Плагиатор

Смотреть на нее было для меня ну все равно как за бабочкой охотиться, как редкий экземпляр ловить. Крадешься осторожненько, душа в пятки ушла, как говорится... Будто перламутровку ловишь. Я хочу сказать, я о ней думал всегда такими словами, как «неуловимая», «ускользающая», «редкостная»... В ней была какая то утонченность, не то что в других, даже очень хорошеньких. Она была – для знатока. Для тех, кто понимает. Фредерик Клегг. Коллекционер. Джон Фаулз. 3 октября (утро). «Ранее утро. За окном туман. Часы показывают четыре утра. Даша сейчас крепко спит внизу. А вот я спать не хочу. Завтра выходной, могу позволить себе бессонную ночь. Погода портится катастрофически быстро, видимо, бабье лето кончилось. Слышно, как ветер свистит в деревьях, стучится в окна. Может быть, днём снова пойдёт мелкий противный дождь. На душе лёгкая непонятная тревога и грусть. Настроение под стать погоде: муторно, отвратительно. Как будто совершил большую ошибку. Как будто что-то упустил. И погода мерзкая. И туман. Я лежал под одеялом и смотрел, как чёрно-молочная мгла липнет к стёклам. Точно хочет проникнуть внутрь, в комнату. Точно в ней скрываются тысячи чудовищ, готовые прорвать хрупкую преграду и вонзить в меня когти и клыки. Ночью все страхи оживают. Все фобии обостряются. Потому что человек, самое психически неустойчивое и пугливое создание, больше всего боится, даже не неизвестности, человек боится самого ощущение страха. Машинально посмотрел на ярко светящийся в тёмной комнате, монитор ноутбука. Моя маленькая бояка спала. Её не мучили кошмары, не грызли тяжёлые мысли, не давил груз самоанализа. Не знаю, что ей снилось, но она была спокойна. Мысли о Даше как всегда принесли успокоение, хотя где-то очень глубоко внутри моего подсознания настырно ныла тревога. Какое-то дурное предчувствие. Или просто результат затяжного стресса? Или моё подсознание что-то пытается мне сказать, а я сейчас просто не в состоянии к чему-либо прислушаться! Нужно привести себя в порядок. Сделал несколько глубоких вздохов, настраиваясь на позитив. Вдох-выдох, вдох-выдох, думай о хорошем, Лекс. Любимая работа, любимый дядя, с которым сегодня ужинаешь вместе, любимый дом, ставшей для тебя надежной стеной между тобой и этим миром, любимая девушка… Даша… насколько же она любима? Вдох-выдох, вдох-выдох…Даша всё, что у меня есть, и она будет моей женой, чего бы мне это не стоило… Вдох-выдох… ах, да, поцелуй. Наш первый нормальный, взрослый поцелуй. Не удержался, давно хотел это сделать. Она немного растерялась, но ей понравилось, её глаза так и не научились лгать. Вдох-выдох… вдохи глубокие, чтобы снабдить организм большим количеством кислорода. Расслабляем лицевые мышцы, позволяя векам закрыться. Расслабляем конечности. Так, вдох-выдох… Даша привыкнет, она уже смирилась, а это самое главное. Я сделал правильный выбор, наконец-то, правильный выбор. И никуда она от меня не денется. Вдох-выдох… сегодня мы начнём мой психоанализ, я буду с ней предельно откровенен. Чтобы она научилась доверять мне безоговорочно. Вдох-выдох… расслабляем туловище. Я спокоен, умиротворен, у меня всё хорошо. Я молод, привлекателен, у меня всё получится. Вдох-выдох…вдох-выдох…вдох…выдох…вдох…». 4 октября (утро). «Утро было великолепным. Точнее, позднее утро. Ладно, хорошо, день. Да, стыдно признаться, но я поспал почти до полудня. Впрочем, Даша тоже отсыпалась. Так, что когда я спустился к ней, она только-только выползла из-под одеяла и сонно натягивала халат. - Доброе утро, милая. – привычка целовать её в щеку при встрече и расставании стала почти рефлексом. Она что-то пробурчала на счёт того, что я холодный, как айсберг в океане, и отправилась в ванную комнату. Я накрывал на стол, залил кипятком кофе в двух бокалах и размешал сахар. Краем глаза я посматривал на дверь, привычка, не хочу, чтобы меня застали врасплох. Но вот в дверном проёме показалась Даша, она прислонилась плечом к косяку и спокойно произнесла: - Какая температура на улице? - Плюс десять. Идём за стол. – она села напротив меня, спиной к двери, обычно, Даша садилась к ней боком. Странно. – Выспалась? - Да. Спасибо. – поблагодарила она, когда я протянул ей её бокал с кофе – Итак, сегодня твоя очередь. Ты готов? - Всегда готов. – усмехнулся я ей в ответ. Забавно было за ней наблюдать. Даша глотнула горячий кофе и зажмурилась от удовольствия, точь-в-точь, сытая кошка – Мы будем проводить мой психоанализ прямо за завтраком? - Нет, конечно. Не хочу, чтобы меня что-то отвлекало. – она потянулась за свежим хлебом. Движение девушки были ещё медленными, видимо, она не совсем отошла со сна – Кстати, кошмары меня сегодня не мучили. - Я рад за тебя. Где мы сегодня будем обитать? Здесь или пойдём наверх? - На террасе сейчас холодно. Так что, будем здесь. – это было слегка неожиданно, после вчерашнего разговора я предполагал, что она воспользуется моей слабостью к ней и постарается как можно чаще выбираться из этого подвала. Но Даша меня в очередной раз удивила. - Как тебе будет угодно, милая. – пожал я плечами, старательно контролируя выражение своего лица и свои жесты, чтобы не выдать своего изумления. Остаток завтрака прошёл в дружеской болтовне. Я, честно признаться, анализировал каждое её движение, стараясь уловить нервозность, но она была спокойна. После вчерашнего поцелуя она должна была чувствовать неловкость, смущение, которое было вечером, во время экскурсии по дому. Во всяком случае, я думал, что она будет стесняться. Оказалось, что нет. Она была спокойна, собрана, немного осторожна, но эта осторожность, явно, была вызвана предстоящим разговором, а не вчерашними событиями. На какую-то долю секунды, у меня в голове мелькнула шальная мысль: а что если я её снова поцелую? Но потом рассудил, что лучше не надо, в конце концов, она никогда не пыталась сбить меня с толку перед нашими нескончаемыми разговорами о её психике, так что и мне не стоило этого делать. Посуду на этот раз мыла она, а я складывал. Подобное проявление доминантности в отношениях меня тоже приятно удивило. Значило ли это, что она демонстрирует мне готовность пойти навстречу, или просто женская привычка самой распоряжаться на кухне? В любом случае, это было положительным знаком. В первом случае, это обозначало бы то, что мы уже сделали не один шаг, а два в наших отношениях. Второе – она просто привыкла к дому, ко мне. Это радовало. После завтрака мы снова вернулись в большую комнату. Кровать она успела заправить до завтрака, поэтому мы смогли свободно растянуться рядышком, причём она сама положила свою очаровательную головку мне на плечо. Я невольно расслабился. С детства привыкнув к тому, что семья – это полное взаимопонимание и поддержка, я теперь находил это в Даше. Ну, и кто тут говорил, что поиск идеала – полная глупость? - Ты готов? – спросила она. Да, я был абсолютно готов к разговору, готов на все сто пятьдесят процентов из ста возможных. - Начинай, милая. – она чуть нахмурилась, видимо не понравились нотки снисхождения, которые невольно проскользнули в моём голосе. - Расскажи о своих родителях. – попросила она, я недоуменно приподнял брови. Забавно, вот это был несколько нестандартный способ психоанализа. Обычно начинают с самого потрясающего воспоминания о родителях. Или о детстве. Или о самом ужасном воспоминании. Или о самом странном. Ладно, неважно. У неё свои методы. - Мои родители? Мне вообще повезло с ними. Они были идеальной, не только с моей точки зрения, парой. Оба врачи, пять лет разницы в возрасте, интеллектуалы, погружённые в свою работу, с твёрдыми суждениями о жизни и понятиями, о чести и честности. Отец был хирургом, как ты уже знаешь, он был человеком строгим, но справедливым, редко хвалил, но от этого его похвала была ещё более приятной и желанной. Такой, знаешь ли, психологический стимул для меня. Мама – эталон женственности и обаяния. Я её обожал. Она была загружена работой под завязку и немного холодна, но в целом, у меня остались о ней хорошие воспоминания. Они никогда не ссорились, при мне, во всяком случае, всегда имели одинаковое мнение. Мама никогда не вмешивалась в дела отца, он никогда не лез ей в душу. Они не были до безумия влюблены друг в друга, скорее это был очень тесный и эмоционально тёплый, дружеский союз. Когда умерла мама, мне было шестнадцать. Мы с отцом очень остро переживали эту утрату, но ни у него, ни у меня никогда не возникало желание найти ей замену. Не сказать, что ты на неё особо похожа, но в тебе есть некоторые черты маминого характера, которые очень нравя… - тонкий пальчик прижался к моим губам, обрывая фразу. - Лекс, я сама разберусь. Твоя задача только рассказывать. – чёрт, точно. Она ведь тоже не занималась самокопанием, она просто передавала мне информацию, полагаясь на мой опыт и мои знания. - Прости. Увлёкся, я слишком долго и часто копаюсь в чужих головах, чтобы так сразу отойти от образа доктора Корина. – смиренно произнёс я, слегка касаясь губами её пальца – Обещаю, так больше не делать. - Верю. – хмыкнула она, возвращая свою руку мне на грудь – Кого из родителей ты любил больше? - Как и всякий ребёнок, мать. - Она часто бывала дома? – если хорошенько подумать, то… - Не особо. Но каждое её появление в моей детской комнате было похоже на появление яркого солнца в пасмурный день. - Ты жил от визита к визиту? – она посмотрела на меня так сочувственно, что я чуть не рассмеялся. - Нет. Я никогда не просиживал под окнами, в ожидании прихода родителей. – Дашенька чуть усмехнулась – В принципе, когда она была мне очень нужна, она была рядом. Как и отец. Думаю, отец, всё же чаще. В конце концов, я был мальчиком и не умел играть в куклы. – наверное, это проблема всех занятых женщин. Они могут поддержать ребёнка в трудную минуту, могут найти нужные слова, чтобы утешить, ободрить. Но совместные игры… вряд ли мама вообще могла понимать, зачем мне нужно было разбирать машинки и изучать их содержимое. Или зачем нам с отцом нужно было выстраивать целый город из кубиков, если мы собирались поиграть в солдатиков. - Что ты почувствовал, когда она умерла? - Она всегда казалась мне чем-то вечным, поэтому