"Вы верите в реинкарнацию?"

3.       Я уже минут десять гипнотизировал пузырек, стоящий передо мной на столе. Никогда не веря во всю эту чепуху про зелья и снадобья, мне интуиция подсказывала, что этой особе верить можно. Но разум отчетливо был против.        «Пока не выпью – не узнаю, пусть это будет даже яд».       Быстро осушив содержимое, я закашлялся от отвратительного привкуса этой жижи. Прождав примерно пять минут, я удостоверился в том, что ничего не происходило. - Только желудок испорчу, здорово.       Когда я попытался встать, то понял, что ноги перестали меня слушаться. Обе конечности, одна за другой, полностью занемели, оставляя меня без возможности двигаться. Вскоре слушаться перестали и руки и тело, а после я почувствовал, что будто падаю в пропасть.       Не знаю, сколько продолжалось это падение. «Как Алиса, которая бежала за белым кроликом». Вот только не было норы, да и кролика не было. Чувство эйфории заполнило моё тело, заставляя испытывать полное спокойствие и безмятежность.       Я открыл глаза и понял, что стою на улице перед круглосуточной столовой весьма сомнительного вида. На часах при входе было без двадцати час ночи. Что-то необъяснимое потянуло меня зайти внутрь, и я поддался, хотя никогда бы в трезвом уме не зашел бы в такое заведение. - Доброй ночи! Чего желаете? – раздался голос откуда-то из глубины помещения.       Голос был знаком мне. Яркий, мелодичный и до боли родной. Найдя источник звука, я не поверил своим глазам. Моя мама стояла у кассы в ярком переднике, приветливо улыбаясь мне. Но это и не была моя мама.       Точнее это была она, но моложе, намного моложе. - Кофе… - единственное, что сумел выговорить я, - пожалуйста. - Капучино или американо? – поспешно спросила она. - На ваше усмотрение.       Я сел за столик, вид с которого открывался на всю стойку и кассу, чтобы можно было разглядеть мать. Ей было сейчас лет восемнадцать, не больше. Кожа была ровной, розовой, на лице не было синяков под глазами, а волосы собраны в высокий хвост. - Благодарю, - медленно проговорил я, когда она поставила передо мной чашку с ароматным напитком. - Не за что, - улыбнулась та, в свою очередь, - Вы тут проездом или по работе? - Проездом, - ответил я, не понимая о чем она. - Правильно, нечего такому мужчине, как вы делать в таком затхлом городишке. - Такому мужчине? – удивленно переспросил я. - Вы одеты со вкусом и дорого, у вас модная стрижка, ухоженные ногти и хорошие часы. Вряд ли кто-нибудь из живущих здесь мог бы себе такое позволить. Мне иногда кажется, что это место проклято, - мама печально улыбнулась, пожав плечами. - Себя вы тоже проклятой считаете? – черт дернул меня это спросить. - Ну, уж точно не на всю жизнь. Я дала себе слово вырваться отсюда. Осталось три года в школе, поступлю в хороший институт и перееду из этого ада. -Три года в школе? – я снова изумленно уставился на неё. - Мне шестнадцать, хоть все и говорят, что я выгляжу старше. - А это вообще законно тут работать в таком возрасте? - А лучше голодать? – мама подошла и села на стул за соседним столиком, - Это место моих знакомых, они позволяют брать ночные смены, потому что не хотят нанимать других за бОльшие деньги. А я и официанткой могу, и на кухне помочь, и полы помыть. Мне не трудно.       Её руки были все в мозолях, а ногти коротко стрижены. На указательном пальце еще не было серебряного кольца, которое она в моё время носила не снимая. - Вообще я не считаю, что следует стыдиться того, что ты работаешь. Это поможет в дальнейшей жизни, добавится опыта и умений, - рассуждала мама, положив подбородок на руки, - а вообще я верю в то, что кто бы что ни имел в этой жизни – это всё заслуженно. - «Что посеешь, то и пожнешь»? - Именно, - улыбнулась собеседница. Она повернула голову набок, как птичка, и сощурила глаза, - а вы верите в судьбу? Или в предназначение?       