Код Ангела

Риса враждебно уставилась на принтер. Запах, который тот издавал в смеси с затхлым теплым воздухом, неприятно бил в нос. Кроме того, монотонное шуршание листов, что не спеша он выдавал, едва не сводило с ума девушку. День в издательстве как обычно затянулся, к тому же ассистентка Рисы капитулировала, сославшись на так внезапно разыгравшуюся мигрень, взвалив на девушку двойную работу. Она нехотя призналась себе, что ненароком может опоздать. Сегодня, Рису впервые пригласили на дискуссию в дом профессора литературы - Канадзаки Ямомото. Конечно, как в качестве «репортера», который должен был записывать любые высказывания профессора. Тема разговора была «Роль романтизма в современном обществе». И, конечно, Риса ничего не смыслила в этом вопросе с научной точки зрения. «Пустяки, сделай умный вид и записывай все, что говорит профессор», - кажется, именно так сказал директор, лениво копавшийся в каких - то документах, не уделив девушке даже беглого взгляда. Риса жутко волновалась, ведь Господин Ямомото был не только профессором литературы, но и прекрасным художником, скульптором, учёным. Творческий, многосторонний человек, довольно умный и почитаемый всеми. Риса старалась избегать таких людей, в общении с ними она чувствовала себя немного глупой. Впрочем, об этом было трудно утверждать, ведь Рису никогда не приглашали на такие мероприятия, но такие шансы попадались ей неоднократно. Как то она целую ночь провела над книгами, дабы разобраться в хрупкой грани искусства и науки, но тщетно. Она, конечно, могла попросить Хиватари все ей разъяснить, но этот план она даже не рассматривала, не хотелось привлекать его внимание. А может она просто не могла предстать при нем в дурном свете? Кто знает… Она наспех собрала кое - какие бумаги со своего стола, и огляделась. Прежде чем придти на прием к профессору, стоит разложить мысли по полочкам. Дверь захлопнулась, и девушка судорожно задергала ключом, что застрял замочной скважине. Здание издательства было конечно не ветхим, но и новым его не назовешь. Похоже, что здесь никто и не собирался ремонт. Все кабинеты были давно уже заперты, лишь Риса всегда уходила последней, из - за чего часто ловила на себе осуждающие взгляды уборщиц, мол: «Молодая и все в кабинете допоздна засиживает». Скептически окинув взглядом лифт в конце коридора, девушка благоразумно решила для себя, что уж лучше пробежать двадцать этажей вниз, чем доверить себя этому дряхлому чудовищу. Дорога до дома заняла мало времени и Риса практически забыла о своем потайном страхе к приближающей дискуссии. Мысли девушки занимало что - то совершенно иное. На улице было уже довольно морозно, и Риса прибывала не в лучшем настроении. Почему именно тогда, когда она решила высунуть свой нос из дома, погода испортилась? Такого сильного и резкого похолодания, Риса за всю свою жизнь не видела. Окна тронула тонкая пленка кристально - белого цвета, а уже через пару минут на них появились полупрозрачные, свежие, колючие перья, что складываясь в беспорядочные веера. Риса переодевшись, накинула пальто и обмотала шею шерстяным шарфом, натягивая тот чуть ли не до самых ушей. Закинув сумку через плечо, она покосилась в сторону лестницы. Там, медленно спускаясь, шла Рику, изображая всем своим видом занятность книги, что с интересом читала на ходу. Они не разговаривали с той самой ночи, когда Риса позволила себе чуточку расслабиться и вернуться домой за полночь. Сказать по правде, Риса не очень - то в этом и нуждалась. От нагретого в доме воздуха, стало не хватать дыхания и тело уже походило по ощущениям на грелку, а в носу неприятно щекотал сухой воздух. Риса могла поклясться, что стоило лишь расстегнуть пуговицы пальто, то от ее тела тут же повалит дым. Она поспешно выскочила на улицу, будто пробыв еще в доме, она умерла бы от нехватки воздуха. Девушка глубоко вдохнула свежий, морозный воздух, чувствуя, как легкие сужаются, жадно поглощая его. До дома профессора буквально было подать рукой, и Риса решила, что времени достаточно для того, что