Hatchets around the world

      Был солнечный и теплый летний день, когда медведи приехали в пригород Лос-Анджелеса. Они решили остановиться в отеле среднего класса и сняли один номер на всех за неимением лишних средств. Гриз назвал их путешествие «бюджетным». Главным образом в него входили развлечения и фастфуд. И так как в самом «городе ангелов» останавливаться для них было слишком дорого, им пришлось выбирать ближайший к нему город в округе.       — Я так рад, что мы наконец оказались здесь! — восторженно прокричал Гриз, входя в номер.       — Белый надеется, что ты говоришь о Лос-Анджелесе, а не об этой комнате, видавшей виды.       — А мне здесь нравится! Здесь достаточно уютно и занавески приятного цвета! — осмотревшись, сказал оптимистичный Панда.       — Да брось, братишка! Естественно, я говорю о ЛА, — невнятно сказал Гриз, прежде чем его голова коснулась подушки.       В номере была только одна двуспальная кровать, на которой устроились уставшие с дороги Гриз и Пан-Пан. Через пару минут они уже мирно спали, а Белый, совсем не чувствующий усталости, решил прогуляться, пока его братья почивают и видят радужные сны.       Он сам не заметил, как ноги привели его к калитке какого-то частного дома, во дворе которого на шезлонге лежала и читала девушка-подросток в очках.       — Белый приветствует тебя, о странница! — патетически воскликнул Белый. — Ох, черт, я забыл, что странник — это я.       — Мне нравится твоя своеобразная манера речи и довольно странное приветствие. Привет, чудаковатый белый медведь, непонятно как забредший ко мне в гости. И я ни в коем случае не хотела тебя обидеть. В моем понимании «чудаковатый» — это комплимент, — подняв глаза от книги, ответила девушка.       — Ты не будешь против, если я зайду во двор? Кажется, я нашел в тебе интересного собеседника.       — Если ты меня не съешь, а ты меня не съешь, потому как, судя по твоей последней фразе, ты как минимум хочешь сначала поговорить, то добро пожаловать.       — Белый благодарит прекрасную даму за ее великодушие и добросердечность, — слегка поклонился Белый, заходя во двор и направляясь к пустому шезлонгу, который стоял рядом с тем, на котором лежала незнакомка.       — Мне нравится лесть, но не настолько откровенная, — она подняла бровь и слегка улыбнулась.       — Буду иметь в виду, — кивнул Белый.       — Что ж, давай знакомиться, незнакомый мне путник, — отложив книгу, произнесла девушка.       — Я Белый, предвосхищая вопросы — просто Белый, и я прибыл из Сан-Франциско.       — Я Дарья, предвосхищая вопросы — обыкновенный социофоб, и я живу в этом грязном городишке уже (или всего) год, — в тон ему ответила девушка.       — Белый искренне рад состоявшемуся знакомству!       — Почему ты говоришь о себе в третьем лице?       — Не знаю. Возможно, люди называют это привычкой. Но это точно не для того, чтобы казаться милее, — как можно серьезнее пояснил Белый.       Дарья хихикнула.       — Как ты спасаешься от надоедливых людей? — спросил Белый. — Белый задал актуальный для социофоба вопрос?       — Видишь вон ту коробку из-под холодильника? В ней я отсиживаюсь с самого раннего детства.       — У нас с тобой много общего.       — Ты тоже с детства прячешься от двуногих монстров в коробках?       — Белый считает, что картонные коробки — лучшее убежище.       — Я с тобой солидарна. И вообще, жаль, что эволюция решила, будто динозавры перестали быть нужны матери-природе. Если бы они не вымерли, возможно, сейчас бы я сидела на этом самом месте, ела пиццу или попкорн (но лучше, конечно, пиццу) и смотрела на то, как эти самые динозавры отлавливают обделенных умом людишек.       — Но тогда была бы велика вероятность, что тебя тоже бы съели.       — Не съели, потому что: а) динозавры бы эволюционировали и были сродни обученным собакам, которые ели бы исключительно тупых людей, делая этот мир чуточку лучше, а я наслаждалась бы этим зрелищем, до отвала набивая свой желудок вредной пищей; б) меня заметили бы после того, как расправились с теми людьми, но к этому моменту динозавры были бы уже сыты; в) хоть я и не быстро бегаю, но успела бы забежать в дом, а трогать личную собственность динозаврам было бы запрещено законом; г) у них в глазах был бы рентген и они бы увидели, что я не только костлявая, но еще и состою из тонны желчи, а давиться мясом, имеющим сильный горький привкус, они бы не стали.       — Слушай, ты никогда не думала о том, чтобы стать писательницей?       — Первый раз я подумала об этом в четыре года, когда написала рассказ про то, что моя младшая сестра — кукла, которой оторвали голову.       — Тогда Белый совершенно не удивлен твоей бурной фантазией. А каким талантом, помимо избегания общения, ты обладаешь?       — Говорить вроде бы простые слова, но при этом заставлять людей чувствовать себя тупыми. А ты?       — Белый умеет щуриться как суперагент. Вот так, — и он незамедлительно это продемонстрировал.       — Странно. Люди называют это «подозрительный взгляд».       — Белый знает. Он просто хотел казаться чуть важнее.       — Тогда я, чтобы казаться важнее, возьму из гардероба своей сестры розовое платье и, если найду оттуда выход прежде, чем она меня задушит, — вот ужас-то! — надену его.       — Белый посмотрел бы на это.       — На меня в розовом платье или на то, как я пробираюсь в комнату Квин? — невозмутимо поинтересовалась Дарья.       — Пожалуй, и на то, и на другое.       — Твоей извращенности позавидует даже мой одноклассник, — говоря это, она имела в виду, конечно же, Рутгеймера.       — Белый не настолько испорчен.       — Я бы с этим поспорила, — хмыкнула Дарья.       В такой непринужденной беседе, когда они оба вроде брали друг у друга интервью, а вроде и свободно говорили на интересующие их темы, они провели пару часов. За это время им удалось много чего узнать об интересах, привычках и вкусах друг друга. Оказалось, у них гораздо больше общего, чем показалось в первые пять минут общения.       В нужных местах Белый восклицал что-то вроде: «Белый отказывается в это верить!» или «Мир не готов к тому, на что способен Белый», но также слушал и Дарью, которая изголодалась по общению с интеллектуалом и была рада встретить такого если не человека, то медведя (пожалуй, и к счастью, что медведя, поскольку общение с людьми в последнее время стало ее жутко напрягать).       Когда стало темнеть, Белый понял, что ему нужно возвращаться обратно в номер, пока отошедшие ото сна братцы не начнут его разыскивать. Он с большой неохотой расстался с новой знакомой, которую уже считал своей доброй приятельницей (впрочем, это было взаимно), не забыв обменяться с ней контактами. Теперь у него был повод почаще приезжать в Лос-Анджелес (а точнее, в Лондейл, но это уже детали).       Единственная фраза, которую он произнес, когда пришел в номер, была: «Сегодня у Белого появился настоящий друг». Как Гриз и Панда ни допытывали его о том, кто это и где он пропадал больше четырех часов, больше они от него ничего не услышали. Белый просто зашел в ванную под предлогом того, что ему после жаркого дня нужно принять ледяную ванну.       По возвращении из их увлекательного путешествия домой, Белый стал закрывать крышку ноутбука каждый раз, когда сзади него проходил кто-то из братьев (или они оба). Если раньше он искал новые кулинарные рецепты, то сейчас, как можно было догадаться по его чрезвычайно странному поведению, он общался со своим новым таинственным другом. Братья пытались обижаться на Белого, предъявив ему то, что он променял их на загадочного друга, на что он ответил им следующее:       — Вы братья, а она друг.       По его оговорке они поняли, что этот таинственный незнакомец — девушка, но на их многочисленные вопросы по поводу ее личности он категорически отказывался отвечать.