Лампа

Прошла неделя, и ещё одна. Практика покатила своим чередом. От Зубовых я съехала, мне выделили койку в текстильном общежитии. В комнате нас трое, но особенно сдружилась я с Варей, студенткой того самого текстильного. Оказывается у неё парень служит в той же части в одной роте с Гунько. Весна отзвенела капелью и зацвела разнообразием цветов. Солдаты закрутили хвостами как мартовские коты. Дембеля, с которыми у меня не сложилось дружбы в первые месяцы, пошли на мировую. Так что всё катится как и положено!.. Георгия я видела только пару раз в столовой, но мы с ним не говорили. Зубов отнёсся ко мне как к дочери. Я через день ходила к ним в гости и часами играла с его дочкой. С Иришей мы подружились, правда она так и не сказала, почему вышла замуж за Колобка, к слову, у меня с ним отношения обострились. Мне его расспросы насчет погибших родителей по самое ай-йай. Родителей, я имею ввиду Буровых, а не алкашню на окраине деревни. Варя оказалась девушкой Соколова, сослуживца Гуни, и иногда мы проводим часть его увольнения втроём. Ещё из его призыва я подружилась с Кабановым и Медведевым. Хотя мне кажется, что у последнего есть вполне логичные мотивы быть ближе к санчасти. Дембеля дембельнулись, и через пару дней «купцы» отправились за «товаром», а в качестве водилы выступил Медведь. На следующее утро я столкнулась с Гунько, в прямом смысле, в дверях столовой. - Ой! – от неожиданности я отшатываюсь. - Осторожнее, - говорит он, фокусируя взгляд на виновнике ДТП. - Прости, - искренне говорю я. - Ничего, - как-то неохотно выдавливает он. Я, откровенно говоря, ничего не понимаю. Ну ладно, раньше у него была Никитина. Они встречались, и оно понятно, что он отставил верную меня на хрен знает какой план. Но что сейчас? Она его бросила. - Джи, а что происходит? – наконец отваживаюсь спросить. За всё время практики, мы ни разу не поговорили, даже как земляки. Самая длительная беседа была тогда, во второй день моего тут пребывания. Его передёргивает от моего обращения. - А то ты сама не понимаешь?!! – шипит. - Но я действительно не понимаю?! Объясни? Он отходит с дороги, и я за ним. Мне важно всё понять сейчас. - Я в курсе твоего прошлого. И то, что тебе тогда было 14-ть, не оправдание! В этом возрасте люди уже соображают, где хорошо, а где плохо. И мне очень жаль, что… Он недоговаривает, вот только глаза у него становятся страшными. В них столько ненависти и осуждения, горького и горящего. Он разворачивается на пятках и пристраивается в хвост колонны солдат. А я стою, хлопаю жабрами от непонимания. И только вечером я начинаю догадываться в чём меня обвинил самый дорогой человек.