***
— «Ах, зачем она оглянулась, зачем крикнула! Тотчас чары, охранявшие их обоих, распались. Захлопнулись тяжёлые ворота, Маттео и Мариучча стали тенями. Буря подхватила их и закружила, словно опавшие листья. Так и носятся они, гонимые ветром, не думая о будущем, не вспоминая о прошлом. Но они всё-таки вместе, они крепко держат друг друга за руки. На пальце Мариуччи сияет кольцо Маттео, а на пальце Маттео — кольцо Мариуччи». Конец. Одетт захлопнула книгу и, положив её на тумбочку, посмотрела на Франческу, которая уже лежала с полузакрытыми глазами. — Неужели такой конец во всех сказках? — поинтересовалась малышка. — У всех наших писателей рассказы несчастливые. У каждого была неразделенная любовь… — А у тебя была такая? — неожиданно спросила девочка. — Я как-то… — замешкалась Одетт. — Мне было не до любви. Франческа повернулась в сторону журналистки и заулыбалась. — А я не верю. Ведь у каждой из нас есть свои любимые воздыхатели. — Воздыхатели это одно, ты их не знаешь в лицо, но когда ты знаешь человека, любишь его, а он тебя не замечает, либо считает другом — вот это неразделенная любовь. У меня были другие заботы, Франческа. Когда все другие встречались, я то работала, то училась. И так двадцать четыре часа, семь дней в неделю, чтобы моя бабушка гордилась мной. — Ты даже никогда не уставала? — Уставала, ещё как. Были и эмоциональное выгорание, когда опускались руки и я просто могла в любой момент заплакать и закрыться в себе. Но сейчас, я имею то, что даже представить себе не могла несколько лет тому назад. И я верю, что я увижу тебя здоровой у себя в офисе. Франческа постепенно закрывала глаза, а на её лице красовалась невинная детская улыбка. Наверное сейчас постепенно она уходила в сонное сказочное царство, где её мечты сбывались, а быть может она в своих снах строит идеальный мир? Поцеловав малышку, Одетт вышла из палаты и направилась в кафе, находившееся неподалёку от гостиницы. Присев за столик, миланка тяжело вздохнула и закрыла ладонями своё лицо. Как же это тяжело, когда ты пытаешься улыбаться человеку, зная, что его жизнь находится на грани. Вокруг все наблюдали за Одетт, как она вытирала свои слёзы. Действительно, легче наблюдать, создавать свои теории, но никто не подойдёт и не спросит истинную причину этих слез. На дисплее телефона появился номер Карло. — Слушаю? — отозвалась сразу Одетт. — Я по поводу твоего расписания, вечером состоится гала-ужин Диор, тебе там нужно пробыть минимум час. Обсудить с тремя модными агентствами моделей для следующего номера. А также обсудить с генеральным директором дома Диор его коллекцию и какие вещи наш журнал будут. — Хорошо, я поняла. Во сколько мне надо быть. — Ужин начинается в девять, желательно тебе быть в это время. — Я поняла. И Карло, ты будешь моим спутником, сообщи Марии, что на сегодня она будет свободна. — Передам. Буду ждать около входа.***
Во время показов мод Милан становится всемирным центром, каждый день происходят совершенно новые показы, новые гала-вечера или благотворительные, обязательно один из них станет вечером, где соберутся все мировые звезды и просто решат переговорить с собой, не замечая новых звёзд, появившихся впервые здесь. Одетт знала, что такие вечера не для нее, когда самые успешные модели смотрели на неё искоса, а звезды иногда усмехаются над этой маленькой девушкой. Но каждый модный показ главный редактор доказывала всем, что её нельзя недооценивать. В предверии каждого вечера, в руках девушки находился список гостей, с которыми обязательно должна была переговорить синьорина. Неважно, хотели ли сами гости, но Одетт добивалась то, чего хочет она. Как только машина остановилась возле небольшого стеклянного здания, дверь тут же открыл Карло и помог миланке выйти. На девушке было нежно румяного цвета платье в пол. В ушах девушки сияли дорогие подвесные серьги, а ожерелье лишь подчёркивало её нежную шею. — Ты прекрасно выглядишь, — подметил её помощник, поднимаясь вместе с шатенкой в здание. Журналистка усмехнулась и взяла крепче за руку Карло. В здании уже собралось огромное количество народу, везде были вспышки от фотокамер, а вокруг красовались итальянские миллионеры и звезды, в обнимку с моделями. Открыв свой список, Одетт ещё раз взглянула на потенциальных собеседников и затем выкинула его, направившись в сторону к своей первой цели. Практически дойдя до своей жертвы, миланку тут же окликнули: — Синьора Риони? — Мама мия, — завопила от испуга девушка и повернулась к нахалу, который её испугал. Перед ней стоял молодой человек двадцати семи лет, в черных круглых очках с сияющей улыбкой. — Позвольте представиться, синьор Бароне, я большой любитель вашего журнала. Сицилиец дотронулся до ладони девушки, но брюнетка решительно отвергла такое действие. — Польщена, что вам от меня нужно? — Меня послал Микеле, чтобы разузнать о нашем предстоящем интервью. Глаза Одетт расширились от удивления и из её уст выскользнул нервный смешок. — Синьор Бароне, вам известны условия, после которых Вы попадёте в мой офис на интервью? — Нет, нам ничего не сказали, но думаю, что Вы все решите. Я по поводу вопросов, касающихся меня и моих ребят. Видите ли, я являюсь для моих друзей старшим братом, всегда стараюсь защищать парней. У вас же в журнале публикуются очень пикантные и личные подробности. — Вы