когда её не стало…Было потрясение. И боль. И страх. И недоверие. Было много разных эмоций. - Она тебя наказывала? - Пару раз наказала, да. Было больно и обидно. Хотя, вполне заслужено. Мама вообще-то не была сторонницей физического наказания. - Она тебя часто ругала? - Да, она предпочитала давить на меня морально. – о, в этом она была мастером. Как сейчас вспоминаю её чёрные глаза, глядящие на меня через очки, и слышу её голос: «Алёша, ты ведь уже большой мальчик! Ты должен уметь отвечать за свои поступки и думать о том эффекте, которое возымеют твои действия на других». Она хотела, чтобы её сын был ответственным, и у неё это получилось – Она хотела, чтобы я учился на своих ошибках, чтобы мог нести ответственность не только за себя, но и за окружающих меня людей. В конце концов, она и папа были врачами, а это всегда ответственность за других. - Она лепила из тебя своего идеального мужчину? - Каждая мать это делает на уровне подсознания. – мягко возразил я. - Какие отношения у тебя были отцом? Ты ревновал мать к нему? - Да, дико. Я вообще-то собственник. – со вздохом покаялся я – Я ведь говорил тебе как-то, что у меня Эдипов комплекс? – она кивнула. - Почему ты выбрал именно психологию? - Из-за Джона Фаулза. Его «Коллекционер» оказал на меня большое влияние. – Даша фыркнула, но я предпочёл не обращать на это внимание – Когда я подростком читал этот роман, он меня потряс. В первую очередь тем, что показал душевный мир психически больного человека. В конце концов, Клегг ненормальный. В нём проскакивали элементы садизма, комплекс неполноценности, мания величия, к тому же его детство, безрадостное юношество, проблемы с сексуальностью… Фаулз описал это настолько ярко и точно, что меня просто заинтересовал душевный мира человека. Не только маньяков, вообще. Да и потом, что может быть интереснее, чем загадочная человеческая душа? - Значит, в отличие от героя Фаулза, у тебя было хорошее детство? – она обронила это как бы невзначай, но я сразу понял, что она проводит параллели между мной и Клеггом. Однако, заострять на этом внимание не стал. - Да, в отличии от Ферди, у меня было розово-голубое, в хорошем смысле слова, детство. - Расскажи о своей первой девушке? – разумный вопрос. - О первой девушке, с которой встречался или о первой женщине в жизни? – уточнил я на всякий случай. - Сначала о девушке, потом о женщине. – чуть улыбнулась Даша. Я никогда не комплектовал говорить об этом, но сейчас почему-то почувствовал смущение. Даша это, видимо, заметила, потому что попыталась приободрить – Давай, Лекс. Я никому не скажу. Обещаю. – смешная моя… - Ну, ладно. Первую девушку звали Оксана, мне было шестнадцать, ей тоже. Она училась в параллельном классе. Мы жили в одном доме, так что встречались мы часто и много. Мне нравилась её улыбка, к тому же, она считалась первой красавицей в школе. – кстати говоря, сейчас, Оксана валютная проститутка, у которой есть внебрачный ребёнок от одного иностранца, с которым она очень долго жила. Я видел её несколько раз, один раз даже снял. Утром долго думал, что в ней находят иностранцы и что в ней когда-то увидел я сам. Как всё-таки сильно меняется наше мышление с возрастом – С ней у меня был первый поцелуй, тайком, украдкой, в подъезде после дискотеки. Первая дискотека. Первая сигарета. Многое, что было с ней впервые. Она была шатенкой, с удивительными синими глазами, когда я видел её в последний раз, она была перекрашена в блондинку. - Ты её любил? – я и сам очень часто задавал себе этот вопрос, особенно тогда. - Нет, мне просто льстило, что такая девушка – со мной. Мы расстались злейшими врагами. - По чьей инициативе произошёл разрыв? - По моей. – со вздохом признался я. Тогда мне казалось, что это было единственным правильным решением. Мы просто начали действовать друг другу на нервы. - Что послужило поводом? - Ничего. Я просто сказал, что больше не с ней. Мы с Оксанкой встречались почти два года, и в семнадцать с небольшим я встретил другую, свою первую женщину. Вот с ней я и остался. Недолго. Наши отношения с Риммой продержались около четырёх месяцев, а потом она уехала в Прибалтику. - Она была старше тебя? – я кивнул – На сколько лет? - Лет на десять. – мне пора было ехать на работу, но прерывать Дашу очень не хотелось – Дашенька, солнышко, мне на работу пора. – со вздохом наконец проговорил я, она кивнула, но не сдвинулась с места, чтобы освободить моё плечо. Я осторожно приподнялся на локте – Мне честно пора, милая. - Ответь мне только на один вопрос: эта женщина, Римма, она была твоим идеалом? – ммм… вот это было сложно. - Я как-то не рассматривал её в этом свете. – после минутного раздумья проговорил я – Честно признаться, мысль об идеале посетила меня только после двадцати. Нет, она была и раньше, примерно, когда я читал Фаулза в первый раз, но всерьёз я об этом задумался на третьем курсе института. В Римме я скорее видел продолжение мамы, наверное. - Извращенец. – хмыкнула Даша и отстранилась – Иди, опоздаешь на работу. – я усмехнулся в ответ. Что за мысли сейчас крутятся в этой очаровательной головке? Хотел бы я знать – Ты приедешь поздно? – вот этот капризный тон избалованного ребёнка мне понравился. Так бы спросила жена. - Постараюсь пораньше, милая, но мне ещё нужно заехать к дяде на работу. – я погладил Дашу о щеке – Примерно в пять я уже буду дома, не скучай. - И не подумаю. – она снова легла на подушку, обхватив её руками и спокойно смотрела, как я ухожу. Выйдя из её комнаты и заперев дверь, я поднялся к себе, захватил свои записи. Погода сегодня была неважнецкая, так что вместо куртки, накинул на себя пальто и завязал шарф на шее. Уже отъезжая от дома, я понял, что свой ноутбук оставил в комнате Даши. Чертыхнулся, но возвращаться не стал. Открыть она его не сможет, он на электронном замке, да и взломать пароль тоже ей не удастся, для того чтобы выйти в интернет. Будет внеплановая проверка её отношения ко мне, всего-навсего. Единственный минус – я не смогу в течении дня проверить как она там. Как это ни странно, но на душе было спокойно и тепло. Гаррик, мой первый на сегодня пациент даже этому удивился. Ещё вчера он позвонил мне на сотовый и попросил перенести сегодняшний приём с десяти утра на восемь тридцать. И вот мы сидим в моём кабинете, точнее, сижу я, Гаррик развалился на кушетке, и я очень внимательно слушаю его, старательно концентрируясь на его словах, а не на образе девушки, ставшей моим идеалом. - Ты сегодня рассеянный, но счастливый. – вдруг сказал Гаррик, я вздрогнул, поняв, что не слушаю его уже минуты три – Лекс, ты меня пугаешь. - Прости. На чём ты остановился. - Да ну брось! – Гаррик сел прямо и пытливо осмотрел мне в лицо. Не знаю, что он там увидал, но был явно разочарован – Ладно, выкладывай. - Гаррик, я тебя умоляю… - начал было я. Но… Гаррик есть Гаррик. - Умоляй, но это бесполезно. Я ещё отлично помню наш разговор о твоём таинственном ангеле, которому хочется поклоняться. - Это была твоя фраза. – возразил я, не сумев сдержать улыбку – Твоя, а не моя. И говорить об этом, я не буду. - У тебя ведь с ней всё склеилось, верно, Лекс? – точно не слыша моих слов, продолжал настаивать Гаррик – Склеилось, склеилось. Я это заметил по твоему поведению. Ты стал реже бывать на людях, видимо, уединяешься с ней. Стал более спокойным, более… умиротворённым что ли? Не знаю, как это назвать, но ты реально стал смотреть на мир сквозь розовые очки, а ведь раньше ты был закоснелым скептиком и циником в придачу! Когда ты меня с ней познакомишь? Не переживай, я даже не стану пытаться увести её у тебя! – это его обычная шутка, нет, Гаррик, конечно, довольно привлекательный мужчина, а его состояние делает его ещё более привлекательным в глазах слабого пола. Но, я знаю, он никогда не станет уводить у меня девушку, как бы она ему не понравилась. Если он до сих пор не связался с Фиалкой, хотя прекрасно знает, какие отношения нас с ней связывают, то… в общем, за это я был спокоен. Что касается его знакомства с Дашей, тут был несколько иной случай – Да ну брось, Лекс! – возмутился Гаррик – Ты ведь не можешь вечно прятать её от всех! – оу, вот сейчас он практически ткнул пальцем в небо – Рано или поздно, тебе придется познакомить её со своими друзьями. Обещаю, я буду паинькой. - Я подумаю над этим. – дал я уклончивый ответ – Давай вернёмся к твоим проблемам. – Гаррик скорчил постную мину и заунывным голосом заговорил: - Ах, доктор, я полное ничтожество. Комплекс неполноценности совсем меня замучил. Я не могу выйти из дома, мне всё время кажется, что со мной не всё в норме и люди будут смеяться надо мной, тыкать в меня пальцами и шушукаться за моей спиной… - За спинами твоих телохранителей, ты хотел сказать. – вздохнул я, обрывая Гаррика на полуслове. Он неопределенно пожал плечами и завалился обратно на кушетку – Мне всегда казалось, что чем-чем, а комплексом неполноценности ты не страдаешь. Достаточно посмотреть, на чём ты ездишь. - Чем тебе не нравится мой мерседес? - Вот именно. У тебя классический, черный мерс. Если бы у тебя был комплекс неполноценности, тогда бы твоя игрушка, большой мальчик, была бы больше, мощнее, дороже и более крикливой. - Ладно, ты уложил меня на обе лопатки. – поворачиваясь на спину, согласился со мной Гаррик – Ты вообще в курсе, что ты мой единственный настоящий друг? – я чуть изогнул бровь. Это было что-то новенькое – Нет, я серьёзно. Знаешь, вчера вечером, ехал домой после… ладно, что уж там, от тебя всё равно ничего не скроешь… поехал я вчера к одним девчатам. Девчата так себе. Домой не тянет уже с неделю, так что я стараюсь приехать попозже, чтобы лечь сразу и спать. А вчера я ехал домой и думал: какого собственно со мной твориться. Начал перебирать в памяти с кем бы я мог поговорить. Просто поговорить, без подвохов, без интриг. И понял, что единственный такой человек – это ты. И меня это напрягло. Чёрт, у меня ведь всё есть, я всего достиг. Почему единственным существом, которому ничего от меня не надо – мой психолог?! – я слушал с удивлением. Кризис среднего возраста Гаррика, о котором я предупреждал его ещё полтора месяца назад, зацвёл буйным