Осколки

      Ичиго по вечерам выходит на улицу и вглядывается в небо — почему-то именно эта бескрайняя пропасть успокаивает его, вселяет надежду. Её яркие звёзды впиваются в глаза острыми ножами, и эта боль кажется единственным избавлением от режущих воспоминаний о пяти буквах, о белом снеге, о бархате глаз. Орихиме привычно выглядывает из окна на втором этаже, с минут пять смотрит на него грустным, тоскующим взглядом и задёргивает штору.       Ичиго жаль её, жаль её глупое, большое сердце, которое всегда тянулось к его холодному и отстранённому, ему жаль эти прекрасные рыжие волосы, поблёкшие раньше времени, ему жаль этих глаз, — отражений его собственных, — в которых за показной весёлостью и счастьем скрыта грусть и боль. Девушка не глупа, она всё понимает и видит, но уже слишком поздно, чтобы что-то менять.       Слишком поздно, потому что в соседней комнате спит трёхлетний сын — как две капли воды похожий на мать — и бормочет во сне о каких-то странных существах, с которыми повстречался днём. Ему рано знать о шинигами, о пустых и прочих, поэтому оба родителя стойко молчат на все расспросы.       Слишком поздно, потому что там, за небесной чертой, сквозь пространство и время, у неё тоже есть семья — дочь и почти-что-муж. Их жизнь течёт спокойно и размеренно, хотя Общество душ вряд ли можно назвать лучшим местом для детей.       А Ичиго… хранит молчание. Они видятся часто, чаще, чем хотелось бы его больному и измученному сердцу, ссорятся, кричат друг на друга, но… Но.       Они никогда не зовут друг друга по имени.       Её имя вертится на его языке прелыми листьями и привкусом слёз, хочет выкрикнуть его раз, затем второй и третий, но, если он это сделает — сорвётся. Её имя — граница дозволенного, которую нельзя переступать, мера его силы, чаша терпения.       Потому что нельзя.       Потому что её «не зови» эхом отдаётся у него в голове.       И он не зовёт.       Всего лишь молча смотрит в небо, улыбается боли и каждую ночь успокаивают добрую, нежную Орихиме лёгкими поцелуями, говоря, что всё в порядке. Всего лишь растит маленького сына и (не)живёт.        Потому что небо по вечерам слишком красивое и похожее.