Зерно Темноты

Мастер спокойно шел по коридорам Замка Верховнейших. В голове прокручивались самые пикантные моменты их последнего свидания с Султаншей. О, как она извивалась и молила… В те минуты он имел власть над этой женщиной. И это доставляло неописуемое удовольствие. На всякий случай он скрыл свои мысли ото всех, включая этого наглеца Джарвиса, который так и норовил залезть в душу всем, кто входил в него. Мужчина знал, что сейчас идет экстренное совещание, которое созвал Верховный Ангел еще с ночи. Сейчас же было восемь утра. Уже много часов Великие сидели в покоях Верховнейших и вели нескончаемые споры. Это крайне настораживало Мастера. Что-то здесь было нечисто. С тех пор, как он начал принимать эликсир храбрости, его разум часто мутился, и это продолжалось по нескольку часов. И как раз в эти несколько часов он и подставил Лазарева, нашел информацию о Софии… Всё это не желало никак складываться в один единый пазл, который он чувствовал, должен был собрать. Собрание Великих, странные помутнения… Он чувствовал, что здесь есть связь. Но в чем? Вздохнув, Мастер остановился около дубовой двери. Её никто не охранял, хотя надо было бы. Это была магическая комната-близнец покоев Верховнейших. У многих комнат в Замке были такие близнецы, но немногие знали об этом. Ну, а заставить Джарвиса смотреть в другую сторону было проще простого. Хоть Замок был и многовековой, но наивный как дитя. Таким образом все, что происходило в покоях, было видно здесь. Конечно, могло быть и наоборот. Однако при помощи магического Зеркала, который и изготовил сам Абрамелин давным-давно, можно было настроить так, что тот, кто наблюдает, был невидим для тех, за кем он наблюдает. А Мастеру это было под силу. При желании можно было останавливать, отматывать, даже перематывать на несколько секунд! Правда, после перемотки у тех, кто находился в наблюдаемой комнате могла очень болеть голова… Поэтому перемотку трое учеников Астрагора использовали нечасто. Настроив все, как всегда, Мастер отошел в дальний угол комнаты и впился взглядом в Зеркало с серебряной рамой. Через минуту в комнате замелькали серебристые тени и послышались голоса. Это проекция с покоев Верховнейших, которая и поведает Мастеру, что замышляют Великие.