бы насладиться недолгой прогулкой. Хиватари откинулся на кресло, устало накрыв рукой глаза. Очертания предметов в сумраке сливались густой, тягучей краской ночи, что наводило парня на определенные мысли. Он поморщился, вспоминая, как на него смотрела юная бизнес - леди, перенявшая узды руководства от своей матери и возомнившая, будто он продаст ей акции или хотя бы согласиться сотрудничать с ней. Хиватари доверял лишь себе, этому его научила жизнь, а уж о доверии к ярко - накрашенной, вызывающей девице и речи не было. Юноша посмотрел в окно, что было покрыто узорами. Он так любил зиму, жаль, что в Японии она слишком короткая и непредсказуемая. Парень помнил, как они с отцом в детстве лепили снеговика и катались с горки, как Кай учил его кататься на коньках и успокаивал его маленького после каждого неудачного падения на лед. Он так же, смутно вспомнил красивую женщину, что любяще улыбалась им, стоя в дверях в длинном, развевающемся платье и куталась в бордовую уютную шаль. Ее теплую улыбку, синие глаза и, слегка вьющиеся волосы - это все, что он помнил о ней.«Кай и Снежная королева, прекрасная девушка, встретившая твоего отца», - говорил их пожилой дворецкий, мечтательно вспоминая эту историю. И тогда маленький Сатоси, обиженно надувал губки, но грозно не по - детски смотрел на старика, оправдывал мать, утверждая, что она не ледышка. Как и полагалось любому снегу, в каком - либо он состоянии не был, он таял… Так и мама Хиватари однажды «растаяла», оставив любимого мужа и малыша одних. Эти воспоминания он запер еще ребенком в своем сознании, но, наверное, с годами места этому чувству катастрофически стало не хватать, ибо в этот вечер оно вырвалось наружу. Сатоси тряхнул волосами и выругался, массируя небольшую складочку на переносице, желая отогнать нахлынувшие воспоминания. Он бесшумно поднялся и прошел к бару извлекая из того пузатую бутылку с янтарной жидкостью. Иногда ведь стоит расслабляться. Ведь сегодняшний вечер не такой как все… Примерно через полчаса Харада уже приближалась к огромному особняку из белого камня, что воистину по - княжески был освещен. Возле него стояло пара машин, и девушка сделала вывод, что постыдно опоздала. С минуту ее одолевал порыв развернуться и уйти, но вскоре она благоразумно одумалась и решительно направилась к двери. Она потянулась к латунному пруту, и за дверью раздался мелодичный звон, после чего послышались шаги. Девушка по привычке поправила волосы, одернула одежду и глубоко вздохнула. В проходе появился мужчина в изящных очках с длинными черными волосами, что аккуратно были собраны на затылке в хвост. - Полагаю, вы мисс Харада? - безучастно произнес он, с чего девушка, почему то сделала вывод, что он не очень-то любит свою работу. - Да, добрый вечер, я немного опоздала, - промямлила девушка. - Ничего, профессор еще не спустился. Томсон, как представился мужчина, проводил девушку в гостиную, где уже расположились остальные гости. Как и полагалось, на вошедшую сразу же обратили внимание. Она была единственной молодой девушкой в этом обществе, а висящая камера на груди добавила к изучающим взглядам людей еще и недовольства. К ее счастью через пару минут появился профессор Ямомото. Это был высокий, пожилой человек, худощавого телосложения. Седые волосы были зачесаны назад, в правом глазу сверкало пенсне, а густые усы смешно шевелились, когда тот начинал разговаривать. Профессор сразу же показался девушке весьма добрым и открытым человеком, он терпеливо выслушивал каждого, сам охотно отвечал на вопросы, и тогда девушка принялась сразу же записывать все его диалоги. Дискуссия продлилась около трех часов, из - за чего было понятно, что все устали, хоть и не подавали этому вида. - Господин Ямомото, это правда, что вы пишете еще и картины? - вырвался нетерпеливый вопрос из уст одно из мужчин. - Конечно, если пожелаете, то предлагаю вам непременно прогуляться по моим коридорам, там висят множество занятных картин… Длинные коридоры заметно разбавили толпу: кто - то решил не уходить далеко и