Курильщица

***

— Опять ты за старое?! — нет, это не крик потерпевшего. Нет, это не призыв о помощи во время апокалипсиса. Это просто девушка, увидевшая свою подругу за очередной сигаретой. Это просто возмущенная до глубины души Жукова. И просто дурёха, которая непонятно для чего травит себя в открытую — Гексли. Русая уверенно надвигается на перепуганную девчонку с сигаретой в руке, сжимая и хрустя руками в кулаках. Ох, держите её семеро, кто-то сейчас будет погибать. Рыжая сжимается в комочек, отодвигается дальше, скользя поясницей по перилам. Отодвигается и держит сигарету в руке, не выбрасывает! Ох, не злила бы она маршала, иначе ей… — Тебе кранты, солнышко. Всегда улыбающийся и добрый Гюго сейчас хмурил бровки получше, чем во всякой мелодраме. Злой, сложив руки на груди и притопывая ножкой, типа сильно возмущен, сверлит взглядом наглую Гекслинку. Душа компании и просто друг для всех сейчас был больше похож на электрический шар: опасный и колючий. — Тих, тих, тих, спокойно! — рыжая переводит взгляд на хрустящие костяшки подруги. — И никакого рукоприкладства! — смотрит на сердитого кудрявого, понимая, что нужно сказать что-то в своё оправдание. — Да все же нормально! И роняет сигарету. Совершенно случайно, просто забыла про неё, когда думала о том, как бы, блять, свою шкуру спасти. А для Жуковой это был как сигнал — курильщица не удержала сигарету в руках, самое дорогое для неё, мать вашу. А значит, что с ней не все в порядке. Темноволосая в секунду преодолевает те несчастные два метра между ними и бьёт Гексли по упругой заднице. И Гюго не отстает, закидывает мелкое рыжее чудо на плече и бьёт свободной рукой. — Может, её за жопку укусить? — спрашивает парень, смачно ударяя подругу по заднице. Та в свою очередь опять верещит и пищит, называет всех направо и налево ублюдками, почему-то улыбается, и в тоже время сердится. — Или засос поставить, чтоб ей мама мозги отымела все? — А че уж сразу не трахнуть? — Не, ну Жуковы — они и в Африке Жуковы. Из крайности в крайность, даже в таком, кхм, смысле. — Тебе нечем, — на пофигизме отвечает Гюго. — А ты меня позли ещё немного и тебе тоже будет нечем, — Жукова щурит глазки, замахивается и бьёт со всей силы по попке Гексли. Парень с девушкой на плече даже отлетел, как впрочем и сама «нападающая». Рыжая чуть ли не в истерике начинает бить ногами, орать о том, что все вокруг неё — сплошные истерички и идиоты, что она мечтает о нормальных друзьях, которые понимают человеческий язык. И ещё много чего говорила, но в основном это было:«блять!». — Нифига себе, как ты её бьешь. У неё ж жопа отвалиться могла! — Новую бы отрастила! — отвечает Жукова, и начинается перепалка. — Она же не ящерица, не выйдет! — А мозгов, кажись, как у ящерицы! — Так, все, хватит! — Гекслинке на секунду показалось, что это будет длиться бесконечно и она сама прервала «битву разумов». — А теперь говорю спокойно: со мной всё нормально. Всё. Нормально. Услышали? А теперь, пустите меня, ублюдки! Спор, конечно, прекратился, но вот внимание вновь вернулось к советчику. Маршал ещё раз шлепнула её по упругой заднице, а потом отошла в сторону. У стенки лежал небольшой чёрный рюкзак, и русая уже быстренько перерывала его вверх дном. — О, а вот и пачка, — тихо и торжественно ухмыльнулась та, спрятав сигареты себе в карман джинсов.

 — Ублюдки…