Вторая половина дня прошла как в хмельном угаре, а вечер — как в мучительном похмелье после бурного праздника. Это такое болезненное припоминание наиболее постыдных деталей вчерашнего веселья вкупе с унизительным покраснением кожных покровов при одной только мысли, что, увы, ничего не исправить и что вскоре придется смотреть в глаза протрезвевшим и уже более или менее крепко держащимся на ногах коллегам.
Началось это непотребство с тошнотворно долгого и скрупулёзного подбора имени для «новорождённого» Жнеца. То есть тошнотворно долгого для Элая и тошнотворно скрупулёзного — для Стиффи. Поскольку Элай желал оставаться Элаем и дальше, причем настоятельно желал, ей пришлось перелопатить бездну свидетельств о смерти трёхлетних мальчиков-тёзок, родившихся в один с ним год или около того. Выбор был, несмотря на весьма жёсткие фильтры выборки, обширным. Но ни одна фамилия ему не нравилась. Наконец, Стиффи негромко зарычала и заявила, что если он не возьмёт себе фамилию… ну, скажем, Кейн… ему придётся оставаться мистером «Эй-ты-там!» (и она проследит, чтобы это имя приросло к нему на веки вечные), пока не уйдёт в Свет, где имя ему вообще не будет нужно.
Элай Кейн из Девоншира… Он горько произносил это имечко снова и снова, расстраиваясь тем, что даже фамилия ему больше не принадлежит. Примерно через час неудобоваримый псевдоним перестал драть горло когтями, а звуки приобрели более или менее узнаваемое звучание. Элай сдался.
Ммммм… Он затряс головой, пытаясь выкинуть из головы воспоминанием о том, в какую лужу он несанкционированно сел после. Как это исправить, думать опять-таки Стиффи.
После того как она закрыла базу данных Интерпола (Элай даже и думать не хотел, как она получила к ней доступ), он заявил, что хочет немного пройтись и побыть наедине с самим собой. С новым самим собой. Как ни крути, а это уже две, скажем так, немного разные личности.
— Только не делай глупостей, — почти по-матерински напутствовала она, и он вышел на улицу. В первый раз после воскрешения один.
Элаю отчаянно захотелось кофе. Только не там, куда и так вечером предстоит идти. Не в месте ежевечерних посиделок его коллег по делам Смерти. Он зашёл в кафе, что располагалось на площади, как раз у памятника солдатам, павшим на поле боя. Кафе было чистеньким, уютным. Столики в ряд, окно с жалюзи, приятный полумрак. Каждый занимался здесь, чем хотел: кто-то болтался в соцсетях, кто-то читал заляпанную каплями рождественского какао книжку, кто-то негромко трещал по телефону…
Он попытался развалиться на стуле за своим столиком и ни о чём не думать. Ха, не так-то это и просто, когда мыслепоток вызывает каждая мелочь, какую видишь перед собой. Он посмотрел в окно. В пять вечера солнце ещё ярко, но уже вполне по-вечернему, освещало площадь: зелёную, но уже чуть тронутую желтизной листву, клумбы, беседку, лавочки, невысокие тисовые бордюры, мемориальный комплекс… Сколько всего произошло на этой площади! Здесь, благодаря Мелинде и её чудесному дару, прощались обиды, разрешались недоразумения, забывались злые слова… Все, кому она помогала, обретали покой и умиротворение.
Мелинда… Вон её магазин с табличкой «Открыто» на двери. Чуть дальше контора Делии. Вот и она сама — вышла из своего офиса и зашла попить кофейку к подруге. Да, у них есть, о чём поговорить… Теперь для нескольких человек антикварный магазинчик странной дамочки Мелинды Гордон — это место скорби и памяти.
Ноги неудержимо потащили его прямо туда. Он опомнился, только когда перешагнул через порог. Дамы прервали тихую беседу и перевели взгляд на нового посетителя, который в ответ на вежливый вопрос, не нужна ли помощь, что-то промямлил в ответ и отрицательно покачал головой.
Вот дурак, мысленно обругал себя Элай. Даже ответить по-человечески не может! Он взял в руки какую-то статуэтку и принялся изучать её, став, таким образом, прямо напротив женщин. Он заметил, что Мелинда как-то странно поглядела на него, а потом смахнула украдкой слезинку и скрылась в задней комнате. У кассы осталась Делия. Подойти к ней и что-нибудь купить? Цены здесь нормальные, но ему сейчас не по карману. Хотя, узнай Мелинда, что перед ней только что похороненный друг собственной персоной, наверняка от радости отдала бы ему магазин со всем, что в нём есть. Нельзя! Стиффи сказала: так нельзя.
В конце концов, он купил толстую восковую свечу. Стеффани любит белые восковые свечи, это приводит её в восторг. Эта свеча была расписана вручную милыми сиреневыми цветами и бабочками. Она любит хэнд-мейд.
Мелинда так и не вернулась. Должно быть, плакала где-то в подсобке. И Делия была неразговорчива. Торчать дальше здесь не имело никакого смысла, да и выглядело бы странным. Он расплатился, направился к выходу и прямо у самой двери столкнулся с высоким человеком, только что вошедшим в помещение.
— Привет, Джим! — на автомате поздоровался он, открывая дверь на улицу. И только тут понял, что со всего размаху сел в ту самую лужу, о которой говорила Стиффи. Он нарочито спокойно прошёл мимо зеркальной витрины салона и через несколько секунд рванул за угол, что было сил.
