Соль на губах

Наверное, оглядываясь назад, трудно было что-либо сказать наверняка. Даже то, что в этот момент в голове не осталось никаких мыслей, подвергалось сомнению и не шло ни в какое сравнение с реальностью. Точно одно – женские ноги. Нет, не стройные, изящные ножки с маленькой ступней и красивыми аккуратными ноготками. Нет, Ороку Саки, сейчас промокавший волосы темно-синим мягким полотенцем, видал и получше; а именно ноги, которых по определению не могло быть у русалки. Да что там быть! Не могло неожиданно отрасти у русалки. Иное не волновало мужчину, хотя, правды ради, стоило отметить, что девушка вполне симпатичная, и можно было бы остаться с ней дольше, но как-то не очень мастер клана Фут любил сомнительные приключения в непроверенном обществе. Непонимающий взгляд, когда Саки выбрался на платформу, Леона, видимо, не совсем освоившись с новым «приобретением», попыталась подняться, но смогла только лишь коснуться его бедра. Хватит, Шредер не собирался интересоваться ее желаниями. Она – русалка, ценный сам по себе объект, уникальность которого только возросла. Мужчина глянул вниз, на собственные ноги, и брезгливо отпихнул в сторону стянутые штаны, в которых пришлось искупаться в бассейне. Если бы не потайные переходы башни клана Фут, мастеру, выглядевшему совершенно непотребно, пришлось бы возвращаться в свои покои у всех на виду. Безрукавка покоилась рядом, и та, что сняла ее с Саки, не выходила у него из головы. Кто она такая? Русалка, да, видимо, не совсем обычная. Насколько обычными вообще бывают русалки, сами по себе мифические существа? Отбросив влажное полотенце и наскоро покрыв тело домашним кимоно, Шредер спустился в библиотеку. В отличие от той, в которой теперь нравилось проводить время мутанту Донателло, сюда никто, кроме представителей семьи Ороку, доступ не имел. Разве что мог войти по их приглашению, получить которое действительно удавалось немногим. Задумчиво потерев подбородок, мастер, чуть приподнявшись на цыпочках, снял с полки книгу в красном переплете и с буквами, выполненными золотым тиснением. Подарочное издание, выпущено в Нью-Йорке. Но это сейчас нисколько не занимало японца, владевшего английским так же хорошо, как и родным языком. Полный справочник всех необычных существ, когда-либо фигурировавших в легендах всего мира. Саки хмыкнул. Американцы сильно идеализировали женщин-рыб, Япония же всегда отрицала красоту этих удивительных созданий. Мужчина хорошо помнил такое по детским страшилкам. Не выпуская из рук книгу, Шредер расположился на коричневом низком кожаном диване у стены. Рассматривая иллюстрации книги, больше походившие на эскизы для романтичного фильма, Саки размышлял об одной священной реликвии, хранившейся в горном храме синтоистской секты. Ему самому не доводилось там бывать, но, тем не менее, информацией о том, что из себя представляла эта сама реликвия, он владел. Странное существо с безобразной мордой, худыми длинными непропорциональными руками, высоким гребнем спинного плавника и коротким рыбьим хвостом. Шредер бросил взгляд на высокие добротные шкафы – где-то в их недрах хранилась и старая японская энциклопедия, которая считала русалок обычными обитателями моря, не приравнивая их к мифическим созданиям. Но, пожалуй, сейчас она не нужна. Пристроив книгу на коленях, мастер продолжал просматривать страницы. Ничего путного, одни красочные картинки. Только последняя запись содержала интересный для Саки факт: русалки перестали являться «очевидцам» с начала XX века. Тогда за дело взялся Голливуд – низко ценивший американскую киноиндустрию японец хмыкнул и криво ухмыльнулся. *** «Вот она. Идет. Ко мне», - Чаплин, затаив дыхание, снова спрятался за угол. Госпожа Ороку в неизменной форме клана Фут, именно ее дочь лидера предпочитала носить на территории башни, ровным шагом двигалась по коридору. Следуя такой дорогой, она могла направляться только в одном направлении – в лабораторию. А кто там правил? Ну, кроме вечно недовольного, но гениального Бакстера Стокмана. Конечно, Джеймс Чаплин! Значит, Караи шла к нему. Не могла же она, ни с того, ни сего, захотеть проверить, как продвигается разработка новых лезвий для клинков. Абсурд. Ее интересовал только Чаплин. Хотя наличие этого выскочки Флеминга сильно раздражало молодого ученого, но еще больше его беспокоило внимание Шредера, оказываемое им Донателло. Обычная черепаха, и чем она заслужила честь общаться с мастером и его дочерью? Ведь раньше он был врагом номер один, так теперь ворчал Стокман, с отвращением замечая в лаборатории мутанта. «Караи! Караи!» Чаплину оставалось лишь одно: проводить взглядом удалявшуюся черную спину. Госпожа Ороку решила не посещать лабораторию в этот раз. Джеймс сделал несколько шагов вслед за ней, все еще надеясь, что девушка обернется и заметит его сама, но быстро ретировался. Мелькнувшая в конце коридора тень не сулила ученому ничего