Сметая грани

      Зал встретил меня гробовой тишиной. Сидевшие на скамьях слева и справа мужчины, женщины, даже дети — смотрели на меня с нескрываемым опасением. Вон надулся и сложил руки на груди Гарри, мол: “Я доверял тебе, старик”, сверлит меня глазами в спину Гермиона, Рон… Уизли ест, впрочем, как и всегда. Северус Снейп, сволочь хитрая, кивает мне головой. Ага, как же, умер он. Стоило Поттеру посмертно оправдать его перед Визенгамотом, как тот чудесным образом “воскрес” — подумать только! Знал же, живучий гад. Не убьёт, ну не убьёт мало того, что опытного мага, так ещё и самого молодого Мастера Зелий в истории обыкновенная змея, будь она хоть трижды ядовитой!       Минерва вытирает слёзы платочком. Мерлин, бедненькая, как волнуется за меня, вы посмотрите! Ах, ну да, совсем забыл! Сегодня ведь знаменательный день! День, когда Министерством Магии был подписан приговор Визенгамота осудить директора Хогвартса на смертную казнь! Честь и хвала спасителю расы волшебников!       Мужчина неприятной наружности довольно причмокнул — ещё бы, столько раз ловил его на взятках, теперь отыгрывается — и начал монотонное чтение дли-и-инного списка моих злодеяний и обвинений. В сотый раз выслушивать перечень собственных заслуг и подвигов мне быстро наскучило, и я мысленно вернулся в прошлое, когда точно так же сидел на родительском собрании, окружённый какими-то малознакомыми людьми, из которых я знал только собственных мать и отца, ну, может, ещё пару учителей, и директора. Точно таким же противным голосом, больше похожим на скрип дверного засова, отчитывал меня завхоз, ворча про разбитое окно в музыкальном классе… Но что-то я ударился в воспоминания. Это всё ностальгия, перед смертью не надышишься.       У меня была ещё уйма времени в запасе, так что я принялся рассматривать интерьер зала суда, выполненный в стиле, в довольно странных пропорциях сочетающем Ранний Классицизм и Ренессанс. М-да… Скрипучий голос на секунду дрогнул и оборвался, сопровождаемый взвизгами и негодующим ропотом — не думал, что шуршание упаковки с лимонными дольками вызовет такой ажиотаж. Что ж, пожимаю плечами: ваши проблемы, стоило получше обыскивать на входе; мужчина немного успокоился и продолжил читать оду мне, а я продолжил шуршать пластиковым пакетом, с чувством собственного достоинства игнорируя тихие “кхм-кхм”, периодически доносившиеся из стороны, в которой сидел Аберфорт. Ничего, обойдётся. Просканировав его простеньким невербальным заклинанием, я усмехнулся: протащил на заседание бутылку огневиски, а ещё меня пристыдить собрался!        Братец выглядел неважно. Длинные седые волосы сбились в клоки, борода истончилась, да и весь он, в поношенной рясе, не создавал впечатления потомка некогда благородного рода. Он нервно оглядывался по сторонам, выискивая кого-то глазами. Позор. Не стоило тогда позволять ему уходить из дома, всё равно ничего путного из этого не вышло. Давно же это было… Да ладно, потом им займусь, обрить это безобразие на подбородке да напоить эликсиром Фламеля — будет как новенький. А пока…       От размышлений меня отвлекла выжидательная пауза: — Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор, — достопочтенный судья смерил меня тяжёлым взглядом, надеясь показаться мне хоть каплю устрашающим, — Вам есть, что сказать в своё оправдание? — Конечно есть! — я рассмеялся, показав присяжным ряд белых зубов, слишком крепких для "дряхлого старика", которым неосмотрительный Поттер гаркнул на меня вчера вечером. — Вот только вспомню, что говорить-то нужно. Одну минуту, господа!       Я прикинул, на сколько ещё хватит состаривающего зелья, и, убедившись, что часа два-три у меня ещё есть, начал рыться в своей голове, силясь найти момент, с которого и следовало бы начать свой рассказ. А вспомнить действительно было что… Да, пожалуй, не грех начать с начала. С самого-самого начала. А вернее, с конца, ведь он всегда предшествует началу чего-либо. Определённо, я начну с конца. С конца моей прошлой жизни.