О чем молчат телефоны

Разместившись «лотосом» в старом, еще советского времени, кресле, соединив друг с другом подошвы кед и обнимая их же, я с улыбкой наблюдала за потасовкой парней. Еще пять минут назад они спорили о том, в какой лучше последовательности соединять детали, а после, не выдержав, Макс попросту облил Сеню водой из бутылки. Рассмеявшись, я откинулась на потертую жесткую спинку кресла. Это была та самая, советская мебель: с деревянными подлокотниками, слегка жестковатая; на грубоватой обивке которой, красовался вышитый бежевыми нитками узор, в виде бесконечно переплетающихся цветочков на стебельках. В гараже Егора стояло еще одно такое же кресло у стены, составляя мини комплект, и еще одно — с противной малиновой обивкой и золотистым узором — среди стеллажей с инструментами. Сам хозяин гаража лишь вздыхал в сторонке, глядя на разбушевавшихся друзей. Мы с ним переглянулись, обменялись улыбками и снова принялись за свою работу. Отец Егора доверил ему перебрать двигатель: парень, росший под постоянным присмотром отца, развил в себе любовь к настоящим мужским делам. Будь то ремонт автомобиля, сборка мебели, починка крана или элементарно забитый гвоздь — Егору это непременно удавалось в лучшем виде. И сейчас он осматривал какие-то детали, моему женскому мозгу лишь смутно знакомые. Мне доверили прочищать какие-то мелкие составные части, а Максу с Сеней досталась сборка…. Усмехнувшись, я вернулась к своему занятию. Быть единственной девушкой в компании парней — это, конечно, положение не с каким иным несравнимое. Вышло так случайно, и мои одноклассники часто подтрунивают надо мной, что, мол, я «изменяю» им с 10 «б». С моим классом у меня были очень даже неплохие отношения. У нас был дружный, безумный, непоседливый народ. Как и положено, контингент был самый разный: от ботанов до красавцев-спортсменов, от неформалок до гламурных барышень. Но вот по настоящему «сложилось» у меня только с парнями из параллельного класса, да с Егором, который был нас на год старше. Возможно, все дело в том, что в свой класс я пришла гораздо позже остальных…. НЕСКОЛЬКО МЕСЯЦЕВ НАЗАД Главное здание моей элитной школы встретило меня приветливо, наверное, даже радушно. Начищенные до кристальной прозрачности окна весело поблескивали в лучах зимнего солнца. Здание небесно голубого цвета с белым орнаментом являлось, одновременно и главным, и корпусом № 1. Однако, для меня и эта школа, и класс, в который меня определили, не являлись совсем новыми… Раньше я училась в одном из филиалов, ближе к окраине города. Сейчас же, мне предстоит обучаться здесь. После девятого класса многие стремятся попасть именно в главную часть, а по тому, я ни капли не удивилась, когда заметила в коридорах знакомые лица еще пол года назад бывших, а теперь уже — нынешних — одноклассников. Это заведение преследовало похвальную, но трудоемкую цель. Элитным оно считалось далеко не по тому, что обучало богатеньких деток родителей, имеющих вес в обществе (хотя, разумеется, и такие тут тоже имелись). Ежегодно сюда стекались и отбирались администрацией школы ученики, с талантами и способностями ко всем направлениям науки и искусства. Я, например, обожала рисовать и исполнять музыку, по тому, несколько лет назад и выбрала художественно-эстетическое направление. Мы жили в пригороде и, к огромному счастью, филиал с моим направлением был в получасовой доступности. Сейчас же, я безучастным взглядом обводила высокие потолки коридоров, длинные изысканные шторы на окнах, людей в помещении. Сегодня меня сопровождала мама. Она молчала почти всю дорогу, предоставив мне возможность подумать и настроиться на новое место. Я почувствовала легкое касание ее руки к своему плечу; мы остановились перед высокими дверями из темного дерева. Мама постучала, и, после ответного «войдите», открыла дверь. Я прошла следом. Секретарь — светловолосая, худая женщина средних лет, внимательно на нас посмотрела. Потом, чуть нахмурившись, спросила:  — Вы — новенькие?  — Так и есть, — улыбнувшись, мама кивнула. -Минутку, я предупрежу. Секретарь поспешила к другой двери, находящейся перед ее столом, постучала, вошла, а после — пригласила нас. В просторном светлом помещении с огромными окнами витал едва уловимый цветочный аромат с примесью чего-то мятного. Непривычное, но довольно-таки приятное сочетание. Я медленно вдыхала, принюхиваясь.  — Алина Викторовна! — директриса едва ли не кинулась нас обнимать. Хотя, нет, кинулась.  — Вера Анатольевна! Моя мама и директриса, улыбаясь, обнялись, не прерывая радостных восклицаний. Я стояла в паре шагов от них и вяло улыбалась. Что тут сказать… Мама и Вера Анатольевна были хорошо знакомы. Директриса была знакома и с моим отцом. Периодически их связывают какие-нибудь дела, так что контакт более чем налажен. Радует, что я попала сюда не по этому…  — Я так рада, что вы вернулись! — Вера Анатольевна отстранилась от мамы, но рук с ее плеч не убрала, разглядывая ее лицо. Директрисе было уже за сорок пять; наверное, ближе к пятидесяти, а то и дальше. Аккуратно уложенные темно-каштановые волосы, стройная для ее возраста фигура и взгляд, за директорской строгостью которого всегда жила безграничная любовь к своим ученикам. Об этой женщине всегда говорили только хорошее, не смотря на то, что она частенько ругала своих учеников за проступки, шалости, неуспеваемость и отлынивание от участия в школьной жизни.  — Вернулись, — мама поджала губы в едва ли не вымученной улыбке, — вот… — мама повернулась, взглянула на меня, но не нашлась, что еще сказать.  — Здравствуйте! — я, тоже вежливо улыбнувшись, подошла чуть ближе, и тут же оказалась в крепких объятиях директрисы. Такие неформальности, пожалуй, можно было позволить только за закрытыми дверями. Я скосила глаза, удостоверившись, что двери действительно закрыты.  — Я рада, что вы решили школу не менять, — отпустив меня, Вера Анатольевна одобрительно кивнула.  — Яна сама не захотела, — негромко отозвалась мама, глядя на меня.  — Разумеется нет! — воскликнула директриса. В ее взгляде промелькнула…ревность? Я мысленно усмехнулась. Да эта женщина достала бы меня из-под земли, сразу, как только бы узнала, что я переступила порог другой школы, и за шкирку притащила бы сюда. И мама была права, я действительно не хотела … Вдруг вспомнилось, как несколько недель назад, когда мы были еще в Париже, мама рыдала в трубку этой самой женщине, задаваясь одним единственным вопросом «что теперь делать?». Уже ничего…  — Так, девочки! Урок начнется через пятнадцать минут. Я провожу Яну в класс, а потом поговорим с тобой, — Вера Анатольевна кивнула маме, и жестом велела сидеть на месте, когда та попыталась встать, — не надо ее провожать. Не маленькая. Справится. Пойдем, солнышко. Меня вывели из кабинета, и под лепет директрисы мы отправились к нужному кабинету. Мама волновалась, очень, но Вера Анатольевна была права — и не маленькая, и справлюсь. Нашла же в себе силы вернуться. Цокот каблуков женщины стих. Я остановилась за ее спиной. Из кабинета доносились шутки, смех, на секунду они стихли, кто-то громко что-то сказал, и народ буквально взорвался новой волной хохота.  — Десятый «а», десятый «а»… — пробормотала женщина, и, открыв дверь, уверенной походкой вошла в аудиторию, — класс, внимание! Но внимание класса перешло на свой максимум, едва первые парты завидели фигуру директора их школы. Все стихли в ту же секунду, вытянувшись «по струнке» кто где стоял. К слову, один из парней стоял на парте, там же и замер.  — Ой, — спохватившись, он, выпучив глаза, поспешил ретироваться за спины товарищей.  — Стас! — воскликнула Вера Анатольевна, — после уроков остаешься мыть парты! На всем этаже! Ребята, прошу минутку внимания. Знакомьтесь, это — Яна Вишневская. Яна недавно вернулась из-за границы и теперь будет учиться с вами. Рука директрисы ободряюще лежала на моем плече, чуть приобнимая. А я, тем временем, ловила удивленные и округлившиеся взгляды знакомых физиономий: вон и Семен, и Светка, и Денис, Наташка, Жека — ребята, учившиеся со мной в девятом. Стас, спрыгнувший с парты и вон тот, кажется, Тимоха, были с параллельного, толи Б, толи В класса в прежнем филиале. А теперь вот здесь, надо же… Мои бывшие одноклассники тщетно пытались подобрать отвисшие челюсти. И, надо сказать, было от чего. Мало того, что буквально в последний день я объявила, что уезжаю в Париж на каникулы, потом еще припечатала, что вероятно там буду заканчивать учебу, так еще и те пол года, что меня не было, сильно изменили мою персону. Бледная, с постоянными теперь тенями под глазами, резко осунувшаяся…. Такой они меня точно не видели и не помнили. В класс вошел Виктор Петрович, преподаватель английского, но никто и бровью не повел. — А-а-а! Новенькая! — добродушно улыбаясь, лысеющий мужчинка протянул мне пухлую ладошку, — Яна, кажется?  — Да, здравствуйте, — я пожала ему руку, чуть улыбнувшись.  — Ладно, начинайте урок, — директриса кивнула и удалилась прочь. Но об уроке никто и не думал. Во-первых, я привлекла всеобщее внимание, во-вторых, еще пять минут оставалось от перемены.  — Ну ты даешь, Янка!!! — Светка, перемахнув через стулья, рванула ко мне, — ты же сказала, что не вернешься!  — Вернулась вот… — поджала я губы. Париж, да и вся Франция, была бы рада не отпускать меня с семьей. В прочем, вернулись и так только мы с мамой. Просто, находиться там оказалось невыносимо, но просвещать своих одноклассников в такие подробности я не собиралась.  — Пойдем, с нами сядешь! — Светка утянула меня за собой, усаживая к себе соседкой.  — Слушай, а почему ты… — начала было Наташка, но тут уж случилось совсем что-то непредвиденное. Мое лицо обхватили две теплые, чуть влажные ладони и отвернули мою голову от собеседниц.  — В-а-а-а-у! Офигеть, вы это видели?! — два глаза цвета виски находились в каких-то десяти сантиметрах от моих собственных. Вышеупомянутый Стас, не мигая, разглядывал мои глаза. Да нет, я привыкла, но такой бурной реакции я еще не встречала. Обычно ограничивались или отпадающими челюстями, шепотками или нервными сглатываниями комков в горлах.  — Нет, ну вы видели?! — крикнул Стас через плечо.  — Да видели, — отозвался Семен, появляясь за его спиной, — привет, Разноцветная! — бесцеремонно оттащив от меня друга, Семен крепко обнял меня в знак приветствия, — что, лягушатники надоели?  — Не больше, чем ты, — съязвила я, на что парень, прыснув, похлопал меня по плечу.  — Узнаю Вишню! Тем временем в кабинете директора.  — По ней скажешь, что она не справляется. Осунулась, ослабела, может, но держится, — Вера Анатольевна неспешно помешивала ложечкой чай в своей кружке.  — Она сильная девочка, — убитым голосом отозвалась Алина Викторовна, отпивая из своей кружки., — но ты бы знала, как было страшно видеть, как они убиваются. Мы не нашли ничего лучше, как обратиться к психологу, — женщина грустно взглянула на подругу, ища поддержки. Директриса ободряюще погладила ее по плечу. — Он предложил нам такой вариант. Разлучить их, чтобы каждый смог самостоятельно все переварить и найти свой путь. Но я не уверена, что мы поступили правильно.  — Не думай про это, пока все идет не плохо. Уверена, Яна вольется в коллектив. А если что-то пойдет не так — там уже и сориентируемся по обстоятельствам. В конце концов, вы же их разлучили не навсегда…  — Конечно нет. Если все пойдет хорошо… Летом устроим им каникулы, — Алина Викторовна улыбнулась, отставляя чашку, — я скучала по России.  — Вот и я рада, что ты вернулась. Жаль, что при таких обстоятельствах, но все наладится! НАШИ ДНИ. ГАРАЖ.  — Мир, между прочим, такого бы не одобрил! — звучно заявил Сенька, помахивая каким-то вентилем перед носом Макса.  — А ты его сюда не впутывай! Он всегда говорил, что ты никогда не повзрослеешь! — с чувством собственного достоинства парировал Макс.  — Да вам обоим больше пяти лет не дашь, — Егор, подойдя к ребятам со спины, вручил каждому по банке безалкогольного пива. Меня же одарили газировкой. Я в пол уха слушала разговор ребят, выхватив снова это имя. Мир, Славка, Мирослав. Как его только не называли. И это имя неустанно и непременно звучало среди нашей компании и в кругах наших знакомых. Однажды, не выдержав напора любопытства, я все же спросила у мальчишек, кто это такой и почему о нем вспоминают с каким-то обожанием, что ли…  — Ты преувеличиваешь, — ответил тогда Егор, — Мирослав — отличный парень, уехал пару лет назад по делам и по учебе. Поверь, такой друг не у каждого. А если коротко, некий Мирослав был в их компании до меня. И, пожалуй, задолго до меня. Непременная душа компании, свой в доску парень, чья пятая точка была жадной до приключений. Но, несмотря на огромное количество эпитетов, коими его награждали, четкого представления о нем у меня не формировалось. Ну, а позже, появилась я. Случайным, но, казалось, само собой разумеющимся образом. Из собственных мыслей меня вырвал голос Егора.  — Да вы сами то помните, что устраивали?! Янку вон, заставляли….  — Да это было случайно! Я прыснула от смеха, выплюнув половину газировки, от чего парни разразились хохотом. Да, тот случай нашего первого знакомства я запомнила на всю жизнь. НЕСКОЛЬКО МЕСЯЦЕВ НАЗАД. Я шла по коридору второго этажа, намереваясь завернуть за угол и продолжить свой путь к спорт залу. Точнее, мимо него. Не то чтобы я не любила спорт, но физ-ра явно не была моей сильной стороной. Я быстро выдыхалась на беге, играла в волейбол еле-еле, в баскетбол — вообще не умела. Еще неплохо давался теннис и бадминтон, но вот о сдаче нормативов, вообще речи идти не могло. Не укладывалась, не осиливала, не успевала. А по тому, решив лишний раз поберечь свое время и психику Виталия Олеговича, я уже целенаправленно выполняла план побега.  — Пс, эй, Радуга! — послышался тихий шепот из-за двери мужского туалета. Я уже свернула за угол и планировала незаметно проскочить дальше по коридору, но невнятный глас свыше, в смысле, из туалета, пригвоздил меня к месту. И заодно развеял все сомнения, подтвердив, что звал именно меня, — Да-да, ты, Разноцветная…. Слушай, подойди, пожалуйста, — голос едва ли не взмолился. К своим прозвищам в честь моей природной особенности я привыкла, иногда напрягалась, но, в целом, находила их весьма забавными. Тем более, никогда они не были обидными.  — Эм, я заходить не буду…. — предупредила я, приближаясь к двери.  — Ладно, уговорила. Слушай, Радуга, помощь нужна… — угрюмо отозвался шепот.  — Чем я могу помочь тебе в мужском туалете? — усмехнулась я, — неужели сам там не справишься? Голос пробурчал что-то о том, что сам справляется уже с годовалого возраста. А после, вздохнув, огласил, самую суть:  — Принеси мне штаны, а? Я поперхнулась.  — Чего?! Хочешь сказать, ты без штанов? Где я тебе их возьму?  — В спортзале моя сумка, рюкзак такой с одной лямкой и серебряным брелоком. В нем спортивки.  — Э, нет-нет-нет! Я туда не пойду!  — Ну пожалуйста! — Слушай, я пытаюсь свалить! — шикнула я.  — А ты еще громче об этом говори, — вздохнул паренек с растрепанными каштановыми волосами. Егор, с которым мы уже мельком были знакомы к тому времени, с любопытством наблюдал за происходящим, прислонившись к дальней стене.  — Егорка! Будь другом, принеси, а! — для большей убедительности дверь приоткрылась, и нашему взору явилась темно-коричневая шевелюра, подлиннее, чем у Егора, и, по тому, казавшаяся еще растрепаннее. Вместе с шевелюрой явился и умоляющий взгляд темно-серых глаз, и жалобная физиономия.  — О, не-не! — старшеклассник, взмахнув руками в знак отрицания, отлип от стены, — у меня биология! И в доказательство тому направился в другую сторону, скрываясь за углом.  — Ну, блин, — парень снова уставился на меня. Я — на него, краем глаза отмечая наличие голого плеча, — слушай, в общем… — парень замялся, дверь приоткрылась чуть шире, и не знакомый мне еще на тот момент паренек с «Б» параллели показался из-за двери под странным наклоном, явно пытаясь скрыть ту свою часть, что была ниже пояса. Зато мне открылся интересный вид на голый бок, в дополнение к вышеупомянутому плечу. — Короче, неприятность тут случилась… — он почесал голой пяткой вторую ногу.  — Это я вижу, — я окинула голые плечи парня скептическим взглядом. Хорош, ничего не скажешь. Подкачан, и, по крайней мере, левая его половина неплохо, очень не плохо, сложена. На счет правой не знаю — видно не было.  — Ну не смейся… Просто одежда порвалась! А этот гаденыш даже не беспокоится, куда я запропастился! Лучший друг, блин… — горестно воскликнул пострадавший, выглядывая в коридор. Никого. — Ну, пожалуйста, что мне, тут что ли сидеть?!  — Я лучше даже не буду спрашивать, как ты порвал одежду, — вздохнула я, покачав головой, и свернула к спорт залу, — на, подержи, — я передала ему свою сумку-почтальонку на сохранение. Тот взял ее левой рукой, перебросил на голое плечо и вытянул руку ко мне.  — Я — Макс, кстати. Десятый «б».  — Яна, — я пожала ему руку, — Радуга, Радужка, Разноцветная…  — Да, — парень улыбнулся, — твое это, — он кивнул на мои глаза, — на всю школу знаменито. Не обидно, кстати?  — Да нет, — я пожала плечами, — ладно, жди здесь. Дойдя до больших двойных дверей спорт зала, я осторожно просунула внутрь голову. Кое-кто уже переоделся и теперь баловался с баскетбольными мячами. В остальном, горизонт был чист. Я боком протиснулась внутрь, но заметно добраться до дверей мужской раздевалки не удалось.  — Янка? Ты чего там?.. Я умоляюще сложила ладони, прося Светку не выдавать меня. Девушка удивленно хлопала длиннющими ресницами, провожая меня взглядом до дверей мужской раздевалки. На мою немую просьбу не выдавать меня она лишь пожала плечами, но с места не сдвинулась. Ну разумеется… Не каждый день мне требуется пробраться к мальчишкам в раздевалку.  — Лучше даже не спрашивай… — прошептала я, качая головой, и осторожно постучала в дверь, за которой слышался смех и громкие голоса.  — Да заходи-и-и-и-и, не стесняйся, донесся чей-то голос. Ну, я и вошла… Пожав плечами, я открыла дверь, проскальзывая внутрь. Если и были другие варианты, как раздобыть сумку Макса, то на тот момент в голову ко мне они не пришли. Опустив глаза, я быстро прошла внутрь.  — Что… Янка! Блядь! Ты какого лешего тут забыла?! — краем глаза я заметила, как Стас схватил со скамейки какую-то одежду и попытался ей прикрыться.  — Да, за вещичками тут пришла, — я вытянула шею, оглядывая скамейки. Глаза я все еще не поднимала. В отличие от Стаса, остальные парни мое появление встретили более чем с энтузиазмом.  — Ты же Вишневская? — Ага, — я, наконец, нашла искомый объект, и уже подцепила его на плече.  — Ну-ка глянь, я не ошибся выбором места для татуировки? Я все же подняла глаза. В паре метров от меня стоял паренек. 10 «б». Ясно, снова парный урок с параллелью. Светло-русые волосы спадали на лоб, обещая в скором времени закрыть челкой глаза. На вид он мне показался чуть более широким в плечах, чем Макс. А в прочем, я их не измеряла. Парень был в одних темно-синих шортах до колен, и явно дико доволен своим видом.  — С местом — нет, — я задержала взгляд на татуировке. Затейливая надпись на латыни начиналась с середины правого (и, чего греха таить, красиво подкачанного) предплечья, огибала плечо (от которого еле удалось оторвать глаз) и заканчивалась на ключице, не доходя до шеи (на которую мои глаза бессовестно пялились с полминуты), — а вот с орфографией и переводом — да, — хмыкнула я.  — В смысле? — встрепенулся парень.  — Ну, в прямом, — пожала я плечами, поудобнее размещая сумку Макса на плече, — вот это слово, — я указала на одну из строчек, — пишется через другую букву. А вот это словосочетание означает «слабый и немощный».  — Да откуда ты знаешь?! — воскликнул за его спиной брюнет.  — Сестра — лингвист. Вот и поднатаскала, — обратилась я к нему, а затем снова перевела взгляд на обладателя татуировки и, откровенно улыбаясь, добавила, — и хорошо, что татуировки не настоящая. А то ай-ай-ай что бы было. Кто-то засмеялся. Светловолосого похлопали по плечу, пока тот как-то нервно провожал меня взглядом до выхода из раздевалки.  — Вишневская! — взревел физрук, когда я уже держалась за ручку, двери, чтобы покинуть спорт зал, — ты куда намылилась? И почему не в форме?!  — Я…. Сейчас я! — выпалила я и вылетела в коридор. Светловолосый догнал меня уже на полпути до туалетов.  — Слушай, а ты серьезно? Что, и вправду все не правильно? И куда ты несешь сумку Макса?  — Выручать я твоего Макса иду, — буркнула я. Учителю я попалась, придется идти на урок.  — А что с ним? — встрепенулся светловолосый.  — Пошли, увидишь. Заодно и мне расскажешь. Я тихонько стукнула в дверь мужского туалета.  — Эй, многострадальный, ты как? Дверь приоткрылась, и загребущая левая рука, просунутая в проем, потребовала сумку с вещами.  — Ну-ка погоди, — татуированный перехватил с моего плеча рюкзак и, не церемонясь, распахнул дверь, вваливаясь в туалет. Макс с той стороны лишь успел отскочить в сторону и залиться краской, при виде меня.  — О, Макс! А ты чего в одних трусах?! Я деловито отвернулась чуть раньше, чем распахнутая дверь успела показать Макса во всей его красе.  — Да из-за тебя, придурок! Тебя где вообще черти носят?! Дебил ты татуированный! — Макс, уже натянувший спортивки, показался из-за двери с моей сумкой, — Спасибо, Солнышко, — проворковал он, а затем снова недобро уставился на друга.  — Сам дебил, я из-за тебя неправильную татуху сделал?! Ты почему мне сказал, что все верно?  — Тебе на твоем мопеде сквозняком мозги через уши выдуло? Мне ее дядя составлял! Профессор, между прочим.  — Тогда почему… — но тут до светловолосого дошло, и он уставился на меня. Серо-голубые глаза смотрели негодующе и обиженно. Правый из них нервно подрагивал. — Ты мне соврала?  — Ага, — кивнула я, как ни в чем не бывало, — между прочим, по чьей вине я не смогла прогулять?  — Ну прости, Радуга… — Макс грустно на меня посмотрел, — но, смотри на это с другой стороны, ты спасла меня! Сказал так, как будто это пополнило список моих подвигов. Я закатила глаза и направилась к спортзалу. Еще ж переодеваться теперь! За спиной слышались препирания, потом к ним добавились шаги, и парни нагнали меня на середине коридора.  — Кстати, это Сенька, — Макс пристроился справа от меня и кивнул на друга. Сеня смотрел на меня все еще обиженно.  — Да не дуйся ты! — я легонько пихнула парня в бок.  — Я подумаю, — буркнул он, но губы подрагивали в тщательно удерживаемой улыбке, — знаешь, за такое можно и серьезно обидеться! А с тобой мы вообще отдельно поговорим! — он зыркнул на Макса.  — Да я-то причем?! — негодовал тот, — отлично, блин. У меня в друзьях -татуированный дебил и гетерохромная прогульщица…свезло вообще! — он всплеснул руками и ускорил шаг, обгоняя нас.  — В друзьях?! — я поперхнулась воздухом. Макс развернулся на ходу, вышагивая вперед спиной. Темно-серые глаза смотрели хитро и как-то самодовольно.  — А ты что думала? Да после того, что между нами тут было… Мы вообще пожениться обязаны! Мы втроем рассмеялись, преодолевая последние метры на пути к спортзалу. Кажется, я резко полюбила урок физической культуры.