Мой факультет и другие фрики

— С-стой! — Гарри рывком сел, часто дыша, точно только что отмахал кросс. — Все хорошо, мой мальчик. Гарри уставился на директора Дамблдора. Хорошо? — Профессор Снейп... Авроры... Философский камень у Воландеморта, а Квиррелл этому помог! — наконец выпалил главное Гарри. — Успокойся, Гарри, ты немного отстал от времени, — голос директора был возмутительно безмятежным. — Камень ему не достался. Гарри огляделся и... Белые ширмы. Воздушно-пышные занавески. Вот идиот. Он же в Больничном крыле. Гарри покраснел и попытался сесть прямо — тетя Петунья не преминула бы сказать, что кричать на директора, развалившись на койке — верх неприличия. Так оно, наверное, и было. Дамблдора, впрочем, это не огорчило. — Но как же... Если он не смог получить Философский камень, тогда что произошло? Он сбежал? Захватил профессора Снейпа, чтобы тот создал новый камень? — Весьма лестная оценка, мистер Поттер, но секретом создания Философского камня владеет один лишь Николас Фламель, — раздался знакомый голос. Гарри чудом не разрыдался. Он уже успел придумать с полдесятка сценариев, в которых Слизерин остается по его вине без декана. Самый печально-героический включал в себя урну с прахом и орден Мерлина. Самый кошмарный — магическую дезинтеграцию и исчезновение даже воспоминаний о профессоре из памяти всех окружающих, отчего бы Гарри все принимали за психа. Впрочем, судя по суровому виду профессора Снейпа, шансы на всеобщее порицание у Гарри еще оставались. — С вашего позволения, директор, я бы побеседовал со своим студентом, — нажим в голосе Снейпа ощущался едва ли не кожей. — С глазу на глаз. Воландеморт мог убить Гарри, а вот профессор — настоять на исключении. Ввиду большой и светлой любви Гарри к семейству Дурслей сложно было сказать, что хуже. — Будет, Северус, — директор словно бы излучал благодушие. — Все же не каждый день удается расстроить планы существа столь гнусного... — ...созданию столь юному, как наш первокурсник, — перебил Снейп. Он, кажется, нарывался на выговор — или как там директора карают учителей. — Мистеру Поттеру не стоит питать заблуждений: то, что Камень уничтожен, не означает, что Темный Лорд перестанет искать пути к возрождению. — Уничтожен? — растерялся Гарри. — А как же Фламель? Что, если Воландеморт на этот раз доберется прямо до создателя Философского Камня? Дамблдор покачал головой — только очки-половинки блеснули: — Полагаю, как раз сейчас он со своей женой Перниллой дописывают завещание. У него достаточный запас эликсира, чтобы привести дела в порядок, а потом — потом они умрут. — Разве он не может воссоздать Камень? Гарри судорожно комкал край одеяла. Международный скандал. Всеобщее презрение. Обвинения в гибели гения... — Мы с Николасом немного поболтали и решили, что так будет лучше. После шестисот с лишним лет треволнений для него это — точно сон после трудного дня. — А между тем, Темный Лорд все еще где-то здесь. Возможно, ищет новое тело, в которое мог бы вселиться... — мрачно вклинился профессор Снейп. — И мистер Поттер едва избежал сомнительной чести стать таким сосудом. — Тем не менее, Гарри на какое-то время отдалил его приход к власти. А в следующий раз найдется кто-то другой, кто будет готов сразиться с ним. И если его возвращение будет отодвигаться все дальше и дальше, возможно, он никогда не будет властвовать. Гарри попробовал кивнуть и поморщился от боли. Профессор Снейп тоже скривился, но что именно его задело, так и осталось тайной. — Довольно теорий заговора, Северус. Юный Гарри и без того достаточно пережил тем вечером. Думаю, сейчас пришло время отдыха, а не размышлений. Профессор Снейп молчал, пока за директором не закрылась дверь. Наконец стихли даже его шаги, и профессор произнес: — Знаете, почему "тем" вечером, мистер Поттер? Вы пролежали в беспамятстве три дня. Гарри