цветом, смешавшись с синдромом большого города. - Гаррик, ты принимаешь таблетки, которые я тебе выписал полтора месяца назад? – он отрицательно качнул головой. Так я и знал – У тебя начался кризис среднего возраста. - Класс. Только этого мне не хватало. - Ты не должен так к этому относиться. Возраст – это не конец света. Ты ещё молод и многое можешь. И ты сам это знаешь без меня. А на счёт твоего одиночества – классический случай синдрома большого города. - А по-человечески можно? – спросил Гаррик. - Синдром большого города – это чувство одиночества, апатия и усталость от общества. Впервые психологи выявили его в Нью-Йорке, примерно, в начале девяностых годов. Многие жители мегаполисов страдают этим. Даже я. - Даже ты? - У меня тоже почти нет друзей и я тоже не люблю бывать на людях. - Чёрт, Лекс, куда мир катится? – вопрос был риторическим. Это понял бы любой. А что до синдрома. Он у меня уже лет пять. Равно, как и у Гаррика, просто, если раньше, Гаррик не хотел смотреть правде в глаза, сейчас, в относительно спокойный период жизни, да ещё и в сочетании с кризисом, эта проблема стукнула его по лбу. А он оказался к ней не готов. Что значит синдром большого города на самом деле? На мой взгляд, это страшнее паранойи, страшнее олигофрении в последней стадии. Даже все разновидности шизофрении вместе взятые и то не так ужасны как чувство одиночества. И даже не это самое страшное, все вышеперечисленные болезни – болезни одного человека, в то время, как мегаполисный синдром – болезнь целого поколения. Люди не выдерживают того бешеного ритма жизни, которое диктуют им их же собственные достижения. Человечество стало забывать такие простые вещи, как элементарный семейный ужин за одним столом. Думаете, такие ужины ничего не значат? Ошибаетесь. Это психологическая и эмоциональная разрядка, которая к тому же позволяет моментально черпать позитив, заполняя пустоты человеческой души. Это сближает, скрепляет точно строительным раствором, фундамент человеческих отношений. Человек сам себе усложняет жизнь. Гаррик уже ушёл, а я всё сидел в своё кресле и размышлял об одиночестве. О своём одиночестве. Как я до этого вообще дошёл? Взялось ли это из моего детства, когда оба моих родителя оставались дежурить в ночную смену, а я один оставался дома? Или когда в разгар очередной вечеринки, еще, будучи студентом, ловил себя на том, что всё вокруг просто шум, без которого я мог бы и обойтись? Или может быть, когда работая в психиатрическом стационаре, наблюдая за буйнопомешеными, тихонько молился про себя, чтобы сам не дошёл до такого состояния? Я не знаю. Вполне возможно, что и… - Добрый день, Алексей. – прервал ход моих мыслей знакомый голос. Я взглянул на стоящего передо мной пациента. - Простите, задумался и не заметил, как вы вошли. Приветствую вас, присаживайтесь. – спохватился я. Пока он садился, я мысленно перебирал детали отчёта «Глаз», вспоминая рассказ моего пациента. Что на самом деле толкнуло его? Предпосылки мне понятны. Мотивы тоже, но нет ли во всём этом той же проблемы, что и у меня – чувство полного одиночества, не отождествления себя с обществом? Пациент расположился поудобнее – Скажите, вы вообще часто думаете о том, что делаете с этими детьми? – тихо спросил я. Он подскочил от неожиданности. Видимо привык к тому, что я сначала подготавливаю почву для разговоров и откровений, а не спрашиваю всё вот так, напрямую. Мне его реакция – по зелёному барабану. Признание Гаррика слегка выбило у меня почву из-под ног, а в сочетании с утренним разговором с Дашенькой, заставило вообще задуматься о таких вещах, которые я обычно стараюсь не касаться даже наедине с собой. - Да, я частенько вспоминаю о том, что делал и как. – на удивление спокойно отозвался пациент. - И что вы чувствуете при этом? – он как-то поёжился, явно не желая вдаваться в подробности. Но я уже взял блокнот с записями его болезни и щёлкнул авторучкой – Радость, страх, удовлетворение, сексуальное влечение, вину, раскаянье? – перечислил я возможные варианты ответов. Хотя, на счёт последнего, вряд ли. Лично я никогда ни в чём не раскаивался. Скорее всего, у него всё замешано на почве секса и неудовлетворённости половой жизни. Какое счастье, что хоть с этим у меня всё в порядке! - Я никогда не смакую подробности просто так. Сами понимаете, могу себя невольно выдать. - Значит, при определённых условиях? Например? - Когда я не могу в постели. - Значит, подобные воспоминания вас возбуждают? – какой ужас. Как-то вяло я об этом подумал. Наверное, лучше так: какой УЖАС!!!!!!!! Нет, так тоже не годиться. Господи, да что за чудовище сидит напротив меня. Лишний раз убеждаюсь, что высшей силы нет. - Да. Понимаете, Алексей, я начинаю чувствовать небывалый подъём… - без комментариев – как будто я молодею лет на десять – ничего удивительного, выброс адреналина. Вещь обычная – И потом, это помогает мне чётко мыслить. Видите ли, у меня никогда нормально не получалось. Ну, не совсем никогда, конечно. Всё время боюсь сделать что-нибудь не так. А тут… - чудовище, мысленно вздохнул я – Тут всё по-другому, понимаете? – могу себе представить. Для него это как бы продолжение игры. Мозговые клетки посылают сигнал в нервные окончания и всё для него обостряется. Это тоже вещь обычная. - Понимаю. Как часто вы задумывались о том, что мы не одни во Вселенной? – этого вопроса он явно не ожидал. А зря. Это стандартный вопрос из стандартного вопросника при синдроме большого города. В чём подвох? Если человек об этом задумывался… - А при чём тут инопланетяне? – …то тут было два варианта: либо человек одинок, либо он просто мечтатель. Мда, одиночеством этот пациент не страдает. - Да просто так. Вы никогда не ловили себя на том, что одиноки? - Да нет. – глаза широко открыты, зрачок чуть расширен, смотрит прямо на меня. Да, он в самом что ни на есть искреннем недоумении. – Как я могу быть одиноким, если вокруг меня всегда люди? – ну, бывают такие несправедливости жизни!» 4 октября (день). «Я приехал к дяде ровно в три после полудня. На входе в участок столкнулся с Фёдором. Ох, не нравится мне он, ой, как не нравится. Давно уже думаю об этом, в конце концов, пришёл к выводу, что всё из-за моей девушки. Нет, фиалка тут не при чём, я вообще почти забыл, как она выглядит. Дело в Даше. Фёдор знал её такой, какой никогда, наверное, я не узнаю. А ещё она ему нравится. И он по ней скучает. И волнуется за неё. Насколько я знаю, Фёдор сейчас не занимается делом маньяка, моего пациента, он сейчас вместе с отцом моей девушки и её братьями, прочесывает Москву и Подмосковье в поисках зацепок исчезновения Даши. Но я за это не волнуюсь, он даже на километр не приблизился к правде. - Добрый день, Фёдор. – вежливо произнёс я, посторонившись и давая ему пройти. - Алексей, здравствуйте. Я как раз шёл вас встречать. Филипп Георгиевич сказал, что вы должны приехать. Я хотел вас познакомить кое с кем. – он буквально поволок меня на второй этаж, где располагался бывший кабинет Даши. В овальной комнате было накурено, однако оперативники скромно теснились в уголке стола, а вот центральную часть занимал седовласый генерал в форме, рядом с ним сидел молоденький майор, у окна стоял обстоятельный и серьёзный подполковник. Дядя стоял рядом с ним и что-то вполголоса втюлял. Судя по всему, это отец и братья моей девушки. Что там говорил мой пациент? Что там было про подъем? В моей крови вдруг забурлило такое количество адреналина, что просто чудо, что я не взмыл в воздух, подобно Карлсону! Фёдор, ненавижу его, представил меня военным чинам. Я, кстати, сразу почувствовал себя так, точно вернулся в армию – Познакомитесь, это Корин, Алексей Владимирович, я говорил вам о нём. Алексей, это отец нашей Даши, Михаил Александрович, и братья. Павел Михайлович. – я пожал руку подполковнику – И Михаил. – судя по тому, как назвал его Фёдор, он и майор были в приятельских отношениях. Мне вдруг стало горько, точно обиженному ребёнку. Фёдор был близко знаком с одним из братьев Даши, по всей видимости, неплохо знаком и с её отцом. А вот я с ними познакомился только сейчас! - Очень приятно. – кивнул мне генерал и тут же отвернулся, что ж, это понятно. Я для них чужой, ну ничего. Зато я очень хорошо знаю его дочь, пожалуй, даже лучше, чем он сам её знает. Я подошёл к дяде. - Здравствуй, Лёшик. Пошли. Вчера нашли новый труп, осмотришь, может, будут какие-нибудь соображения на этот счёт. – как это ни странно, но Павел пошёл с нами - Откуда ты знаешь брата твоей любимицы? – тихонько спросил я у дяди, тот пожал плечами. - Паша проходил у меня практику, когда учился. И я был приятно удивлён, когда узнал, что Даша его сестра. Жаль, ты её не видел. Они вообще-то очень похожи. – что-то не заметно. Во всякой случае, сходства у неё больше с Михаилом-младшим. Впрочем, с отцом тоже, немного. Мы прошли по длинным пыльным коридорам, освещёнными тусклыми лампочками, до самого морга. Тут, за белыми дверями начиналось царствие моего дяди. Один раз я видел, как он шпынял медперсонал. Они его до судорог боятся. Павел немного поотстал, но вошёл в препараторскую буквально следом за нами. - Я много о вас слышал. – обратился он ко мне, я искоса посмотрел на своего потенциального, будущего… эээ, кем он мне будет? - От моего дяди, или от Фёдора? – он спокойно посмотрел мне прямо в глаза и невозмутимо ответил: - Скорее, от общих знакомых. Моя жена давняя знакомая вашей девушки, и Виалетку я частенько вижу у нас. Она про вас мне все уши прожужжала. Можете дать мне один совет, как психолог? – опа. Сейчас я как-то был меньше всего расположен давать какие-либо советы, потому что ну очень сильно хотел домой, к его сестре. - Конечно. – тем не менее вежливо проговорил я – Какого рода совет вам нужен? - Что делать с женой, когда она кричит и кипишует? - Дайте ей выпустить пар и остыть. Потом она сама всё обмозгует и, возможно даже, попросит у вас за всё прощение. - Оу. – Павел моментально вышел из состояния невозмутимости – То же самое мне всегда говорила Даша. – я невольно поёжился, столько горечи было в его голосе. Я мог его понять. Для них Даша, возможно, уже была мертва. Они ведь не