хорошо. Он еще не был до конца уверен в том, что увидел самого Шредера, но благоразумно решил убраться обратно за деревянную дверь. Ороку Саки двигался быстро. Его деловая походка и наряд (костюм с поднятым высоким воротом, прикрывавшим шею, подчеркивал закрытость мастера) совершенно не соответствовали тому, что за стенами башни вовсю царила ночь. Внутри же башни, благодаря хорошему электрическому освещению, созданы все условия для круглосуточной деятельности. А железный мастер клана, как известно, никогда не отдыхает. Голос был слышен еще издалека, когда Шредер только подходил к помещению с бассейном. Без сомнения, Леона пела. Грустная и протяжная мелодия, хорошие вокальные данные, и совершенно непонятный язык. Но даже несмотря на то, что слова разобрать не удавалось, японец различил и тоску расставания, и несбыточную надежду на новую встречу, и мучительное ожидание того, что никогда не произойдет. Ни мгновения не проведя на пороге, Саки оставил за спиной коридор. Тут же замолчавшая Леона нырнула в воду и, прильнув к толстому стеклу, с надеждой взглянула на сурового мужчину. - Ну? Ты что-то хочешь мне сказать? – мрачно полюбопытствовал японец, вновь хладнокровно оценив стройные ножки, наличие которых совершенно не сказывалось на умении девушки великолепно плавать и дышать под водой. Судя по отразившемуся на лице русалки напряжению, она прислушивалась, стараясь разобрать, что ей говорили, а потом осторожно выглянула из бассейна и снова посмотрела на Саки, ожидая повтора. - Ты что-то хочешь мне сказать? – повторил он, и его лицо стало строже. - Разве надо что-то говорить? – удивилась она, - разве у вас недостаточно выбрать своего мужчину и принадлежать ему? Шредер сглотнул, но ничем не выдал свое непонимание. Что она несет? Намекает на то, что она выбрала его, и теперь эта непонятная рыба собралась ему принадлежать? - Вообще-то сначала не мешает познакомиться, - брезгливо поджал губы Саки. - Вы не знаете меня? – еще больше удивилась девушка, - мне всегда казалось, что люди, живя с нами бок о бок много столетий, должны быть больше осведомлены. - Я же не закатываю глаза, что и ты не знаешь меня, - прошипел Шредер, неподдельная глупость (или наивность) Леоны раздражали его. Девушка, пропустив замечание мимо ушей, улыбнулась: - В моем мире все намного проще, если кто-то мне понравился, я могу открыто сказать ему об этом. - А если ты ему не понравилась? – уколол ее японец. - Такого не может быть, - Леона пожала плечами, - ко мне сватались женихи со всего мира, мне оставалось лишь сказать любому из них «Да», и он был бы бесконечно счастлив. А можно и не говорить, просто обнять или поцеловать, показав, как много он для меня значит. - А ты? - Мне никто не понравился из них. Отец был очень огорчен, он считал, что право породниться с нашей семьей должно принадлежать только равному нам по крови. Он очень консервативен в своих взглядах. Только я считаю, что это все глупости, и хорошим мужем может стать и выходец из простого народа. Почувствовав в последних словах Леоны отвратительный намек на свое происхождение, Шредер скривился: - Да будет тебе известно, что я принадлежу к древнему аристократическому роду. - О, это совершенно меняет дело! – Леона просияла и заправила за ухо влажную прядь. Она немного подалась вперед, словно бы стремясь упасть в объятия Шредера, но тот отошел в сторону, не желая проявления нежных чувств, объектом которых, без сомнения, стал. Пока признания русалки отдавали глупостью юных девиц, начитавшихся любовных романов и щедро заполнявших до краев свои дневники ерундой вроде: «Дин посмотрел на меня, наверное, я ему очень нравлюсь. Арчи спросил, как мои дела, - и это точно не просто так!» - Я выбрала себе супруга и никого не желаю больше! – видимо, решив подытожить, пафосно объявила Леона и победоносно взглянула на мастера. Разговор, зашедший в область, совершенно не интересную Шредеру, крайне отдалился от того вопроса, за решением которого явился японец. Мужчине надлежало вернуть девушку от высоких материй в грешный и мрачный мир. Только как бы ее спросить попроще, чтобы Леона опять не начала увиливать и заговаривать мужчине зубы. Все же это не более, чем уловка. Вполне нормальная реакция пленницы – жажда понравиться своему тюремщику, еще не ведая уготованной участи, но стремясь выторговывать себе что получше. Пустая болтовня! Холодного Саки не взять пустой болтовней и наготой пусть и привлекательного тела. - Ноги ты себе тоже сама выбрала? – саркастично полюбопытствовал Шредер, скрестив руки на груди. - Да, - Леона чуть покраснела, - я поняла, что в сухопутном мире мне иначе будет сложно передвигаться. Логично, не поспоришь, как отметил про себя Саки, но крайне невнятно. - И ты?.. – мужчина пытался заставить ее продолжить начатое. - И я попросила источник исполнить мое желание. - Источник? – аккуратно уточнил коварный японец, теперь ничтожный ранее