My Heroes Dress in Black

В «Penitus Oculatus» не было случайных людей: директор Марон лично отбирал каждого. Чутьё и богатый жизненный опыт редко когда подводили старого лиса, и под его началом служили лучшие из лучших. Все как один – превосходные агенты, уникальные специалисты, настоящие звёзды, даже по меркам Бюро... Впрочем, как и положено звёздам, уживались они довольно посредственно. – Следующим этапом операции «Гражданская война» станет внедрение в «Посольство» наших людей, – неспешно зачитывал бриф директор Марон. – Агент Кин устроится в клуб под видом танцовщицы... Какие-то проблемы, агент Линетти? Агент Линетти, невольно обративший на себя начальственное внимание, от неожиданности вздрогнул и чуть было не пролил на рубашку кофе. Кин усмехнулась, не в силах сдержать своей мрачной весёлости. Многие недооценивали Марона, принимая его лаконичность и резкость за признаки ограниченного ума. Но директор «Penitus Oculatus» занимал свой нынешний пост не за выслугу лет или связи в верхах: он был умён, хитёр и дьявольски проницателен. Неодобрение «окуляра»-новичка Марон прочитал ещё до того, как сам Марк Линетти — «Маркурио», если верить личному делу — облёк это недовольство в связные мысли. Впрочем, стоило отдать красавчику должное: с удивлением он справился достаточно быстро. – При всём уважении, сэр, не думаю, что это хорошая идея, – осторожно начал Линетти. – У меня сложилось впечатление, что... – Если ты думаешь, что Кин не совладает с шестом, то это ты зря, Маркоронина, – встрял вдруг Коснах. Привычно оказавшись в центре внимания, он осклабился и, размашисто указав на подругу рукой, заговорщицки (и по-театральному громогласно) прошептал: – Однажды она задушила ногами подосланного картелем киллера! Линетти не нашёлся, что на это ответить, и Коснах выглядел таким довольным, словно изобрёл лекарство от рака. Кин не могла на него сердиться: пусть и весьма своеобразно, но Коснах пытался её защитить... и даже не ляпнул ничего про балетную школу! Это дорогого стоило. Коснах был Джеки Чаном информационной безопасности — с его обманчивым внешним видом, невероятными навыками и безукоризненным владением «техникой пьяного мастера». На программиста он, татуированный и широкоплечий, походил слабо, и больше напоминал то ли байкера, то ли металлиста, то ли актёра массовки из «Храброго сердца». Коснах и правда был самым настоящим шотландцем — не чета тем парням, что вспоминают о корнях только в день святого Андрея и исключительно ради того, чтобы основательно налакаться и всласть погорланить народные песни. И, несмотря на двадцать звёздно-полосатых лет, он по-прежнему ругался на гэльском, говорил с чудовищным акцентом и выглядел так, словно на радостях выхлебал десять бутылок виски. Да, Коснах и правда пил так, словно хранил в холодильнике запасную печень. Но на работе это никак не сказывалось, иначе бы Марон давно выставил такого сотрудника за дверь, будь он хоть десять раз лучшим программистом Бюро. А Коснах действительно был чертовски хорош — и чудовищно любопытен. Попав к «окулярам», он первым же делом хакнул базу данных Марона и сунул свой нос в досье Кин. А затем Коснах неосмотрительно назвал её «крошкой Дэбби», Кин сломала ему руку, и обоих вызвали на ковёр к Марону, приговорив к бессчётным часам оздоровительной бумажной работы. Это стало началом прекрасной дружбы... Коснах попытался прийти ей на выручку — и даже сумел удержаться и не сболтнуть ничего про балетную школу! С его стороны это было, конечно, мило, но не слишком-то полезно: Кин прекрасно понимала, что агент Линетти усомнился не в её танцевальных навыках, а в профессионализме. В конце концов, новенькому не довелось ещё увидеть Кин в деле, и он судил о её работе только по встречам в офисе... Три дня назад агент Линетти додумался похвалить её «сладкую попку», и Кин окатила нахала двойным эспрессо без сахара. В общении с сослуживцами Кин бывала резка и несдержанна, порой даже агрессивна. Но на службе это никак не сказывалось, иначе бы Марон давно выставил такого сотрудника за дверь, будь она хоть десять раз лучшим агентом Бюро. Многие оперативники любили работать под прикрытием, потому что чужие личины давали им повод поддаться низменной страсти, позволить себе запретное, прислушаться к своим демонам. Кин действовала иначе: её чудовища никогда не прятались в тёмных закоулках души, но блуждали на воле, и только надевая новую маску, она сажала их всех на цепь. Цепи у Кин были железными — как и её воля. Она развернулась к Линетти лицом, подалась вперёд и, улыбаясь, игриво проворковала: – Если вы хотите приватного танца, сэр, вам следует обратиться к нашему менеджеру. Марк поперхнулся и окончательно онемел. – Итак, вопрос закрыт? – с раздражением уточнил Марон. – Тогда продолжим... Как и положено звёздам, уживались его ребята довольно посредственно. Но Кин уважала чутьё своего начальника: в «Penitus Oculatus» не было случайных людей, и каждый из них вносил важный вклад в общее дело. И даже великой и ужасной Д. В. Кин не стоило всякий раз ломать неугодным коллегам руки.