знают, что она жива, здорова и у нас с ней налаживаются отношения. Сейчас он воспринимает все слова, которые она его когда-либо говорила, как лишний повод для скорби. Это ещё не стадия осмысления и смирения с неизбежным, но очень близко. - Я знаю о вашей утрате. – несколько неловко проговорил я – Уверен, всё обойдётся. – он кивнул. - Это единственное, что до сих пор поддерживает отца. Даша была… была его любимицей. - Папина дочка? – я чуть улыбнулся. О взаимоотношениях генерала и его дочери я мог бы рассказать подполковнику так неизмеримо много, что его бы точно поставила бы его в тупик: а так ли хорошо он знает сестру и отца. Между тем, дядя открыл одну их холодильных камер, выволок оттуда складную тележку на колёсиках и переложил труп на препараторский стол. До этого момента я не смотрел на несчастную, стараясь не разорвать зрительный контакт с братом моей девушки, но резкий металлический скрежет тележки об пол, заставил меня инстинктивно обернуться на источник противного шума. Увиденное заставило меня отшатнуться и на несколько секунд потерять самообладание. Я теперь прекрасно понимаю причины кошмаров Даши. На столе лежал ребёнок, двенадцати лет. Точнее, то, что от неё осталось. Дядя скинул с неё простынку, и меня чуть не стошнило, Павел тоже отступил назад, сжимая зубы и выдыхая через нос. - Поступила к нам сегодня утром. – начал своё повествование дядя – Ты ведь читал отчёт об этом деле, Лёшик. – я потрясённо кивнул. На фотографиях, сделанных Саней, всё выглядело не настолько тошнотворно. Она была… Господи… я даже описать это не могу. Какое-то изломанное, искорёженное тело, в каких-то рванных ранах, то ли от ножа, то ли от зубов… и дыра вместо глаза… стоп. А почему глаз левый? Да и цвет. Все предыдущие жертвы моего пациента имели голубой, серый или зеленовато-голубой цвет глаз, я прекрасно знал почему. У этой же…ммм…этого же трупа, цвет волос и бровей был чёрным, что исключало наличие голубых глаз. Да и потом, мой пациент не выходил вчера на свою кровавую охоту, уж я-то знаю. - А какой у неё цвет глаз? - Чёрные. Думаешь, подражание? – не понял о чём он, но заставил себя подойти ближе и натянуть медицинские перчатки. Осторожно прикоснулся к неестественно вывернутой руке. Ощущение такое, точно этот труп из стекла или что-то подобного. Хрупкое, легко ломающееся. Нет, я не боялся трупов, в конце концов, я их столько поведал в антономичке института, морге психиатрического стационара и у себя дома, но тут было другое. Тут был маленький ребёнок, которого зверски убили, дитя, которое умирало в страшных муках и ужасном кошмаре. Но это не был мой пациент. Я был уверен. Характер нанесённых ударов говорил о том, что нападающий был нетрезв. Вот тут, чуть ниже ребёр шёл след от ножа, порез был неровный, точно у маньяка дрожали руки. Возможно, это был и аффект, но мне почему-то казалось, что человек, сделавший это, точно знал, на что идёт. Я поделился своими мыслями с дядей, так же упомянув о том, что наиболее значительные детали не сходятся. Дядя покивал, а потом отпустил. Назад мы шли вместе с Павлом. Несколько минут он подавленно молчал, а потом сказал: - Знаете, чего я всегда боялся, когда Даша стала ловить маньяков? – я отрицательно качнул головой, слишком погружённый в свои мысли, чтобы анализировать его поведение и просчитывать мысли – Я всегда боялся, что однажды на препараторском столе окажется она. – я вздрогнул. Просто представить её там – ужасно. - Этого никогда не будет. – резче, чем следовало бы, произнес я. Потом сделал глубокий вздох и наставительным тоном продолжил – Нельзя настраивать себя на негативное, иначе… сами наверное, знаете, что мысли и желания, а так же страхи и ожидания, могут материализоваться в реальности. Поэтому никогда, я подчёркиваю, никогда об этом не думайте. Она вернётся. Возможно даже быстрее, чем вы предполагаете. – труп девочки произвёл на меня неизгладимое впечатление. Жертва манипуляций человека, охваченного безумием садизма. Чем я лучше того зверя? Я ехал домой, полностью игнорируя правила дорожного движения, а в голове всё крутился вопрос: так ли уж я сам отличаюсь от своего пациента? Был ли я сам опасен для общества? Может, стоит меня от него изолировать?» 4 октября (вечер). «Даша вздрогнула, когда я, распахнув дверь, вломился в её комнату. Она стояла посередине комнаты, видимо шла из кухни, или из ванной комнаты, к столу, на котором лежала раскрытая тетрадь и ручка. - Лекс, что случилось? – встревожено спросила она. Я не ответил, просто обнял её крепко и зарылся лицом в распущенные волосы. Она замерла, как-то напряглась, видимо, удивленная моим поведением, обычно, я очень сдержан и настолько тесный физический контакт у нас с ней впервые. Но потом она расслабилась, даже обхватила меня за шею – Что произошло, Лекс? – тихо сказала она. Я молчал. А что я мог ей сказать? Что только что видел истерзанный труп ребёнка, которого убил и выбросил на помойку, как ненужную вещь, какой-то ублюдок? Или, что это первое, настоящее, так сказать, живое, фигурально выражаясь, свидетельство того, что мой пациент делает с людьми. Ведь кто-то, начитавшись газетных статей об этом деле, возомнил себя серийником и… просто так оборвал жизнь подростку. Человеку, у которого могло бы быть великое будущее. Или что это натолкнуло меня на мысль о том, что ведь именно так выглядят жертвы моего пациента. И что, глядя на холодное, безжизненное тело девочки, я с ужасом понял свою ошибку. Мне не нужно было скрывать от властей правду. Мне нужно было сдать его с потрохами властям в тот же самый день, когда во мне зародилось смутное подозрение. А ещё, я думал о том, что я такое же чудовище, загубившее шесть невинных душ. Но сейчас уже слишком поздно. Пойдя на дно, он потянет меня. А я этого не хочу. Я слишком цепляюсь за свою налаженную комфортную жизнь. Но, чёрт возьми, ведь завтра, послезавтра мой пациент может почувствовать зов смерти и убить кого-нибудь. Я вспомнил глаза Павла, когда он говорил мне, что боится однажды увидеть на препараторском столе Дашу. Ведь этот кто-то, та самая невинная жертва, что сниться Дашеньке в кошмарных снах, жертва, которую она не знает, но которая уже обречена, может быть чьей-то сестрой, дочерью, внучкой. Любимой племянницей, лучшей подругой… - Лекс… - Даша тихо вздыхает и приподнимает ко мне лицо, чтобы посмотреть на меня и попытаться оценить моё состояние. Но мне нужна эмоциональная разрядка, поэтому я чуть сильнее запрокидываю её голову и с каким-то странным полу всхлипом, целую. Даша не сопротивлялась, хотя я был несколько настойчив. Постепенно я начинаю успокаиваться, даже ощущаю, как её тонкие пальчики перебирают мои волосы, гладят скулы. Даша довольно мурлыкнула, потом чуть отстранилась – Всё в порядке? - Нет. – напряжённым голосом ответил я – Ничего не в порядке. - Сделать тебе кофе? – я отрицательно качнул головой. Кофе мне не хотелось совершенно, но выражение её лица было бесценным – Расскажи мне, что стряслось? - Ты, наверное, меня дико ненавидишь. – выдавил я. Это вполне естественно, что она может ненавидеть меня. Вполне объяснимо. Разве заключённые могут чувствовать что-то теплее ненависти к своим тюремщикам? Даша удивилась моему утверждению. - Лекс… что с тобой твориться? Осеннее обострение психоза? – я уже знаю, что это шутка. Когда она шутит, то чуть наклоняет голову на бок и смотрит на ухо собеседника. Этот жест я уже хорошо изучил. - Милая, я был у дяди. В морге. – Даша напряглась и чуть отступила от меня. Ужасно сейчас не хотелось её отпускать, я был слишком потрясён всем тем, что произошло в морге – И он показал мне новый труп. Только, это не твой маньяк. Это кто-то другой. - Подражание. – её голос был на удивление спокойным, хотя чёткий след от зубов на нижней губе, говорил о том, что она встревожилась – Что ж, это было предсказуемо. Всегда найдётся какой-нибудь урод, который начинает убивать, подражая очередному серийнику. - Да, но… - я покачал головой, не могу себе представить, зачем кому-то психически здоровому понадобилось делать такое! – Зачем? - Подумай сам. – грустно улыбнулась Даша. Я подумал. Конечно, этот кто-то не совсем психически здоровый, даже для меня, то, что я увидел – было слишком. И, конечно же, он был уверен в том, что его преступление свалят на моего пациента, мол, одним убийством больше, одним меньше. Но ведь это ужасно – Ты из-за этого такой? – я упал в кресло. Да, зрелище было не из приятных, но… как она могла с этим жить? Хотя, с другой стороны, чем я сам хуже или лучше того урода или моего пациента? Даша сидела на подлокотнике моего кресла и молча гладила меня по голове, пока мои мысли метались в сознании в хаотическом беспорядке. Родная моя… - Прости меня, сможешь ли ты меня когда-нибудь простить? – уткнувшись носом в её ладонь, спросил я. Я просил прощение за то, что являюсь таким же монстром, как и мой пациент. За то, что мог вовремя остановиться и начать нормальную жизнь, но так и не сделал этого. За то, что лишил нас с ней нормальных отношений. За то, что сгубил шесть человеческих душ. Мне просто жизненно необходимо было, чтобы хоть кто-то меня простил – Милая… - она чуть сильнее надавила пальчиком на мои губы. - Шшш, всё хорошо, всё в порядке. – она на самом деле смотрит на меня с жалостью? Я вдруг вспомнил о Стокгольмском синдроме . В конце концов, ведь именно на него я всегда рассчитывал. Может быть, у меня это, наконец-то, получилось? Наверное, получилось. Впрочем, я сейчас слишком потрясён сегодняшними событиями, чтобы радоваться этому. Точно слепой котёнок потянулся губами к её губам, однако, она просто чмокнула меня – Что тебя потрясло больше всего? – спокойно спросила она. Я вздохнул, смиряясь с её решением. - Вид трупа. Ведь будь я таким психом, там могла быть ты. – Даша сжала губы и уставилась в одну точку. - Ты смог бы сделать так со мной? – наконец спросила она. Нет, даже не спросила, это было скорее утверждение, именно это заставило меня вскочить на ноги. - Ты с ума сошла?! Тут совсем другое! Человек, который делает это – психически неполноценный. Я не говорю, что я здоров, но у нас с ним разные теории! В корне разные. – что