Шоппинг

Рэндольфу Картеру, сновидцу-путешественнику, уже несколько раз доводилось быть в этой части Города. Прежде у нее было название – звонкое и чужое, состоящее из переплетения звуков, которые нельзя воспроизвести с помощью человеческого речевого аппарата, но сейчас ни местные, ни многочисленные странники не называли это место иначе, чем Базар. Центр его представлял собой тугой клубок железных коридоров. Эти квадратические переходы объединялись в лабиринт. Изредка они жались друг к другу так сильно, что сквозь двойную стенку можно было достучаться до соседа, а иногда образовывали пустоты, точно пузыри воздуха между металлических кишок неведомой твари. В них располагались павильоны побольше – темные и полупустые, с крючьями, на которых висела одежда, или наоборот, заставленные ящиками до самого потолка. Ящики ломились от инструментов и деталей незнакомых механизмов. Часть из них была новой, а часть – покрыта слоем смазки и налипшей десятилетней пыли, изменивших их очертания до неузнаваемости. Иногда Картеру казалось, что переходы идут вовсе не ровными линиями, а изгибаются или вообще сворачиваются в некую химерическую спираль, где верх внезапно оказывался низом и гравитация действовала по иным законам. Думать об этом не хотелось – начинала кружиться голова. От центра Базара ряды расходились лучами, точно ржавые паучьи лапы, просачиваясь в улицы и сливаясь с ними. Пусть Базар был не слишком уютным местом, Картер не помнил, чтобы здесь его настигала беда. А кроме того, он был не один. Ричард Аптон Пикман, художник, бывший человек и немного упырь, обитающий в Мире Снов, любезно составил старому другу компанию. Разумеется, ему пришлось замаскировать свою неприглядную внешность трупоеда; тагельмуст скрыл землистого цвета лицо и зловещие клыки, оставив на виду только пронзительные золотые глаза. В остальном он был одет так же, как Картер, и как большинство путешественников Города – его деформированное тело было надежно спрятано просторными штанами и рубашкой в узорах и, конечно же, длинной накидкой с лентами и кистями на концах. Пикман уже приобрел несколько костяных подвесок и браслетов и немедленно надел их на себя. Их мертвенный перестук явно доставлял ему наслаждение. Прогулка обещала быть необременительной – без погонь и смертельных опасностей, без риска рухнуть в зазвёздную бездну или иной богомерзкий провал. Единственное, что несколько раздражало – необходимость поддерживать осанку и не сутулиться. Слишком много времени провел он на бескрайних кладбищах Мира Снов и на обычных, слишком много вывернутых могильных плит и вскрытых гробов прошло через него, чтобы он остался в полной мере прямоходящим. — Может, стоит приобрести корсет? — художник снова потянулся, и в спине что-то предательски захрустело. — С косточками, — усмехнулся Картер. — С косточками, — повторил Пикман, смакуя каждую букву, перекатывая их во рту языком, как конфеты. Но все же наиболее примечательными были те ряды, где лавки эзотериков теснились рядом с торговцами рыбой. Среди пропахших временем древностей Картер присмотрел себе янтарные четки, залюбовавшись дремлющими в их доисторической глубине искрами. От размышлений о циклопических деревьях прошлого его отвлек высокий мужчина в замызганном фартуке. Загнутым ножом он на весу вскрыл брюхо полутораметровой рыбине, выплеснув на металлический пол внутренности с едким запахом, чем привел упыря-полукровку в радостное возбуждение, а самому Картеру напрочь убил аппетит. Впрочем, это совершенно не мешало продолжать заниматься покупками, и заплечный мешок сновидца тяготил его все больше и больше. Мешок не был обычным – волокна ткани были сделаны из мягкой багровой травы, устилающей ужасающее плато Лэнг неподалеку от тех мест, где сокрыты те вещи, что обладают свойством существовать одновременно в Мире Снов и реальности. Это значило, что Картер мог без сожалений расставаться с прозрачными монетками-чешуйками. Он проснется в своей квартире в Бостоне и драгоценные сокровища будут с ним. Они прошли в пустой павильон, больше напоминавший бесконечный мрачный ангар. В нем расположились резервуары, похожие на огромные, точно рассчитанные на великанов ванны, пожелтевшие и потрескавшиеся от времени и царящего здесь полумрака, а лопасти исполинских механических вентиляторов издавали равномерный вибрирующий гул. Некоторые из резервуаров были заполнены льдом, а некоторые – просто замерзшими или застывшими. В них были не только рыбы и ценные растения. Из одной из них Пикман извлек склизкую, захлебнувшуюся ворону. Перья с неё слезали и оставались на пальцах, прилипая. С некоторым отвращением, которое усилилось, стоило сновидцу услышать за спиной тошнотворный хруст птичьих костей, Картер оставил его одного. Он не осуждал художника за его образ жизни или повадки, но оставаться беспристрастным было нелегко. Мы прощаем друзьям несовершенство, принимая их такими, какие они есть. Картер ценил Пикмана, избегая мыслей о его трупоедстве, и, получая удовольствие от совместных прогулок или занимательных бесед, он понимал, что это чувство взаимно. Что какой-то частичкой своего преображенного разума Ричард все еще помнит, как это – быть среди людей, и не осуждает сновидца в своем стремлении остаться среди них еще немного.