сглотнул. Он точно пропустил два занятия по Трансфигурации, и контрольную по Чарам, и еще отработку по Зельеварению, и проект в теплицах, наверное, завял... — Глупый, безрассудный мальчишка! Зачем вы вообще... А, зачем я распинаюсь, — священная ярость погасла в профессоре столь же быстро и внезапно, как и разгорелась. Он махнул рукой: — Кого я обманываю. Он бы все равно до вас добрался. — Профессор Квиррелл? — рискнул спросить Гарри. — Квиррелл? Нет, он был всего лишь инструментом, — возразил профессор. И тут же снова скривился: — Нет, Поттер, вы — лакомый кусочек лично для Темного Лорда, и пока он не является живым существом в полном смысле этого слова, его нельзя убить. И что бы ни говорил директор, не будет никакого "другого", который рискнет бросить Лорду вызов — это снова будете вы. — Я? Но почему... Я бы не стал... Профессор Снейп вздохнул и защипнул переносицу — как будто у него очень давно и нудно болит голова. — Возможно, вы этого не хотите. Но в покое вас не оставят, Поттер. Знаете, почему вы интересуете Темного Лорда? Почему Квиррелл не мог коснуться вас, не корчась от боли? Почему директор лично проведывает простого студента, чтобы убедиться, что его Золотой мальчик в порядке? Гарри покачал головой. — Само ваше существование — вызов для Темного Лорда. Смертельное проклятие — а вы выжили, а сильнейший темный маг превратился в бесплотную тень, охваченную жаждой мести. Директор считает, что ваша защита — она зиждется на жертве вашей матери... ваших родителей, на их безусловной любви, которой, как думает Дамблдор, Темному Лорду не дано понять. Я не столь романтичен, но почти уверен в том, что наши знания о по-настоящему мощной древнейшей магии ничтожны, а жертва, тем более добровольная, — краеугольный камень такой магии. Возможно, во времена, когда дети богини Дану ходили по нашим землям, любой мог бы рассказать нам о сердцах столь горячих и честных, что повергали тьму, и руках столь умелых, что творили чудеса, и о любви, что сильнее смерти, — но те времена давно прошли, а знания их утеряны. Гарри не знал, о какой эпохе толкует профессор, но вспомнил о сказках, которые читали иногда в младшей школе. — Но так же не бывает, — осипшим голосом заметил Гарри. — Счастье не достается младшему сыну, принцы не женятся на трудолюбивых нищенках, а золотые яблоки не растут на краю света и не лечат от всех болезней... Профессор закрыл глаза. — Мы волшебники, Гарри, но, похоже, давно разучились творить чудеса. Но твоей маме, это, судя по всему, удалось — и директор уверен, что и ты сможешь. Если тебя направить. Если создать условия. Вот только ему не интересно, что герои обычно погибают. Я не помню легенд со счастливым концом. Мерлин предан и проклят, король Артур смертельно ранен Мордредом, Кухулин пронзен собственным копьем. Геракл отравлен, Ясон пал жертвой ревности, Тесей сброшен со скалы... Я не хотел бы, чтобы ты пополнил список. — Профессор... Снейп выпрямился и начал что-то искать у себя в кармане. Наконец, он вытащил наружу половинку серебряной монеты на кожаном шнурке. — Постарайтесь не умереть, Поттер, очень вас прошу. — он протянул полмонетки Гарри — а потом, после краткой заминки, сам повесил кулон ему на шею. — Пообещайте мне, что как только у вас появится хотя бы намек, хоть тень подозрения на то, что вам угрожает опасность — вы сожмете подвеску в ладони и мысленно позовете меня. Гарри растерянно уставился на свою половинку монетки. — Я тут же услышу зов и найду вас. Профессор чуть оттянул ворот мантии, и Гарри заметил у него на шее точно такой же шнурок. — А теперь отдыхайте и даже не думайте влипнуть в очередные неприятности, — с этими словами профессор Снейп развернулся и направился к двери. На пороге он на мгновение замер — и, не оборачиваясь, вышел; но Гарри готов был поклясться, что услышал тихое: — Спокойной ночи, Гарри.