я там говорил о синдроме идентификации с агрессором? Забудьте. – Его проблема лежит в воспоминаниях, в детских страхах. Недолюбили, недосмотрели. – нет, всё рассказывать о своём пациенте я не собирался. Просто общие факты – Плюс, кто-то, кто потряс его детское воображение, или даже он сам, имел дефект, который он сейчас отображает на своих жертвах. – Даша слушала внимательно, не перебивая, только следила взглядом за моими метаниями по комнате – Понимаешь. Его зациклило на одном подростке, у которого отсутствовал глаз, или этот подросток причинил ему такое увечье. Не знаю, но сейчас он отыгрывается за всё на этих девочках! И в его представлении, его жертвы любят его. - Интересная теория. – пробормотала она. Я остановился перед ней, заглянул ей в глаза и тихо проговорил. - У меня же совершенно всё по-другому. Поэтому меня не тянет на убийства или извращения. Моя теория – поиск идеала. Идеальная женщина, которая смогла бы просто быть рядом со мной, несмотря на все мои закидоны. - Но ведь у тебя есть женщина. – я сразу понял по её жесту, подразумевающему что-то за пределами дома, о ком она говорит. Но Фиалка была только развлечением и большую роль в моей жизни не играла. - У меня есть ты. Ты и точка. – Даша вздохнула и потянула меня в кресло, с покорно сел. Она запустила пальцы в мои волосы и мягко заговорила: - На чём основывается твоя теория? На романе Фаулза? У меня нет ничего общего с Мирандой! - Мне и не нужна Миранда. Если ты не заметила, я тоже отнюдь не Ферди Клегг. На что поспорим, что его следующей жертве пришлось бы ой как несладко? Ферди – психически неполноценное существо, страдающее комплексом неполноценности и шизофрении в ранней стадии. Он не приспособлен к жизни в социуме, когнитивный диссонанс Клегга обуславливался его детством. Ранняя смерть родителей, взросление и становление личности при морально и психически ущербной тётки, которая всеми силами эту личность подавляла. Его кузина, физически ущербная особа, у которой на фоне своей собственной неполноценности так же буйным цветом зацвело куча комплексов, которыми она весьма щедро поделилась с Клеггом. Плюс отсутствие впечатлительных внешних данных. Всё это и сделало его невротиком и маньяком. - Как, по-твоему, почему он похитил Миранду? Ведь он её любил. - Он любил не её. – отрезал я. О, я так часто рассуждал над всем этим, что был просто специалистом в плане психологического анализа героев Фаулза – Он был влюблён в образ, в химеру. Несоответствие поведения героев, разные сферы общения, разное понимание и видение мира. Ферди просто хотел походить на неё. Быть таким как она. Свободным, не зависимым от системы, в которой работал, хотел быть таким же непринужденным и естественным в общении с другими людьми, как она. Он хотел быть лучше, чем есть на самом деле, но он избрал не тот путь. Он слишком узко мыслил. Помнишь ту сцену, когда он следил за Мирандой в кафе, а она попросила в долг сигареты у барменши? Его восхитило и умилило то, как она попросила. Она не клянчила, не требовала. Она просто попросила, без унижения собственного достоинства или скрытых угроз. А это всегда было недостижимо для Ферди. Его унижали с детства, и он уже настолько свыкся с этим, что не мог по-другому. Обрати внимание на то, как он впоследствии вёл себя с Мирандой. Он уважал её до тех пор, пока она сама не опустилась, как он считал, до его уровня. Ему было невдомёк, что он сам сломал её. Что она это сделала, скрипя зубами и ради свободы. Но это позволило ему почувствовать вкус власти над человеком. И комплекс неполноценности моментально перерос в манию величия. Он понял, что она не так уж и недосягаема, что человек, любой человек, может быть унижен в соответствующей обстановки и при определённых условиях. Именно это заставило его искать другую Миранду. Почему он выбрал девушку похожую на неё? Да очень просто, ему хотелось доказать ей, что он хозяин положения, что он может быть вселенским судьёй, а она всего лишь бабочкой в его коллекции. Но Миранда была мертва, и он перенёс свои комплексы на другую, обладающую похожей внешностью, на ту, которую он мог олицетворять с Мирандой. Но если Миранду он уважал и даже побаивался поначалу, потом могло быть только хуже. – я начал загибать пальцы, перечисляя возможные варианты – Побои, унижение, насилие, садизм, секс в извращённой форме. Всё что угодно. Она уже не была Мирандой в его понимании, она была вещью, собственностью. Понимаешь? - А твоя теория как-то перекликается с теорией Клегга? - Да. – признался я. Почему бы ей не сказать правду? – Только в одном. Я позаимствовал у него вид общения. Этот подвал, давай уж называть вещи своими именами, этот подвал, камеры, я полностью контролирую жизнедеятельность живущего здесь. Да мне иногда нравится чувствовать, что я сыграл такую значимую роль в чьей-то жизни. К примеру, ты. Я стал твоей фатальной реальностью, верно? - А ты никогда не думал о том, что это я могу стать твоей судьбой, а не наоборот? – возразила Даша. Ну, такая мысль, конечно же, приходила мне в голову и не раз. - Ты права. Ты моя судьба. – я потянул её к себе – Но ведь и я тоже. – иногда, женщине нужно указать, где её место. Нет, не унижая, я вообще не сторонник таких мер. Но напоминать иногда стоит. - Да. – Даша на редкость спокойно восприняла мои слова. Меня это даже немного порадовало – Ты прав. Ты как всегда прав. Расскажи мне про свою теорию и её реализацию. Если ты не идентифицируешь себя с Клеггом, то с кем? - Да ни с кем. У нас с ним совершенно разные цели. Да и сами мы друг на друга не похожи. Его коллекция – бабочки, моя – девушки. Он агрессивен по натуре, я скорее наблюдатель. Он подавленный сангвиник, я обычный флегматик. Он воспринимает больше визуальные картинки, я акустические шумы. Он не может разобраться в себе, ну а я знаю, что со мной и признаю это. Если бы Клегг попал к психотерапевтам и те поставили ему диагноз: шизофреническая невменяемость, он бы с пеной у рта доказывал бы, что он совершенно здоров, потому что это для него норма и другого состояния он не знает. Я же прекрасно понимаю, и принимаю свой диагноз. Я не стремлюсь восполнить свои комплексы и страхи за счёт других, по большому счёту, мы похожи с Клеггом только в одном: и я, и он вполне могли бы обойтись без общества. Ему хватило бы его бабочек, ну а мне… - не хочется её пугать, но я обещал ей быть честным – А мне хватило бы тебя. - Почему именно я? - Ты понимаешь меня. Возможно, ты не признаёшь или не принимаешь мои действия и мысли, но ты понимаешь механику моих поступков. Однажды, в наш самый первый вечер ты спросила, почему я выбрал именно тебя, ведь ты совершенно не похожа на Свету. Я тогда не ответил. Потому что на тот момент мне было важнее успокоить тебя, заверить в том, что ты в безопасности. На самом же деле, я никогда не выбирал девушек по какой-то специальной системе. Нет у меня критерия для выбора девушки. Единственное, что служит для такое действия – симпатия. Ты мне понравилась. Сразу же. Ты выглядела такой хрупкой, женственной, но одновременно сильной и… Не знаю, считай это своей харизмой. Света была другой, блондинка, немного истерична, подвержена депрессии, яркий холерик. За ней было интересно наблюдать, предугадывать её дальнейшие поступки, разгадывать смысл её жестов. Она была короткой, но интересной и захватывающей книгой, открытой, даже с иллюстрациями. До неё была Оля. Брюнетка, совершенно не похожая на тебя, или на Свету. Молчаливая, собранная. Однако, в этом тихом омуте водилось масса чертей. Она была непредсказуемой, чётко знала, чего хочет, этакая ледяная королева. Была ли она удивлена тем, что оказалась здесь? Да, была. Я увидел её на приёме у стоматолога, водил туда соседку с её дочерью. Девчушке тогда было лет пять, сейчас ей почти девять. А Оля пришла лечить зубы, там они и познакомились, Сонька дитятко весьма общительное, вся в Сережку, своего папашу. А потом Сонька представила и меня. А через две недели Оля попала сюда. Я до последнего колебался, стоит или нет, а потом решил, что стоит. - Тебе с ней было комфортно? - Нет. С ней постоянно нужно было быть настороже. Она использовала любую возможность сбежать или насолить мне, при этом выражение её лица никогда не менялось. Мы с ней даже однажды переспали. А потом она начала пытаться меня убить. Я никогда не поднимал на женщину руку, но в тот день я грохнул рядом с ней всё, что лежало на столе, включая и ножницы, которые отобрал у неё. А потом рассказал ей о её фобиях и комплексах, разложил по полочкам. Она была в ужасе. Может быть, в её смерти я виноват куда больше, чем обычно говорю самому себе. Она утопилась в ванне. У неё была бессонница, и я давал ей снотворное, в небольших, детских дозах. Она глотнула снотворного, набрала ванну и уснула в ней. Во сне её голова соскользнула вниз… в общем, утром я выловил её труп. Кстати, посмертная записка была весьма странного свойства. - Что она написала? – заинтересовалась Даша. - Всего два слова: я победила. Она так и не поняла, что это не было войной или соревнованиями. И покончив с собой, она ничего никому не доказала. - А кто был самой первой? – я вздохнул, закрыл глаза. Вспоминать о них я не любил, слишком много негативных эмоций: разочарование, раздражение, иногда даже злость. Про самую первую я тем более не хотел вспоминать. Но отказать Даше почему-то не мог. - Это произошло впервые семь лет назад. Мне нравилась одна девушка. Катя. Ей было восемнадцать, только что закончила школу. В принципе, я знал о ней давно. Этот дом мне подарил отец десять лет назад, последний прощальный подарок. У меня есть ещё одна квартира в самой Москве. На улице Достоевского 14/А. Там мы и жили. Катя была нашей соседкой по лестничной площадке. Они переехали туда примерно за пару месяцев до моего переезда сюда. У меня уже была практика, отец вышел на пенсию, хотя и продолжал работать. В общем, я бывал у него нечасто. Катю я видел пару раз. Ей тогда была пятнадцать. Смешливая, рыженькая, вся в канапушках. Когда отец умер, её не было в городе, он умер летом, во время каникул, так что, я её не видел. Квартиру я просто закрыл и бывал там