хотите, чтобы их не было? — прервала девушка. — Именно. У нас есть наши личные дела, которые мы хотим оставить в тайне. — Синьор Бароне, это не я должна вам делать услугу, а вы мне. Тем более, я не хотела вас опрашивать, но… Теперь понимаю, что нужно самой это все сделать. Готовьтесь, и приготовьте своих ребят. — Но ведь это… — Пьеро не успел договорить. Синьорина демонстративно развернулась и ушла в направление своего спутника, сицилиец тихо про себя пробубнил. — Вот же стерва… — Что? Что такое? — изумленно спросил Джанлука. — Ничего страшного, Джан, просто надо готовиться к интервью с синьориной Риони. — Она будет нашим интервьюером? — радостно спросил молодой абруццезе. — Да, но я боюсь за вопросы, которые она может задать. Не хочу, чтобы потом нам пришлось отгребать, а тебя и Иньяцио видеть поникшими тоже не хочется. — Не волнуйся, Пьеро, все будет хорошо, моя мама и тётя очень любят её и этот журнал. Эту девушку нельзя выводить из себя, а нам надо быть такими, какими мы есть. Сколько раз нас пытались сломить? Мы все равно оказывались сильнее. А пока нужно отдохнуть. Джан похлопал по плечу своего напарника и испарился среди гостей. Спустя полчаса, список Одетт постепенно уменьшался, и ей уже были невтерпёж, когда она уже закажет машину и поедет к себе домой отдыхать. — Синьорина Риони, добрый вечер, я Эрос… — Лоретто, да, я знаю вас, ваши статьи в La State мои любимые. Чем обязана? — Я хотел бы взять у вас интервью, по поводу вашего карьерного роста, а также хотелось узнать про ваши политические взгляды. Ведь многие известные люди, особенно журналисты, не скрывают своих политических интересов. У вас найдётся время на меня? — Синьор Лоретто, я пока занята, но спасибо вам за предложение, оставите свой номер моему помощнику Карло? Вскоре я вам сообщу. — Буду взять интервью у такой прелестной синьорины, — синьор Эрос взял кисть девушки и нежно поцеловал. Одетт слегка улыбнулась и от смущения стала чаще хлопать глазами. Эрос Лоретто был одним из самых успешных журналистов Италии, и одним из завидных женихов Милана. Каждая женщина, которая хоть раз видела в своей жизни этого мужчину, легко могла сказать, что синьор очаровательный мужчина, который существует в единственной копии. Попрощавшись со своим новым знакомым, миланка отпила бокал белого вина и усмехнулась. — Одетт? — послышался сзади мужской голос. Брюнетка повернулась и слегка улыбнулась. — У вашей команды привычка звать меня из-за спины, и запомните, синьор Джинобле, никто, никогда не называет меня по имени. — Простите меня, я просто… Хотел бы взять автограф для моей тети и мамы, они очень любят вас и ваш журнал, и вашу рубрику про детей. — Весьма признательна, — усмехнулась миланка и взяла ручку и бумагу. — Спасибо большое, — засияв, ответил юноша, — я очень жду нашего интервью. — Ваши глаза так блестят, что я представляю, как вы ждёте его. Не боитесь меня? — Нет, как Вас можно бояться, зная, что интервью будет брать одна из лучших журналисток и всенародная любимица. — Ну… со вторым вы явно загнули, синьор Джинобле. Скорее меня все в Италии считают ведьмой и сожалеют, что сжечь меня на костре невозможно. Девушка расписалась и отдала блокнот баритону. — Вы очень красивая девушка, даже лучше, чем я себе представлял. — Социальные сети обманчивы, — усмехнулась Одетт. — Я хотел у вас спросить, почему Вас назвали Одетт? Миланка слегка опустила веки и прижала свои губы, чтобы не сорваться. — Простите, — начала журналистка, — но пока у меня нет времени, ответить на… Эдуардо! Эд! Какой приятный сюрприз! Одетт слегка отстранила синьора Джинобле и направилась прямо куда глаза глядят. Естественно она не заметила никакого Эдуардо и это было лишь всего отмазкой. — Она очень красивая, — начал Иньяцио, подойдя к Джанлуке, — правда говорят, что та ещё стерва. Ненавидит и презирает всех, ставя себя превыше всех. — Нет, Инья, она не такая, жизнь её сделала такой, какой мы видим девушку сейчас. И сам представь, как можно вырасти без отца и матери? — А что с ними случилось? — Многие говорили, что мама Одетт была успешной балериной здесь, в Милане, но, узнав, что беременна, ей запретили делать аборт, а родив, она бросила девочку и уехала с каким-то бизнесменом в Латинскую Америку. — И она сейчас живёт там? — Говорят погибла в автокатастрофе лет десять назад, но это все желтая пресса. Никто никогда не узнает правду. Иньяцио все всматривался в Одетт и незаметно для себя стал улыбаться. — Но да, — глубоко вздохнул Джанлука, — она чертовски красивая девушка, наверное Любой, кто станет женихом её по-любому станет счастливчиком. — Это ещё почему? — усмехнулся Боскетто. — Может быть она и стерва снаружи, но в душе Одетт точно ангел, то, как эта девушка ведёт статью про больных детей, какие интервью берет у звёзд, говорят совершенно о другом. — Бросим монетку, кому она достанется, — начал сицилиец, — орёл — мне, решка — ты… — если встанет ребром — Пьеро, — добавил Джанлука. — У Пьеро без пяти минут будет жена. — Шанс того, что монетка встанет ребром ровняется 100 к 1. Подбросив монету, Иньяцио кинул очень сильно и та упала куда-то в другое место. Парни тут же стали искать её. Первым нашёл Джанлука и тут же поменялся в цвете лица. — Инья… Сюда, ты только посмотри! Боскетто присел рядом со своим другом и удивился. Монета стояла ребром.