировано на первую перемену. Но мадам Менделеева их задержала немного, а потом Маринетт срочно нужно было свериться с ответами подруги по математике, вторым уроком была физкультура (на которой Дюпэн-Чэн побила все рекорды по неуклюжести — слишком уж об Адриане замечталась), поэтому на перемене они не виделись: переодеться-то надо. Потом ее — о счастье! — попросили отнести папку директору. Мадам Бюстье никогда ранее не видела, чтоб ее просьбы исполняли с таким усердием.       Но нельзя же вечно от судьбы бегать! И вот после очередного мученья*, четвертого по счету, она таки подошла к нему. Правда пыл ее сразу несколько поостыл, стоило ей увидеть его печальный и такой несвойственный ему вид. Но ведь когда она ему всё скажет, он же обрадуется, верно?

***

      Она сказала. Она сделала это. Назад пути нет. Всего лишь три слова «Я твой соулмейт» изменили всё.       Юноша шокированно уставился на одноклассницу, а потом вздохнул (горько-горько) и выжал из себя улыбку. Только вот не такую улыбку Маринетт увидеть после признания мечтала. Совсем не такую.       Не такую грустную, безнадежную и отрешенную. Не эту.       А в ответ лишь тихо-отчаянное:       — Прости, но это невзаимно.

***

      Захотелось завыть, заплакать, скрыться от всего мира, что она и собралась сделать, направившись в женский туалет. И она совершенно не видела, как Адриан протянул руку, будто пытаясь остановить, но тут же отдернул, словно от сильной боли. Не видела крохотных капель крови, вступивших на белоснежной рубашке.       Не видела.

***

И никому из них точно не было дела до тихо охнувшего чёрного квами…