наездами. А потом как-то приехал и увидел Катю. – Даша смотрела на меня с укоризной. Да, я и сам понимал, как некрасиво это было – Клянусь, после неё все остальные были старше двадцати лет. В общем, я её увидел и… она меня привлекала. Она казалась такой… яркой…солнечной. Так непохожей на меня. Но я думал о том, что между нами разница в возрасте, она школьница, её родители меня недолюбливали. Да и сама Катя как-то на меня не обращала внимания. Было ли это проявления педофилии? Нет, она была слишком взрослой. – чёрт, даже для меня это прозвучало, как оправдание. - В принципе, да. Восемнадцать лет это порог от детства к взрослой жизни. – спокойно проговорила Даша – Как долго ты колебался? - Три месяца. Разглядел я её в начале апреля, 5 числа. С неделю ходил только о ней и думал. Пытался даже разговорить. Она на контакт не пошла. Сказала, что с моей стороны очень подло заигрывать с ней, имея жену. Глупость конечно, жены у меня никогда не было. На тот момент у меня была постоянная девушка, не та, что сейчас, другая. Но они чем-то похожи. Видимо, Катя решила, что мы с ней женаты. А может, услышала это от старших, не знаю, мы с ней об этом никогда не говорили. В общем, она меня отшила. Тогда я решил поступить так же, как и Ферди Клегг. Увести её. - То есть, попытка сближения была одна? - Нет, на самом деле их была масса. Просто, решительная попытка была действительно одна. Я подготовил этот подвал и однажды увёз её. - Как это случилось? - Проще, чем я думал. Я дико волновался и переживал. Приехал туда, на Достоевскую, сидел в квартире, размышлял, думал… переживал. А потом услышал на лестничной площадке, что она идёт. Я её шаги мог узнать из тысячи. Знаешь, по чувствам, которые я испытывал к ним ко всем, она до тебя была на первом месте. – Даша чуть улыбнулась, хотя улыбка не коснулась её глаз, они всё ещё были такими же серьёзными и укоризненными – Я её почти любил. В общем, я открыл дверь одновременно с ней. Дома у неё никого не было, шёл первый час после полудня. Помню, она повернулась на звук открывающийся двери… - я закрыл глаза, вспоминая. Эта картина очень чётко врезалась в мою память. Катька в джинсах и серой футболке, замерев у дверей вполоборота ко мне, смотрит на меня так испуганно, точно перед ней монстр. Впрочем, я им в тот момент и стал. Иногда я вспоминаю об этом, чувствую ли я при этом сожаление или раскаянье? Нет. До тех пор, пока Даша не начала копаться в моей психике, я об этом не думал. Но сейчас, сидя рядом с ней, чувствуя её пальцы на своих волосах, я начинаю сожалеть о том, что случилось – Дальше, как в тумане. Очнулся уже здесь. Катя вопила, что упрячет меня за решетку, что я извращенец, что моё место в психушке. Я думал, что придется дать ей пощечину, чтобы прекратить её истерику. А потом всё покатилось по наклонной. Ещё дальше. Каждый день истерика, скандал, ругань, попытки побега. В конце концов, она вскрыла себе вены. Честно признаться, я вздохнул с облегчением. Симпатия к ней уже прошла к тому моменту, она повела себя так, как вела себя Миранда. С той лишь разницей, что… - я вовремя закусил губу. В принципе, я знал, что Даше можно рассказать всё, но мне не хотелось, чтобы она обо мне думала хуже, чем я есть на самом деле. - С той лишь разницей, что ты не оттолкнул её при попытки соблазнения? – в её голосе прозвучал сарказм? Да, прозвучал. - Прости. Я тогда думал, что это изменит наши отношения. Заставит её более серьёзно, по-взрослому отнестись ко мне. В конце концов, тогда она была ещё дорога мне. – я повернулся к Даше – Ты считаешь, что я чудовище? - Ты и сам знаешь, что ты чудовище. – пожала она плечами. Не такого ответа я от неё ожидал. Хотя, кого я тут пытаюсь обмануть? Она вздохнула, поднялась с подлокотника – Пошли, попьём кофе, Лекс. Ты сейчас чересчур возбуждён. Покури, сними стресс. – кофе она готовит отличный. Говорит, что научила младшая невестка. Пока кофеварка шумела, она достала пепельницу и пачку сигарет с зажигалкой. Всё-таки, она у меня чудо, всегда знает, что мне нужно. - Почему я не увидел тебя раньше? – улыбнулся я, наблюдая за её хлопотами с порога кухни – До Кати? Как ты думаешь, сейчас бы мы уже были женаты? - Думаю, сейчас у нас были бы уже дети. – усмехнулась Даша, подумала секунду и добавила – Или мы уже убили друг друга. Идём. – я сел за стол, с довольствием глотнул горячего кофе. Даша пристроилась с чашкой в руках напротив меня – Давай прогуляемся сегодня по двору? - Погода там ужасная, милая. – предупредил я её. - А ты возьмёшь зонт, я оденусь потеплее. Буду мерзнуть… - Я согрею. – сдался я. Даша кивнула. Забавно, что каждый раз я почти влюбляюсь в свою очередную девушку, но быстро разочаровываюсь в них и продолжаю ухаживать за ними либо из любопытства, либо из чувства ответственности. А вот с ней всё по другому, понимаю, что она нужна мне. Просто чтобы была рядом – Ты для меня многое значишь. - Я знаю. – правда? А ну да, она ведь тоже психолог – Ты уже говорил об этом. И не раз. А что для тебя значит многое? - Ты. - А всё остальное? - Суета. – девушка задумалась на минуту. - А если предам? - Я скорее убью тебя сам, чем отпущу. - Ты меня пугаешь? – тогда почему ты так спокойна? - А ты не бойся. - Я не Катя, и Света, и не Оля. - Я знаю. - Но я не твой идеал. - Об этом лучше судить мне. – возразил я, щёлкая зажигалкой. Даша смотрела, как я затягиваюсь, потом протянула руку к моей сигарете. Никогда не раскуривал на пару, но стоило попробовать. Даша тоже затянулась моей сигаретой и передала её мне – Никогда больше не кури. - Ты мне запрещаешь? – удивилась она – А я уже привыкла, что ты мне ни в чём не отказываешь. - Я запрещаю, потому что забочусь о твоём здоровье. - Здесь не сыро, ты не простужен и у меня здоровье крепче, чем у Миранды. К тому же, ты врач, и сможешь оказать мне необходимую медицинскую помощь. – в точку. - Не хочу, чтобы ты болела. В конце концов, иммунитет Миранды был ослаблен курением. Рано или поздно, она загнулась бы от рака лёгких. Но ты права, ты не она. И всё же, не кури. - Сам не кури. – добродушно протянула Даша. Я не удержался от смеха. - Ладно, уговорила. – растерев недокуренную сигарету в пепельнице, согласился я – Когда пойдём гулять? - А сейчас можно? - Конечно, милая. Одевайся, я пока кофе допью. – Даша ушла, прикрыв дверь, ну а я продолжал пить кофе и думать о своём, машинально фиксируя звуки, доносившиеся из её комнаты. Вот скрипнула дверца шкафа, интересно, мой пациент сейчас чем занимается? Работает, наверное. Или же ищет новую жертву, после сегодняшнего случая, я этому не удивлюсь. Шорох в комнате стих, легонько стукнула дверь в ванную комнату. Если начали подражать моему пациенту, может ли быть такое, что завтра или послезавтра найдут новый труп? А если у этого народного умельца хватит ума изучить материалы по газетным статьям? Ведь тогда следствие тем более зайдёт в тупик, так я хотя бы могу контролировать своего пациента! Вода перестала шуметь, Даша сейчас выйдет из ванной комнаты, а я ещё кофе не допил. В несколько глотков допиваю холодный кофе и поднимаюсь. Как раз время, Даша уже шла ко мне. - Ну, так что? Не передумал? – задорно спрашивает она, я поправил на ней тёплую вязаную шапочку, ох, подлецу всё к лицу. - Я никогда не меняю своих решений. Пошли. – мы вышли из подвала, держась за руки, точно настоящие влюблённые. В холле я надел на себя пальто, взял зонт и мы вышли на улицу. Дождь был мелкий, он не стучал по крышам и оконным рамам, а тихо шелестел по увядшей траве и листьям. Даша теснее прижалась ко мне – Холодно? - Да, есть немного. Ты мне, пожалуйста, теперь каждое утро скидывай на компьютер данные о погоде, да ещё и со своими комментариями. – я рассмеялся. - Ладно, как скажешь. Только учти, что погода часто меняется. - В Питере погода непредсказуемая, а у нас нормальная. – возразила Даша. Мы сделали несколько шагов по двору и завернули за угол дома. Это наше обычное место для гуляний, от соседей нас отгораживает высокий забор заднего двора, да и с этой стороны соседи у меня не любопытные. Даша с радостным визгом бежит к качелям, они под навесом, так что не намокли – Давай, покатай меня, большая черепашка! – потребовала Даша. Я сложил зонт и бросил его на пол. Раскачивая качели, я внимательно следил, чтобы они не раскачивались очень сильно. Был у меня один случай, когда одна из предшественниц Даши, тоже сильно раскачалась, а потом сдуру отпустила веревки. Полёт был впечатляющий. Даша повернулась ко мне – Вот ты мне скажи, Лекс, а та твоя девушка, постоянная, как её зовут? – вот только не надо говорить, что она ревнует, ни в голосе, ни в жестах, ни на лице – никаких следов этого чувства. - Её зовут Виалетта, но я называю её Фиалкой. Это не настоящее её имя, она бывшая фотомодель. И она не моя постоянная девушка. - А почему? – всё так же весело допытывалась Даша. Я качнул качели на этот раз чуть сильнее, вызвав у Даши испуганный визг, перешедший в смех – Ну почему, Лекс?! - Потому что постоянная девушка – это такое существо, которому ты верен, которое тебе дорого и которое всегда рядом. А по всем трём критериям, ты подходишь больше всего. Я вижусь с Фиалкой от случая к случаю. - Просто секс? – напрямую спросила Даша, раньше их это не интересовало. - Да, просто секс. Мне, в конце концов, уже 36 года, и монахом я никогда не был. - Я тебе верю. – покивала Даша – Ты ведь поэтому такой нестандартный маньяк? – я поймал её, удерживая вместе с качелями, и шепнул на ухо: - Как ты меня назвала в первый день нашей совместной жизни? - Организованный несоциальный маньяк. – она повернула ко мне лицо, в глазах сумасшедшие весёлые чертенята – Тебе поэтому не нужно реализовывать себя с жертвами в этом плане, потому что у тебя уже есть Фиалка? - Нет, я не реализовываю себя со своими жертвами в этом плане, потому что у меня нет с этим проблем, как у большинства маньяков. Скажи честно, зачем ты завела разговор про Фиалку? - Ты ведь можешь понять это из моих жестов и мимики. - Я не хочу угадывать, я хочу услышать. – Даша уперлась ногами в землю, чтобы мне не пришлось и дальше держать её на весу. - Мне просто любопытно, почему ты ни разу не