Я не ожидал этого вопроса. Это было не похоже на юную 16-летнюю девушку, в её голове просто не могло возникнуть таких мыслей. - А вы? – решил я ответить вопросом на вопрос. - Конечно! - возмущенно ответила мама, - Я верю, что судьба уготовила мне хорошее место в жизни, от меня требуется только немного усилий и веры. - Веры во что? - В себя, в своих близких, в друзей, в то, что я делаю, и в то, что я хочу делать, в мир вокруг, - девушка пожала плечами. - Мы те, кто мы есть, когда общаемся с определенными людьми и занимаемся определенными вещами. Без них мы бы не были собой. - Из столетия в столетие, - прошептал я, вспоминая разговор с мамой в больнице.       Девушка вдруг подняла на меня глаза и внимательно-внимательно посмотрела, будто искала что-то. Потом она мягко улыбнулась. - Вы верите в реинкарнацию? – тихо спросила она, - я думаю, что видела вас где-то уже. Хотя, не думаю, что это возможно, учитывая, в какой дыре я живу. - Не знаю, - честно ответил я. После событий сегодняшнего дня, я уже не был ни в чем уверен. - Подумайте. Иногда, вопросы, на которые нам действительно стоит искать ответы, очень странные и неожиданные для нашего мировоззрения.       Она поднялась с места и вернулась к кассе. Я был в ступоре и уже мало понимал, что творилось вокруг. Радовало только то, что больше никого в этом кафе не было. - Кофе за счёт заведения, - улыбнулась мама, увидев, как я поднимаюсь со стула. – Всего вам хорошего!       Я ответил коротким кивком и поспешил к выходу. Дикий, холодный ветер ударил мне в лицо.       «Сейчас, наверное, ноябрь» 4.       Лишь на минуту закрыв глаза, я очутился в больничном помещении. Это была не наша больница, тут было очень грязно и воняло смертью. Я сидел на скамье в приемном покое, о чем меня оповестила висящая рядом на стене вывеска.       Поднявшись со своего места, я вышел в коридор, где чуть не сбил хрупкую девушку, несущую в руках три больших медицинских бикса. - Прошу прощения! – поспешил извиниться я, и снова столкнулся со взглядом серо-голубых глаз матери. - Ничего страшного, это я невнимательная сегодня. Вы ждёте доктора Гридз? Она будет только через полчаса, - девушка удобнее перехватила свою ношу. - Я подожду,- соврал я, - Позвольте вам помочь. - Ох, это было бы очень кстати!       Я забрал из рук матери биксы, и то, что я увидел без них, действительно испугало меня. Мама была старше, но очень худая. Прямо как та, что лежала сейчас на кровати в компании Ариэллы. Синяков под глазами не было, но они начинали проступать. - Когда вы ели в последний раз? – не удержался я от вопроса. - На такую зарплату мало, что можно поесть, - грустно подала плечами ма, разминая уставшие руки. Старые глубокие мозоли всё так же испещряли её ладони, - А выбора особо и нет. Либо тут, либо за собаками в парке убирать. Сейчас мало где принимают без образования. - У вас нет образования? – снова едва слышно проговорил я. - Есть, что вы! Я окончила школу в этом году и потупила в институт, но пока отучусь, времени пройдет очень много. А кушать хоть что-то надо. - Мне жаль, что вам приходится переживать такое. - Ничего, я привыкла, - снова повторила мама фразу из предыдущей нашей встречи,- В следующий кабинет направо, пожалуйста.       Поставив биксы на кушетку в процедурном кабинете, я увидел, как она начала надевать печатки и разводить раствор для уборки помещения. «А я и не знал, что она работала санитаркой, да еще и в таком месте».       Вдруг девушка резко распрямилась и повернулась ко мне. - Простите, мы не могли с вами где-нибудь встретиться? – сощурив глаза, спросила она. - Не думаю. Я не местный. - Так и я не местная, впрочем… ну и ладно. Не удивлюсь, если мы с вами встречались в прошлой жизни. - Что? – единственное, что мог спросить я. - Не сочтите меня сумасшедшей, но… вы верите в реинкарнацию? – мама заметно нервничала, задавая этот вопрос незнакомому человеку. - Я все еще не знаю, - скорее для себя, чем для неё ответил я. - Мне кажется, что вы чем-то расстроены. И обеспокоены. Что бы с вами не произошло, мне жаль.       «Знала бы она, что извиняется за то, что умирает»       Я вышел из кабинета, предоставив девушке свободу действия. Та, в свою очередь, начала тщательно намывать каждый миллиметр комнаты.       Я следил за ней, не отрывая глаз, и сейчас начал понемногу узнавать её. Вот, она поправила волосы, как делала уже при мне, вот потерла ушибленное в детстве колено, которое давало знать о себе каждый раз перед непогодой. Она была такой родной, но всё еще не моей. - Где вы еще работали до этого? У вас мозоли на ладонях, таких от швабры не бывает, - неуверенно спросил я, боясь, что могу оскорбить девушку. - В кафе, выгуливала собак, разносила почту, клеила листовки, красила заборы и фасады, - мама пожала плечами, будто такой опыт был совсем не существенным и не имел значения, - Но мне сейчас нужно начинать работать по специальности, раз уж я решила поступить в медицинский, поэтому выбора особо нет. - Должно быть, вы очень сильная женщина. - Именно поэтому все парни меня избегают, - рассмеялась мама, заражая своим звонким смехом. - Не буду вас отвлекать, мисс, - я вовремя вспомнил, что доктор Гридз, которую я якобы жду, должна вот-вот вернуться. - Знаете, - вдруг остановила меня мама, - Не стоит слушать других людей и верить тому ,что они вам навязывают. Эти стереотипы, предубеждения – самое большое зло в жизни. Если девушка работает с пятнадцати, не значит, что она карьеристка и не сможет посвятить себя семье, когда будет необходимо. И что красоту внутреннюю могут испортить мозоли, которые мешают красоте внешней, - она хотела закончить, но добавила, - Если у вас есть любимая, просто обнимите её. И скажите, что будете с ней, несмотря ни на что. Даже если это не так.       Мама развернулась и снова принялась за уборку, а я вышел из кабинета, закрывая за собой дверь.       Я подумать не мог, что мама выросла в настолько бедной семье. Свою бабушку я всегда помнил, как статную, ухоженную женщину, но видимо, это именно мама позаботилась о том, какой она стала. Она была сильно уже в девятнадцать. Намного сильнее духом меня или даже отца. Она не противилась работе, пыталась зарабатывать деньги и продолжала строить планы на будущее.       Она боролась со всем миром с детства, пытаясь проложить путь себе и своим будущим детям.       «А я посмел не верить в неё». 5.       Душно. На улице не меньше сорока градусов по Цельсию, а ветра никакого. Вокруг дым и грязь. Люди кричат и просят о помощи, вдали раздаётся автоматная очередь и взрывы. Люди кричат на непонятном языке, периодически делая выстрелы из-за укрытий.        Хрупкая девушка, укутанная в огромный бронежилет, ползет по земле, пытаясь привести в чувства раненых. Она слабая, но нужно быть сильной, поэтому она забывает о собственной боли и усталости и, взвалив на себя тело крупного бойца, начинает тащить его в сторону от поля боя.       Добравшись до медицинского пункта, она тут же бросается на помощь к тем ,кто уже лежит с ранениями, меняя повязки, вкалывая антибиотики или обезболивающее. -Только держись, родной, хорошо? – шепчет она очередному стонущему от невыносимой боли парню, - Вернешься, а у тебя невеста дома, ребеночка ждёт, скучает по тебе. А возьмешь и сдашься, ну как так? А кто помогать им будет? Кто маленького будет учить писать и считать? Потерпи, ты же сильный. Она вводит ему бесцветную жидкость в вену, и через несколько секунд боль утихает, а дыхание бойца постепенно выравнивается. - С-с-спа-си-бо, - хрипло, медленно, но от всего сердца шепчет паренёк, и улыбка накрывает его губы.       