довольствоваться картинами рядом с местом, где проводилась дискуссия, кто - то повинуюсь своему любопытству, исчезал в сумеречных поворотах начищенного до блеска паркета, и острых, обклеенных бардовым шелком углах. Риса с интересом рассматривала картины, на которых пестрила то бурная жизнь, то ветхая старость, то мистические и гипнотические изображения, смерть и трагедия. На ее глазах картины оживали, и каждая рассказывала ей свою историю. - Удивительно, - восхищалась девушка, - словно настоящее! Она проследила ленту вывешенных картин, что дальше постепенно съедал голод ночи, жадно рвущийся в окна особняка. Даже свечи в канделябрах не помогали одолеть его. Бросив взгляд на очередную картину, девушка остановилась лишь на одной картине. Там, средь ночного, освещенного луной неба, в застывшем полете был изображен Дарк... Хоть его лицо закрывали волосы, и вообще он был изображен тенью, она сразу же узнала его. На нее как в реальности смотрели яркие, фиалковые глаза парня, Риса беспомощно приоткрыла рот, не чувствуя как в глазах опасно набрались слезы. - Великолепно, не правда ли? Харада от неожиданности дернулась в сторону. Рядом с ней стоял профессор, и с легкой улыбкой смотрел на картину, а затем почти невесомо коснулся полотна. - Это легендарный призрачный вор. Однажды мне посчастливилось его увидеть. Ямомото тепло улыбнулся девушке. - Вас что - то расстроило? - Вы прекрасно пишете, - слегка поклонившись, произнесла Риса, - эта картина мне о многом напоминает, - первую очередь о том, кого давно потеряла… Профессор вновь обратил свой взгляд на картину и шумно вздохнул. А потом, он сделал движение рукой, словно очерчивая в воздухе горизонтальную линию. - Юная леди, все эти картины были созданы на поводу каких - либо эмоций… Но жить ими… Прошлыми? Нет, уж лучше пусть покоятся здесь, существуют не во мне. Если вы будете часто вспоминать об этом, то не сможете построить свое будущее. Память хранить, конечно, стоит, но не более… Медленно потянувшись, Ямомото снял картину с подставки и бесшумно сдул с полотна несуществующую пыль. - Для меня честь знать, что одна из моих первых картин будет храниться у вас. Пусть это станет для вас памятью. Он протянул застывшей девушке картину, нарочно касаясь острым углом ее руки, тем самым возвращая ей способность к движению. Наверняка, на лице девушки была изображена крайняя степень удивления, граничащая с легким шоком. Давление на грудь усилилось, и она неуверенно коснулась шершавого полотна, что было испещрено микроскопическими ямками, которые можно было не сразу рассмотреть, но совершенно точно почувствовать подушечками пальцев. Картина выглядела старой, но Риса не решалась спросить, когда она была написана. «Это ведь может быть вовсе не Дарк…» - Берегите ее, - тихо произнес хозяин особняка, развернулся и ушел. Неизвестно сколько прошло времени и как далеко все ушли. Риса стряхнула оцепенение с рук и уверенно зашагала вперед, до конца не соображая, куда же заведут ее бесконечные повороты коридора. С каждым шагом света убавлялась, и девушка шла практически на ощупь, то и дело натыкаясь на двери, что были наглухо заперты. Впереди заструилась еле заметная полоса света, словно кто - то забыл потушить свечу в комнате и прикрыл дверь. Риса замешкалась у входа, но в следующее мгновение переступила воображаемый порог и оказалась в огромной, зеленой комнате. Она была пуста, по крайней мере, та часть, которую освещал тусклый свет свечей канделябра. Девушка не знала почему так чарующе вслушивалась в тишину, и почему все чувства, отвечающие за ее самосохранение напрочь отключились. Наверняка Риса еще какое - то время простояла, пока одна из свечей тревожно не издала треск и не откинула на противоположную стену жуткие, длиннющие тени. Подсвечник тут же был выхвачен из крепления и направлен в ту частью комнаты, что была поглощена тьмой, из которой донесся легкий призрачный вздох. Свет выдернул из тьмы большое белое полотно драпирующейся ткани, что вероятно служила укрытием какой-то картины невероятных