***

— Мне кажется, что это полнейший бред, Астариус! Уж, простите мне мою наглость, но я говорю правду, — вскрикнул Верховный Зодчий, подскакивая со своего кресла за круглым дубовым столом. — Миракл, я лишь изложил свою версию, и считаю, что она, как и многие другие, имеет право на существование, — устало повторил Солнцекрылый, явно жалея о том, что вызвал Зодчего в этот час. — Господа, давайте не ссорится и подумаем все же спокойно. Вы, Господин Астариус, — промолвила Василиса, глядя на прадеда, — Утверждаете, что у Астрагора — прошлого Верховного Демона — были ученики. Так же вы изложили предположение, что они вполне могут жить среди нас. И даже обвинили Мендейру, дочь нашего дорогого Верховного Зодчего, в предательстве. Но, — Верховнейшая вскинула руку, останавливая крестного Ангела, — Это лишь одна из миллиона версий. Действительно, в последнее время мы часто вспоминали об Астрагоре, но думали, что это его послание из прошлого. Однако версия, что у него есть «мстители», которые хотят отомстить и, возможно, освободить своего Учителя, мне кажется очень даже разумной. Каждый из нас понимает, что бывший Верховный Демон вполне мог такое рассчитать. — Верно. Иначе бы он давно был бы прошлым Верховным Демоном. Мы все чувствовали и видели это. Я ни в коем случае, как и моя дочь, не хочу обвинить твою дочь, Миракл. Мы всего лишь выдвигаем претендентов на роль учеников Астрагора, — успокаивающе продолжил Нортон Огнев, в упор глядя на лучшего друга. — И все же, я требую извинений. Ни одна из моих дочерей не причастна к этому. Ни Мендейра, ни Селестина, — насупился Зодчий, привставая с кресла. — В Мендейре и я уверена, господа. Но как же Целестина? Двойняшка Селестины? — вдруг просила Черная Королева. — Уж Вам, Ваше Величество, должно быть известно история моей дочери. И потому Ваш вопрос мне кажется крайне странным, — насупился Миракл, опираясь о стол. — Известно. Пожалуй, каждому она известна. Этот вопрос не странен, просто я не задала главный. Вы знаете местоположение и занятия Вашей дочки? — продолжила Королева. Зодчий сжал губы и на несколько мгновений отвернулся. Болезненные воспоминания о дочери вновь возвратили его в тот день, когда он принял одно из самых страшных решений в своей жизни. И изменить его не смог. День, когда его супруга Зарина — чудный Ангел с дивным голосом, родила двойняшек. Белокурую, как она, Селестину и темноволосую Целестину. У Селестины были глаза её матери, и такой же нрав. Целестина же была больше похожа на отца, унаследовав его карие очи и шаловливый нрав. Но в тот день к ним пришла та, кого они не ждали. Целестина из будущего. Она с порога начала обвинять родителей в том, что в будущем они дадут ей умереть. На вид ей было около двадцати, еще жить и жить… Что говорить, Зарина и Миракл изрядно испугались. Целестина настаивала, чтобы они отдали малютку-Целестину ей. Мол, она знает, где та будет в безопасности и кто сможет защитить её. Но Миракл отказался. Тогда его взрослая дочь вылетела из дома, яростно сверкая еще недавно восторгаемыми карими глазами. В тот вечер он ушел ненадолго из дома на несколько часов, чтобы немного поработать. Когда он вернулся, Целестины не было. Зарина сидела на кровати и прижимала всхлипывающую Селест, а Мендейра, его шестилетняя дочь от одной переродившейся Демонессы*, которая умерла при родах, стояла у дверей с заготовленными атакующими заклинаниями. Целестину украли. Похититель был очевиден. Но куда взрослая Целестина дела себя же, но ребенка? Ответа не было. Все поиски приводили в тупик. Вся семья горевала по ней. И спустя много лет вдруг нашли. Это было за год до всех событий. Но это была не Целестина. Не их малютка дочь. Это была холодная и красивая, а главное хитрая девушка, знающая себе цену. Зарина попыталась наладить контакт с дочерью, но ничего не вышло. Целестина не хотела знать своих родителей. Даже единоутробную сестру. Тем не менее она нашла некий общий язык с кровной сестрой. Мендейра была той еще язвой, походя при этом на Черную Королеву. Хотя, это было даже не удивительно, так как именно Нерейва Огнева с какого-то перепугу избрала её в свои ученицы. Потому, наверное, и вышло общение этих двух «темных» девушек. Ведь они обе оказались Темными Ангелами**. Миракл вздохнул и в который раз пожалел о том, что решил в тот день пойти на работу. Утихомирив немного бурю в себе, он повернулся обратно к собранию, собираясь с мыслями. — Я не знаю где моя дочь Целестина, Ваше Величество. Так же как и не знаю, чем она занимается. Она скрывает это ото всей нашей семьи. — Насколько я знаю, не ото всей. Моя ученица Мендейра наверняка знает толику, — откидываясь на спинку, проговорила Нерейва чуть насмешливым голосом из-под вуали. — Я думаю, что собрание стоит закончить, господа. Только что мы получили очень интересную пищу для размышлений, и, мне кажется, её надо переварить прежде, чем мы начнем что-то решать, — подал голос молчавший все собрание Диаман, поднимаясь и бросая предупреждающий взгляд Мираклу, который явно уже подумывал, что ответить Её Черному Величеству. — Поддерживаю. Соберемся через два дня вновь. А пока все могут расходиться. Кроме тебя, отец, — подвела черту Василиса, спокойно ожидая, пока все уйдут. И вот, она осталась вновь одна со своим родителем. В прошлый раз им не дали поговорить. Сразу прилетел Астариус, но теперь… Она расставит все точки над «ё». — Отец, я хочу извиниться за все. Возможно, я была действительно в чем-то неправа. Ну, хорошо, — заметив удивленный взгляд отца поправилась Василиса, — Я была во многом неправа. Я думала только о себе. Не думала, какого тебе, что ты чувствуешь… Я повела себя крайне глупо. В эти дни мы должны были быть вместе, чтобы утешить друг друга, узнать друг друга… А вместо того, чтобы чтить память о маме, мы ссорились и… Я даже не пыталась поставить себя на твое место. Прости меня, — закончила Верховнейшая и опустила голову. На душе стало как-то легче, что ли? — Василиса, моя милая доченька, — Нортон нежно улыбнулся и, подойдя к дочери, погладил её правой рукой по щеке. Женщина подняла свои синие глаза и увидела в глазах отца такое же облегчение, надежду и любовь, — Я очень тебя люблю, моё солнышко… Только он закончил последнюю фразу, как над столом взмыл дневник Софии. Он засверкал и открылся где-то посередине. Огнева с отцом зачарованно подошла к блокноту и увидела, как страницы становятся жирными и водянистыми. Через мгновение из них вылетал серый тубус, опустившийся прямо в руки Василисы. Дневник последний раз сверкнул и опустился на стол, но на тех же страницах, которые оставались по-прежнему жидкими. Не теряя времени, Огнева-Драгоций открыла тубус и вытянула от туда свернутый в трубочку ватман. Нортон ловко забрал ненужный футляр и с интересом наблюдал, как дочь разматывает дрожащими руками лист бумаги…