Очутившись на безопасном расстоянии от бывших друзей, Элай привалился к стене какого-то дома и позволил себе перевести дух.
— Вот гадство! — выразительно и, что греха таить, с каким-то досадливым удовольствием высказался он.
Это же надо так облажаться! И ведь что удивительного было бы в подобном приветствии для живого Элая! Проблема заключалась в том, что эту тайну знали всего несколько человек, гораздо меньше, чем пальцев на руках. Что это Джим Клэнси, а не Сэм Лукас. Никто не знал о реинкарнации Джима. Никто не мог знать, кроме самой Мелинды, Делии и её сына Неда, непосредственно Джима, малыша Эйдана и Стиффи. И Элая. А Элай и теоретически, и практически мёртв.
О том, какая сцена разыгралась в магазине Мелинды, он мог только представить себе в воображении. И их ступор, и их недоумение, и их бессмысленные догадки и вопросы, на которые мог бы ответить только он. Мог бы…
***
Стиффи, естественно, не обрадовалась, когда он, покаянно опустив голову, рассказал о своём «приключении». Она долго молчала, глядя в окно, и он даже подумал, что подруга забыла о его присутствии.
— Лучше бы тебе больше туда не ходить, — наконец произнесла она. — Ты растревожил их. Твои друзья должны были оплакать тебя и успокоиться. А теперь Мелинда будет расспрашивать меня, не знаю ли я чего, и мне придётся соврать ей. А ведь этот твой визит даст ей надежду, ты понимаешь?
Элай кивнул. Он отлично понимал. Пока есть надежда, друзья не успокоятся. Но он знал и другое: они приняли бы его таким, какой он есть теперь. Лишь бы он вернулся. Для них уже нет ничего, что было бы таким уж невероятным и странным. Особенно после того как, спасая Мелинду, в воду прыгнул Сэм Лукас, а вынырнул Джим Клэнси. Так, может, возможны исключения? Да, никто из Жнецов не может вернуться обратно в свою семью. Люди им не поверят. А его друзья поверили бы ему!
— Нельзя, — устало повторила Стиффи. — Это общее правило для всех нас. Никому не положено знать о том, кто мы. Я согласна, что Мелинда имеет право знать это. Она фактически в нашей "системе". Но остальные… Джо никогда не пойдёт на это.
— Джо не Господь Бог, — решительно заявил Элай.
— Нет, но он наш босс.
— Есть ведь те, кто выше его по иерархии?
— Есть. Но с ними контактирует он. И то, только письменно.
— Давай попросим его задать им вопрос, — затаив дыхание, попросил Элай. О, думал он, сколько проблем разом решилось бы!
На этот раз Стиффи размышляла ещё дольше. Скользя взглядом по улице, на которую уже ложился золотистый, кристально-прозрачный полумрак, она взвешивала какие-то свои за и против. Наконец, что-то решив, кивнула:
— Попросим, но не его. Сначала стоит прощупать почву.
***
При всей своей проницательности, Элай даже представить себе не мог, в какое возбуждение придёт Мелинда, услышав рассказ о странно прозорливом покупателе восковой свечи. Делия и Джим, хоть и были в высшей степени изумлены и заинтригованы, тем не менее, сочли случившееся забавным совпадением, для которого есть логичные объяснения. Но это совсем не убедило Мелинду. Угасшей было надежде нужно так мало, чтобы засиять вновь!
— Может быть, этот тип просто узнал от кого-то, что это именно Джим? Услышал случайно… Может, кто-то из нас проговорился… Может, даже я? — развела руками, Делия, стараясь не слишком-то обнадёживать подругу понапрасну.
— Кто? Кто мог сообщить ему такое?! — Мелинда бегала по гостиной, пытаясь успокоиться и делая вид, что вытирает пыль, хотя на самом деле просто хватала в руки всё, что под них попадалось. — Делия, эту тайну знают… ты да я да мы с тобой!
— Тише, успокойся! — Делия стоило усилий усадить её на диван. От напряжённого мозгового штурма и так голова болит, а от этого мельтешения пестрит в глазах ещё того хуже. — А если Стиффи кому-то рассказала?
— Стиффи? — Мелинда недоверчиво хмыкнула. — Да из неё слова лишнего не вытянешь. Она бы никому не сказала.
— Эйдан?
— Джим уже спрашивал его. Эйдан разумный мальчик и понимает, что такое кому попало не рассказывают.
— Вдруг он сам догадался?
— Слишком уж мала вероятность. Ведь он мог назвать Джима как угодно, любым именем.
— А что думает об этом сам Джим?
— Удивляется, но только и всего. Как будто то, что пережил он, не могло произойти с кем-то ещё! Что, если Элай тоже сейчас в чужом теле и ничего не помнит о себе? — Мелинда заглянула в глаза подруги, силясь найти в них хотя бы искру понимания.
— И ты предлагаешь сунуть его головой в воду, чтобы он хоть что-то вспомнил?
— Да нет же! Я…
— Мелинда, не выдумывай! Дважды такие чудеса не случаются. Это не Элай! — Делия решительно закрыла за собой входную дверь дома Клэнси и отправилась спать.
— Ты и тогда говорила, что это не Джим, — прошептала Мелинда, обхватывая руками колени и вглядываясь во мрак за окном.
Свидетельство о публикации №218061101047