разговор захватил его не на шутку. - Источник, - Леона кивнула и оперлась локтями на края бассейна. Ей было утомительно смотреть вниз, и Шредер благородно, дабы облегчить ее труд, а заодно и свои усилия, поднялся на платформу. Он опустился на одно колено, чтобы оказаться почти вровень с удивительной, уже успевшей усесться, подобрав под себя одну ногу, Леоной. - Источник, тот самый, дающий нам силы и питающий нашу цивилизацию. Он поддерживает наш мир много столетий, и каждый может попросить у него что-либо для себя. Я уговорила его подарить мне ноги, как у людей, чтобы всегда иметь возможность быть рядом с моим любимым мужчиной. Теперь мое желание исполнено, и я не хочу иной доли, кроме как остаться здесь. Вы можете не опасаться за меня, я научусь ходить так же легко, как делают это в вашем мире, и вода мне уже не нужна в таких количествах, как раньше. Для того, чтобы паззл в голове Шредера сложился целиком, все еще не хватало нескольких фрагментов, но полнота уже открывшейся ему картины впечатляла того, кого, казалось, трудно удивить. - Для меня большая честь твое теплое отношение, - заметил мужчина в меру миролюбиво, отчего девушка просияла, - кто же твой отец? Как я смогу познакомиться с ним, раз он, как понимаю, живет на дне моря? - Мой отец – самый лучший отец на земле! Он правит нашим королевством, и в знакомстве с ним нет никакой проблемы для вас. Вы сможете попросить источник подарить вам способность дышать под водой, тогда и встретитесь с моим отцом. «Не тебе судить, о чем я попрошу источник. Точно не о такой способности, в которой мало проку», - недовольно подумал Шредер и продолжил расспросы: - Когда я смогу дышать под водой, мне понадобится еще и хвост, ведь ноги не дадут скоростного передвижения в королевстве твоего отца. Источник сможет выполнить еще одно мое желание, или надо попросить его сразу обо всем? Второй вариант мастера тоже вполне устраивал. Все-таки понятие «мировое господство» достаточно всеобъемлющее и должно в полной мере учесть мечты и стремления мастера клана Фут. - Можно просить источник столько, сколько захочешь. Главное, чтобы желание было искренним. В искренности своего Шредер и не сомневался. Значит, оно будет исполнено, надо только добраться до источника, о котором говорила Леона. Не без ее помощи, конечно. Так что она там говорила о своем выборе мужа? Саки смотрел на нее уже совершенно иным взглядом, вот только лишаться собственной свободы взамен на мировое господство все же не хотелось. Впрочем, вряд ли русалка успеет замолвить слово перед источником и обрести вечную жизнь и неуязвимость, и сомнительно, что она уже обладает этим даром. Значит, любые узы для мастера не навсегда. Что ж. Решила, так решила. В мужья, так в мужья. Мужчина склонился к русалке и, приподняв ее за плечи, потянул к себе для поцелуя. Насчет остального – пока обойдется. *** Вспоминая недавний разговор, Ороку Саки повторял про себя каждое сказанное собеседниками слово. Стекавшая с тренированного тела вода скапливалась под ногами в заткнутой пробкой ванне, и вскоре именно это наблюдаемое мастером явление вытеснило из его сознания прочие образы. Вода под ногами. Водный мир у ног Шредера. Ассоциация вызывала приятное тепло внутри, а массаж лившихся из душа струй расслаблял. Мужчина растянулся на постели. Наверное, уже давно, с тех самых пор, когда установилась в Нью-Йорке нестерпимая жара, а страшная скука взялась за деятельного ниндзя, он не спал так прекрасно, как в эту ночь. Приснившийся сон уводил мастера клана Фут куда-то в глубины памяти, во времена его детства. Отмечавшийся тогда то ли религиозный, то ли общественный праздник подходил к концу, и теперь каждый, кто выстроился в очередь на поклон к суровому божественному изображению, мог попросить что-либо для себя и своей семьи. И маленький мальчик, немного застенчивый от раздиравших его сомнений, не знал, что выбрать. С одной стороны, ему хотелось игрушек, своих, персональных, чтобы ни с кем ими не делиться, особенно с каким-то противным парнем, который во сне представлялся родным братом, а с другой стороны – почему бы не обрести умение читать чужие мысли? Должно быть, это очень увлекательно и полезно знать, о чем думают другие. Особенно, когда их размышления связаны с тобой: ведь никогда не лишним будет узнать, как к тебе относится человек. Теперь этот же самый мальчик знал, что он мог загадать любое желание, и оно будет исполнено. Значит, однажды исполнятся они все, и не требуется выбирать какое-то одно, можно называть и называть, будучи уверенным, что все они станут реальностью. Мальчик в душе сурового мужчины ликовал. Свои игрушки, только живые, достойные нового повелителя мира, такие, о коих и не мог мечтать стоявший среди толпы ребенок, они совсем скоро будут принадлежать ему. Растянувшийся на прохладной шелковой простыне мужчина удовлетворенно вздохнул во сне и перевернулся на другой бок.