размеров. Как известно «любопытство кошку сгубило», и Риса приподняла уголок белой ткани. Ничего. Лишь размашистые, не аккуратные мазки серой краски. Девушка решила, что это неудавшиеся работа, но все равно приподняла ткань еще выше… Совсем ничего. Складывалось впечатление, словно изображение было вырвано художником, однако полотно было целым. Через мгновение комнату осветили парочка вспышек камеры. Риса решила, что, несомненно, удивит Рику такой гигантской картиной. Она услышала гул голосов и шаги. Это были ее знакомые и девушка, вернув все на свои места, незаметно выскочила из загадочной комнаты, смешавшись с проходящей мимо толпой. Когда все уже засобирались домой, Рису наотрез отказывались выпускать из особняка из - за картины, что презентовал ей профессор Ямомото. - Мисс Харада, эти картины ценны и все идут под опись, - вторил Томсон, то и дело, поправляя указательным пальцем свои очки. - На что вы намекаете?- Покосилась девушка. Возмущению Рисы не было предела. Ее откровенно оскорбляют и унижают, так еще в стороне собралась маленькая группа людей, что с недовольством на нее смотрели. Неизвестно сколько это продолжилось бы, если на лестнице не появился непосредственно сам профессор. Он тактично объяснил суть происходящего и честно оправдал Рису. - Господин, а камера… - Угомонитесь Томсон, - Канадзаки поднял ладонь, заставляя тем самым чересчур внимательного дворецкого успокоиться,- разрешите мне загладить свою вину? Я выделю вам машину. - Нет, не стоит. Я живу поблизости, - отмахнулась девушка, но все же была переубеждена, так как за окном не на шутку разыгралась метель. Машина пробиралась сквозь заносы и слепую белоснежную пелену. И девушка в сотый раз пожалела, что не отправилась домой пешком, ведь это заняло бы гораздо меньше времени. Автомобиль трясло и таскало в стороны и тогда Риса взывала все свое мужество, для того что бы достойно миновать это приключение. Профессор сидел рядом и вел непринужденную беседу то и дело посмеиваясь и извиняясь за неловкость сей ситуации. Весь вечер был напряженным, и вот теперь, стоя у дверей своего дома Риса, наконец, спокойно перевела дух. Непонятный шум, что исходил от бушующей вьюги и стонов деревьев, превращался в ее голове в сплошной кавардак. Но средь этого шума было слышно лишь одно. Ее сердце… Она обессилено прислушивалась к своему частому дыханию, что отдавался в горле льдом, будто туда залили жидкий азот. Такое бывает, когда в мороз набегаешься вдоволь, а потом резко останавливаешься и начинаешь часто дышать. Риса приоткрыла дверь и скользнула внутрь словно воришка. Ей не хотелось с кем - либо встретиться, слишком устала. Возможно, эта мысль преследовала бы ее до самой постели, но, не пройдя даже пяти ступеней вверх, она услышала грохот, что доносился из кухни. Средь всепоглощающей тишины дома, он прогремел громогласно и оглушающее, так, что Риса вооружившись попутно зонтом - тростью, направилась на кухню. - Хиватари-кун! – ныл Дайске, пытаясь выпутать пальцы из липкой, тягучей субстанции смутно напоминающей густую, молочную пену, что адским варевом бродила в миске. Он, так же как и Сатоси был в муке, неудавшимся тесте и шоколаде. Блондин не обращал внимания на Ниву, стирая с рук и одежды «кондитерскую грязь». - Я, кажется, говорил, что соды и уксуса стоит лить меньше, но… - Но ведь Рику любит воздушное тесто! - подхватил парень, с налетом некой обиды. - Ну, вот опять, - Сатоси закатил глаза и облокотился на стол, - и с чего это я решил тебе помочь… Риса, все это время наблюдала за ними в дверях, сдавленно прыснула, затыкая ладошкой рот, но безрезультатно. То, какими перед ней они предстали было полной неожиданностью. Перемазанные, лохматые, в милых кружевных фартучках и полным ужасом лиц. Риса могла поклясться, что видела, как левый глаз Дайске нервно задергался, а Хиватари растерянно смотрел на вошедшую девушку. Они, словно по команде стали стаскивать с себя фартуки, попутно задевая друг друга локтем. Риса не удержалась еще от одного приступа смеха, а затем, не отдавая