Взрывы не стихают и ночью, а мне удаётся только издалека наблюдать за мамой. В этот раз я не являюсь участником событий, я просто смотрю кино.       «Кино про войну?» - Либо вы, либо ваш сын. Я не уверен, что сможем спасти обоих, - человек, одетый в медицинскую форму стоял у маминой кровати. – Беременность проходит тяжело, и я не уверен, что после перенесенного вами лечения у ребенка не будет патологий.       Мама лежала на койке, обхватив свой большой живот так крепко, как это было возможно. Отец сидел рядом с ней, но не проронил ни слова, пока говорил доктор.       Мама закрыла глаза, как она обычно делала, когда нужно было принять серьезное решение. Я улыбнулся и стал вместе с ней мысленно считать: «один, два, три… Она решала мою судьбу. Четыре… Пять… Шесть… Мне говорили, что она тяжело болела, когда была беременна мной, но я не думал, что это бы повлияло на неё, что она могла не пережить ту ночь, в которую рожала меня. Семь… Восемь… Девять… Моя мама. Мой герой. Она не передумает, раз я появился на свет. Не предаст свою веру в людей. Не предаст веру в отца и во врачей, в чьих руках будет её жизнь. Десять». - Я буду рожать, - тихо, но отчетливо проговорила она. – И у меня родится здоровый сын.             Мама посмотрела на отца с такой нежностью, что к моим глазам снова подступили слёзы. Она любила его. Действительно любила, несмотря на его богатство. Любила, несмотря ни на что. А он так же нежно и преданно любил её. - Я буду с тобой,- ответил он ей мягко. - Нет. Ноги твоей не будет рядом со мной. Будешь ждать в коридоре или в палате. Я попрошу Тейлора за тобой присмотреть. - Ирэн… - отец мягко улыбнулся, поддаваясь упрямству матери.       Она всегда была такой. Всегда отстаивала своё мнение, свои взгляды, даже если против неё было большинство. Этому она учила и нас с сестрой с самого детства: формулировать свои мысли, четко их обозначать и высказывать, говорить без слов-паразитов и достойно вести себя в высшем обществе, в которое, как оказалось, она пробилась через собственные страдания, слёзы и глубокие мозоли на руках.       «Моя мама. Моя душа. Моя жизнь.» - Ты ничего не понимаешь! – кричал шестнадцатилетний я, когда мама упрекнула меня за ухудшающиеся оценки в школе, - Мне не интересно это! Я хочу быть лётчиком, а не писать эссе каждый день. - Да, но лётчикам тоже нужно знать язык и уметь красиво на нем выражаться. А как ты будешь впечатлять своих будущих девочек? Мы любим, когда молодые люди красиво говорят и не матерятся. Мы любим, когда нам цитируют классику и читают стихи. - Это старомодно! – возмущался я. - Но это вечно, - мама тепло улыбнулась мне.       Я помню этот вечер и этот разговор после ужина. Я тогда поднялся к себе в комнату и очень долго сидел там обиженным, не понимая, как практически в один миг, моя мама перестала меня понимать.       Но я помню и то, к чему это привело позднее.       Мы гуляли шумной компанией, когда одна из моих одноклассниц привела свою кузину познакомиться с нами. Она была ангелом, чистым и невинным. Она была воплощением всех тех идеалов красоты, которым я верен и по сей день. И когда я вызвался проводить её до дома, я пересказывал ей книгу, которую читал для эссе, а она слушала, не обращая внимания на весь остальной мир. Мы ходили с ней гулять, потом впервые поцеловались, потом впервые переспали. И Она стала моей.       Мы и сейчас вместе, вот уже восемь лет, пять из которых живем в одной квартире. Если бы мама не заболела, то я бы сделал ей предложение еще в прошлом месяце, как и планировал, чтобы успеть пожениться к рождеству.       Моя мама привела меня к ней. Одним разговором, который я так вовремя припомнил тем августовским вечером. Я сумел завладеть вниманием девушки, которая стала любовью моей жизни благодаря матери.       «И я был в долгу у неё».