сделал даже полунамёка на интимные отношения со мной. - А тебе бы этого хотелось? – немедленно спросил я. Почему я их не делал? Да потому что уважаю эту глупышку. Вот ведь женщины! Если сразу даёшь понять ей, что она привлекает в сексуальном плане, называют извращенцем и оскорбляются. Если начинаешь вести себя по-джентельменски, хотя вряд ли заключение в подвале большое рыцарство, обзывают импотентом и тоже оскорбляются. - Не знаю. – честно призналась Даша. Я присел позади неё на скамейку качели, благо она без спинки. - Ну, а если я сейчас скажу тебе, что с того момента, как ты появилась здесь, я ни разу не поехал к Виалетте, ты мне поверишь? - Нет. – торжествующе проговорила Даша – Потому что всё вы мужики кабели и сволочи! - Блеск. – усмехнулся я, прекрасно понимая, что она просто уходит от второго смысла моей фразы. Даша оттолкнулась ногами от земли, и теперь мы катались уже вдвоём – Ты ведь знаешь, что я не дам тебе уйти от ответа. - От ответа не уходят преступники, если верить добрым старым советским фильмам. – возразила Даша – А преступник сейчас ты! – ну да, и поэтому ты только что прислонилась ко мне спиной и откинула голову мне на плечо? - Ты хочешь поиграть в ролевые игры? - Извращенец! – хихикнула девушка, что-то она разыгралась сегодня. Нет, серьёзно, я пережил такое потрясение, хотя уже успел отойти от шока, а у неё игривое настроение. Причем, с утра. - А я ведь могу и заставить. – ладно, если ей весело, могу и подыграть. - Чудовище! – с видом великомученицы вздохнула она. - Да брось, ты ведь уже об этом думала. - Эй, мою голову ты уже излазил вдоль и поперёк. Сейчас я тебя могу спрашивать, а ты на всё честно отвечать. Помнишь уговор? - Конечно. Осторожней с лужей, замочишь ноги. – поздно! Нога Даши, обутая в высокий ботинок на каблуке, прошлась прямёхонько по мутной луже, щедро обрызгав и мои ноги тоже. - Ну, ты просто отец родной. - Я забочусь о твоём здоровье. А почему тебя так интересует моя личная жизнь? - Твоя личная жизнь – это я! – назидательным тоном ответила Даша, я только хмыкнул, а что я мог сказать. Она была права – Сколько раз в день ты готов это делать? - Не знаю, не считал. – вопрос был, мягко говоря, не из числа скромных. Нет, я мог спокойно обсуждать секс, и всё что с ним связано с посторонними, а зачастую даже с незнакомыми мне людьми. Но тут была Даша, и мы говорили обо мне. Как-то это напрягало – А тебя интересует частота или продолжительность? – она опять остановилась, одарила меня ледяным взглядом, который испортил смешок, и заявила: - Пошляк. - Милая, я перестал тебя понимать и меня это пугает. – признался я. Я на самом деле уже не понимал, к чему она клонит. Просто дразнит или морально созрела для этого? Она ничего не ответила, устроилась поудобнее так, что теперь вся масса её тела приходилась на меня. Я тоже молчал, глядя на деревья, растущие у стены примерно в тридцати шагах от нас. - Иногда я об этом думаю. – призналась она наконец – А ты? – ну, я тоже об этом думаю. И не иногда. Что там говорила статистика? Что мужчины думают о сексе каждые пятнадцать секунд? Враньё. Каждые час – полтора, когда не заняты умственным трудом. - Думаю. – я убрал прядь её волос, которую ветер перекинул с её плеча мне на лицо – А что? - Ничего. – ну да, наш девиз непобедим… У жены Гаррика есть такая футболка. Она её одевает во время критических дней. Гаррика это дико бесит. Наверное, поэтому она её и одевает. - Милая, тогда зачем было заводить весь этот разговор? – повторил я. - Хотела узнать твоё мнение. – ммм. Вот оно что! Ладно, скажу. - Если тебе интересно моё мнение, тогда слушай. Обычно, мужчины довольно ленивы, встречаются конечно экземпляры, но это редкость. Знаешь, почему чаще всего мужчины женятся? Чтобы не пришлось каждый вечер ходить и искать партнёршу. Хотя, есть и такие, которым нравится ради спортивного интереса и самоутверждения оприходовать большую часть женского населения. - Это твоя точка зрения? - Это общепринятая женская точка зрения. Я же считаю, что поиск партнёрши на ночь и поиск партнёрши на всю оставшуюся жизнь – разные понятия. Мне нужна спутница жизни. Предположительно, это ты. – она понимающе кивнула. - Потому что я тебя понимаю. - Да. И вольно или невольно, но ты меня поддерживаешь. Если мы совместимы в сексуальном плане, а я уже заранее уверен, что совместимы, то лично я не вижу причин не связать свои судьбы вместе. - Это предложение руки и сердца? - Пока нет. – улыбнулся я, Даша вздохнула, то ли от облегчения, то ли от разочарования, не поймёшь. - А что заставляет тебя думать, что мы совместимы в сексуальном плане? – она что, на самом деле покраснела? - Мне понравилось пробуждение возле тебя. Обычно, мне не нравится, когда кто-то вторгается в моё личное пространство. Я даже у Фиалки редко когда остаюсь на всю ночь. А тут я проснулся, немного удивился, слегка попаниковал, но в целом этот опыт мне понравился. А тебе? - Я никогда не испытывала подобных проблем. – точно, она смутилась. Только я хотел сказать ей какую-нибудь незлобную колкость, как зазвонил мой мобильник. - Прости, родная, я сейчас. – я глянул на дисплей и замер. Это был мой самый кровавый пациент. Я отпустил Дашу и поднялся, отойдя от неё на пару шагов. Не хочу, чтобы она что-нибудь услышала. За то, что я оставил девушку одну, я не волновался. Она слишком далеко находится как от дома, так и от забора, глупить она не станет, слишком разумна для этого. Да и потом, я стоял лицом к ней. Я нервно ткнул пальцем в дисплей, принимая входящий звонок – Что случилось? – а что-то точно случилось. Он никогда раньше не звонил мне на сотовый, у нас с ним не такие дружеские отношения. - Ещё раз здравствуйте, доктор. – голос у него какой-то сиплый – Я вот тут подумал, могу ли я сегодня рассчитывать на вечерний сеанс? - Почему? – у меня другие планы на вечер! Я хотел сегодня погреться с Дашей у камина, наверху, в гостиной. Посмотреть вместе с ней новый фильм на DVD. Какого чёрта? - Я сейчас еду по набережной. Увидел одну девочку. – я похолодел. Теперь понятно, что с ним. Он вдруг резко втянул воздух в себя и совершенно чужим голосом произнёс – Лекс, я хочу, чтобы ты увидел это! – а, б…! – В девять я тебе перезвоню, скажу куда подъехать. – я машинально посмотрел на часы. Сейчас без двадцати пяти пять вечера. Чёрт, я не могу… не смогу… не хочу… спокойно, Лекс, дыши. - Хорошо, я буду. – мой голос прозвучал на удивление холодно, несмотря на то, что меня трясло. Даша смотрела на меня с испугом. - Ты этого никогда не забудешь! – зашипел мой пациент и отключил телефон. Я так и стоял, с трубкой, прижатой к уху, уставившись в пространство невидящим взглядом. Господи, что мне делать?! Из состояния близкого к коматозному, меня вывели руки Даши, осторожно гладящие меня по лицу. - Лекс? Всё нормально? – нет, не нормально! - Всё хорошо, малыш. – встряхнул я головой – Ты не замёрзла? – она зябко ёжилась, так что согласилась пойти в дом сразу же. Остаток вечера был испорчен. Мы, как я и планировал, сидели на ковре у камина, пили кофе с коньяком и грелись. Но разговоров больше не было. Потому что я мог сейчас думать только об одном: что мне делать?». 4 октября (21:37). «Я стоял над его трупом, всё ещё не веря в случившееся. Девочка тихонько всхлипывала, скорчившись в углу недостроенной комнаты, видимо очень не хотела привлекать к себе моё внимание. Я сделал несколько глубоких вздохов и достал телефон. Набрал номер Фёдора и когда он взял трубку, на удивление спокойно произнёс: - Фёдор, это я, Лекс. Сейчас передо мной лежит ваш маньяк из дела «Глаз». А в углу его очередная жертва. Боюсь, я сам сейчас в шоковом состоянии. Поэтому назову только адрес и дождусь вас, мне нужно прийти в себя…» 5 октября (раннее утро). «Я лежал, не в силах уснуть. Тихое дыхание Даши, спавшей на моём плече, было единственным, что до сих пор не давало мне сойти с ума. Я чуть повернул голову и поцеловал её в лоб. Мой ангел. Она не спрашивала меня ни о чём, когда ночью я забрал её сюда, к себе. Она восприняла всё спокойно и так естественно, точно всё так и должно было быть. Впрочем, после того, что произошло на той стройке… я, наверное, производил впечатление невменяемого. Хотя, в какой-то степени так оно и было. Нечто подобное со мной случилось после смерти Кати. Но на этот раз, аффект был сильнее. Закрыв глаза, я снова стал вспоминать то, что случилось со мной накануне. После звонка моего пациента я места себе не находил, Даша, мой ангел-спаситель, не задавала никаких вопросов. Бог знает, о чём она думала, когда чуть хмурясь, наблюдала за мной. В половину девятого я уже был взвинчен до предела, и она сама предложила вернуть её в подвал. Я был ей благодарен за её понимание, хотя она и не понимала причину моего поведения, но чувствовала, что сейчас мне нужно побыть одному. Я проводил её в подвал, ладно, отконвоировал её туда! Даша чуть задержала меня у себя, взял в ладони моё лицо, долго пристально смотрела мне в глаза, а потом тихонько вздохнула и отпустила. - Я прошу тебя только об одном, Лекс, не наделай глупостей. Этого я тебе никогда не прощу. – что я мог ответить? Я и сам не знал, как мне поступить! Только кивнул. У себя я принял душ на скорую руку, переоделся в джинсы и водолазку, которая не стесняла мои движения. Я точно чувствовал, что этой ночью произойдёт что-то ужасное, причём ужасное сделает не он, а я. На всякий случай взял с собой пистолет, он у меня уже давно, ещё с армии. В принципе, я был неплохим стрелком. Когда уже натягивал кожаную куртку, зазвонил мобильник, время было без пяти девять. - Лекс, я еду на новостройку, это на пересечении Сходненской и Нелидовой. Нелидовская 14. Подъезжай, я не хочу долго ждать! – я знал, что он не будет ждать. И эта мысль заставила меня мчаться в Северное Тушино на всей скорости доступной для моего бентли. Уже через полчаса я был уже там, к счастью, это было не так уж и далеко. От Новолучанской и по прямой на Московскую кольцевую автодорогу. Как мне удалось обойти пост ГАИ на повороте от Кольцевой на улицу Саломеи Нерис до сих пор не могу понять. Просто повезло. Проехав весь бульвар Яна Райниса до станции метро