отчета в своих действиях, приблизилась к Хиватари и прикоснулась к его щеке, поднесла пальцы испачканные шоколадом к губам и попробовала его на вкус. - Ммм, - довольно протянула она, - а вот паста очень уда… Девушка замерла на полуслове. Параллельно ее осознанию расширялись и ее глаза, отражая не мене распахнутые от удивления глаза Хиватари. «Да что же ты творишь!» Харада традиционно сложила ладони вместе. - Прости, Хиватари, я случайно. Парень отвернулся и стер остатки шоколада со своего лица. - Ничего. Это же просто шоколад… Она располагающе улыбнулась ему в спину и шагнула вперед, намереваясь помочь развязать ему фартук. Когда нервные окончания донесли до него прикосновение девушки к плечу, он отшатнулся будто от приведения. Он и сам не ожидал такой реакции от своего тела, парень как бы невзначай пошевелил кистью руки. На секунду, но он потерял контроль над собой. А уже в следующую секунду он желал этого, желал ее прикосновения. Риса прижала к груди руку и слегка затравленно смотрела на блондина. - Прости, помоги мне развязать. - Медленно произнес он, подойдя к девушке. В его голове гудело, и ноги почти подкашивались. Хиватари усиленно заморгал, будто хотел сфокусировать зрение. В груди защемило, и воздух вдруг стал как в печи. Хиватари невольно едва не вскрикнул от боли, и задыхаясь, прислонился к столешнице. Он видел, как к нему кинулась девушка и, обхватив его, удержала настолько, насколько это было возможным. Парень закрыл глаза и уже не смог те заставить открыться. Было тепло и спокойно, так бывает лишь однажды, в какой-то сладостный миг... Огонь в камине источал тепло и мягкий свет. За последнее время, Рисе не раз приходилось сидеть в темноте, но все же она желала всеми фибрами скорее уйти отсюда. Дайске, что вызвал доктора для Сатоси, ушел проводить его и куда - то исчез. И она старалась не смотреть на кровать, где спал Хиватари, ей было достаточно слышать его ровное дыхание и знать, что с ним все в порядке. Но бездействие приводило в некое замешательство, и девушка приблизилась к кровати, заглядывая в лицо парню. Его глаза частично прикрывала челка, а губы были раскрыты, слегка оголяя белые зубы. Он был бледен и на этой бледноте так неестественно пылали его щеки, но он выглядел очень красивым, хоть эту красоту можно назвать "болезненной". Грудь медленно вздымалась и опускалась, он тяжело дышал, и иногда на его лице мелькала гримаса легкой боли или это были последствия кошмара, что сейчас ему снился. Риса коснулась его лба. Жар. У него был жуткий жар. Еще никогда она не видела его таким беспомощным и слабым. Риса провела пальцами по его волосам, с благоговением замечая, как с лица парня исчезла боль и его дыхание стало более мерным. Он провел кончиком языка по пересохшим губам и раскрыл глаза, поворачивая свою голову в ее сторону. Девушка облегченно выдохнула. - Ты нас так напугал. Парень неосознанно дернулся, что бы подняться с кровати, но натянутые ладошки, Рисы уперлись тому в грудь и слегка толкнули назад. Риса чувствовала его сердце под своей ладонью, что, несомненно, смущало ее, но она храбро держалась до последнего и, в конце концов, Сатоси сдался и снова лег на подушку. Они молчали. Он - потому что нечего было сказать, она - потому что нечего было спросить. Два предыдущих вопроса так и остались грузом висеть в воздухе. За окном угрожающе взвыла метель и холодный, неконтролируемый ветер пытался проникнуть в теплую комнату, то и дело, заставляя стекла ели слышно трещать. - У тебя жар, хорошо, что с тобой все в порядке - искренне сказала шатенка, отводя взгляд в сторону от полуобнаженного парня, - отдыхай, я позову Дайске и заодно принесу лекарство. Харада поднялась, и юноша уловил ее аромат то ли ее тела, то ли волос. Карамель. Волшебный, сладкий, но ненавязчивый аромат... Он потянулся рукой к ней, не ожидая, что она еще так близко, настолько, что можно было соприкоснуться. Риса вздохнула рывком, ощущая, как его пальцы кольцом горят на ее запястье. - Останься… - тихо прошептал он, прикрывая сияющие синие глаза.