Сходненской, я свернул на нужную мне улицу и доехал до пересечения. Дом номер 14 был построен наполовину. Как обычно бывает у нас в стране, дом был построен в виде буквы П, с совершенно глухим внутренним двориком. Построены были первые семь этажей, хотя если верить плакату, на покосившемся заборе, выглядеть он после окончания постройки должен как веселенький, залитый солнцем, шестнадцатиэтажный домина с нарядными окнами, приветливо блестевшие в свете фар моей машины. Машина моего пациента стояла в самом тёмном месте двора у пятого подъезда. Я припарковался рядом с его джипом. Выскакивая из машины, я торопливо вбивал его номер, боясь, что уже опоздал. Я всё ещё не знал, что мне предпринять, но был твердо уверен в том, что я не позволю ему растерзать ещё одного ребёнка. В конце концов, Даша права, на месте этой неизвестной мне девочки, может когда-нибудь очутиться и моя дочь. Если она у меня когда-нибудь будет. - Где ты, на каком этаже. - На третьем. Поднимайся, я там фонарик оставил. – я в несколько секунд преодолел это расстояние, прихватив с собой и фонарик. Когда я вошёл в тёмный, без двери, проём квартиры, то услышал сдавленные рыдания. Прибавив шагу, я вскоре увидел своего пациента. Он курил, деловито расстилая на полу брезент, а девочка, маленькая худенькая блондинка, в одной порванной куртке в замызганных джинсах и босиком, сидела, скрючившись на голом цементном полу, в нескольких шагах от него. Судя по её позе, руки у неё были привязаны к тяжёлому шлакоблоку, почему-то оставленному рабочими здесь – Я рад, что ты пришёл. – не оборачиваясь, сказал мой пациент – Ты сказал, что тебе интересно, ты всегда так внимательно слушал меня, что сегодня я решил тебе провести не просто лекцию, но практическое занятие. – я прикинул его габариты. Тогда я ещё не знал, что произойдёт дальше. - Почему именно она? – спокойно спросил я, перемещаясь так, чтобы встать между ним и девочкой. - У меня на неё встал! – цинично ответил зверь. И всё? Встал у него, и он даже не задумался о том, что будет с ней? Какой ужас, какую боль и какое унижение она испытает перед смертью? А чем ты лучше него, Лекс? Спросил я самого себя. Ты в сущности такой же. Но такой ли я? Да, мои девушки умирали, но ни к одной из них я ни разу не применял насилие. Да, с несколькими из них я спал, но ни одну я не заставлял это делать! Конечно, они мертвы, но я не лишал их жизни! Хотя, кого я пытаюсь обмануть? Я запирал их в подвале, и какой бы красивой ни была их золотая клетка, какими бы деликатесами и развлечениями я их не задабривал, ни одна из них не хотела этого на самом деле! И никто не захочет. Так же, как и эта девочка. Так являюсь ли я лучше, чем он? – Хочешь, ты тоже можешь её попробовать? Но только после меня. – господи, да боюсь я этого зрелища не перенесу. У меня не встанет! - Послушай, не проще ли снять пару шлюх. – предложил я. Мой пациент поднялся, что вызвало у ребёнка новую волну паники и истерического крика. - А ну заткнись! – прикрикнул он на неё – Ты что, испугался, Лекс? – испугался? Нет, мне на тот момент не было страшно за себя, за последствия. Мне было страшно за ребёнка. И почему-то за Дашу – Да, брось, Лекс. Мы с тобой похожи. Думаешь, я не понял, что ты такой же, как и я, психолог хренов? – к моему удивлению, руки у меня не дрожали – Ты мог это прекратить сразу же, но не прекратил. Чего ты ждал? Ты ведь и сам хотел посмотреть на то, как это бывает в действительности! - Нет. На самом деле, не хотел. Это было простое желание сравнить твой случай и мой. Отпусти девочку. – он слегка растерялся, ну а я почувствовал себя до нелепости смешным. Кому я тут приказываю? Обезумевшему голодному зверю? Упырю, который готов растерзать свою жертву? И снова в моём подсознании возник тихий голосок, который провокационно спросил у меня: «А разве ты сам не такой же упырь, Лекс? Разве ты не пытаешься глушить своё одиночество девушками, которые одна за одной умирают у тебя в подвале? Эта, хотя бы недолго мучается, а твои жертвы?» - Ты двинулся? Никто никого никуда не отпустит. – он подошёл ко мне вплотную и одним толчком отшвырнул в сторону. Я этого не ожидал. Хотя, в его состоянии сейчас он был сильнее целого взвода солдат. Я упал на пол, хорошенько стукнувшись головой о бетонную стену, на секунду в глазах потемнело, но истошный крик девочки и треск разрываемой одежды не дал мне потерять сознание. Я посмотрел на них. Фонарик слишком хорошо освещал эту сцену: маньяк и его жертва. Ощущение какой-то фатальности на секунду овладело мной. Может, не стоит им мешать? – Я хочу, чтобы ты стал моим соучастником. Тогда тебе не придёт в голову сдать меня в один прекрасный день. – мой пациент в очередной раз рванул на девочке несчастную куртку, что заставило её содрогнуться всем телом. - Пожалуйста… - пощечина оборвала её на полуфразе. Нет, я на самом деле не мог этого допустить. Да, пусть я такой же, как он, пусть я паук, который медленно, но верно сосёт жизнь своих мух, пусть я всего лишь жалкий подражатель Ферди Клегга и в своём плагиаторстве никогда не смогу причинить человеку физическую боль. Но это не слабость. Просто у меня есть Даша, и я могу исправить все свои ошибки. Это было единственной мыслью, когда я спускал курок. Звук выстрела оглушил и меня, и девочку. Мой, теперь уже покойный пациент, замер на месте, продолжая держать вывернутую руку девочки, а потом хрипло зашипел и рухнул вперёд. Она заверещала так, что я чуть не оглох во второй раз. Однако, это не помешало мне подойти к ним и оттащить его от ребёнка. - Всё в порядке. – как можно мягче проговорил я ей – Он тебя не тронет, милая. – пульс у него не прощупывался. Краем глаза я наблюдал за девочкой, в то время, как она во все глаза смотрела на него. Я выпрямился, не веря в то, что всё-таки сделал это. Сунул пистолет в карман и стал нащупывать телефон. Я уже знал, что сделаю и что скажу, сейчас для меня было самым важным возвращение домой. К Дашеньке. - Вы меня убьёте, дяденька? – тихо спросила девочка. Я сжал зубы. - Как тебя зовут? - Катя. – всхлипнула она, готовая снова разреветься. Ну, конечно, Катя. Почему не Маша? Не Саша? Не Даша? Тьфу, не дай бог! - Успокойся, Катя, всё позади. Я сотрудничаю с милицией и скоро тебя отвезут домой, к маме. – она затихла, но на всякий случай не шевелилась, только вытирала сопли и слёзы левой рукой, правую она прижимала к груди, которая даже формироваться ещё не думала. Я позвонил Фёдору и через двадцать минут они уже были там. Фёдор посмотрел на меня, потом на труп. - Откуда вы знали? - Он был моим пациентом. К сожалению, я не сразу обо всём догадался. – это была полуправда. Я не догадывался о себе, о своём психозе. И о том, что из этого мрака ещё можно выйти. Фёдор понимающе кивнул. На меня сзади налетел дядя. - Господи, Лёшик, тебя каким ветром?! – я уклонился от его рук. - Там девочка, у неё, кажется, травма руки. Фёдор, я приеду завтра днём, утром, когда тебе будет удобно. Сейчас мне нужно просто немного прийти в себя. Я… я сейчас сам невменяем. Не думаю, что вид моей истерики вас особо порадует. – это было правдой, я был на грани. - Конечно, Алексей. – спокойно сказал он, склоняясь над девочкой и отвязывая её. Я уже был почти у входа в квартиру, когда он меня позвал – И ещё, Лекс. Спасибо. – я кивнул, был слишком подавлен чтобы отвечать. Может быть, когда у меня будет дочь, и она попадёт в беду, её успеют спасти? Домой я ехал медленно, постоянно останавливаясь, чтобы покурить. За час с лишним, что я добирался до дома, я выкурил примерно две трети пачки. Но моё состояние не улучшилось. Дом встретил меня тишиной, в холле горел свет, и мой взгляд машинально упал на дверь подвала. Ключа от первой двери не было, там стоял электронный сенсорный замок, который открывался при моих отпечатках пальцев. Даша спала, когда я вошёл к ней, но при стуке двери об стену, я распахнул её излишне резко, она проснулась. Села на постели и включила торшер, прищурившись от света. - Лекс? – сонным голоском спросила она. Я стоял у дверей, всё ещё колеблясь, стоит ли пытаться снять стресс сексом и стоило ли это делать с Дашей. Но когда она меня позвала, как-то само решилось, что стоит. В два шага преодолел расстояние между нами и подхватил её на руки. Она испуганно вскрикнула, но тут же умолкла под моими губами. Я всё ждал её молчаливого согласия, и когда она обняла меня за шею, понёс сюда, к себе. Как это ни странно стресс я снял, Даша тоже, вроде бы, осталась довольна. Во всяком случае, она не притворялась. Только потом, уже отдышавшись, она напрямую спросила – Ты его убил? – и тогда я понял, что она всё знает. - Да. Я просто не мог позволить ему сделать это. Прости меня, я должен был сдать его раньше. - Почему ты этого не сделал? – она положила голову мне на плечо и переплела свои пальчики с моими пальцами. - Ты не станешь меня ненавидеть за мой ответ? – мой ангел отрицательно качнула головой – Я хотел изучить его. Глупо, я просто не понимал, что заигрываю со вселенским правосудием, и заглядываю в глаза безумию. Прости меня. - Всё закончилось. Ты молодец. – я повернул к ней голову, стараясь в темноте комнаты рассмотреть черты её лица. - Как ты догадалась? - Сложила факты. Ты заинтересовался этим делом, это было так спонтанно. Тебе было интересно послушать моего мнения именно по этому маньяку. Ты хотел знать все детали. А потом ты стал подкидывать мне новые детали, о которых просто не мог знать. И этот сегодняшний звонок. Я так и поняла, что он позвал тебя. И я рада, что ты не пошёл вслед за ним. - Я не смог бы потом смотреть тебе в глаза. – я сделал глубокий вдох, собираясь с мыслями, потом осторожно убрал её голову со своего плеча и приподнялся на локте – Выходи за меня? - Ты это серьёзно? Я прошла последнюю проверку на сексуальную совместимость? – рассмеялась она, я и сам усмехнулся своей собственной сегодняшней глупости. - Дело в не в этом. Я просто тебя люблю. – она стала серьёзной. - Любишь? Лекс… - я ждал, что она скажет, от её ответа зависело, покину ли я своё безумие или нет. Наконец, он приподнялась ко мне, поцеловала в уголок рта и тихо спросила – Дашь мне недельку на раздумье?»