Если умру я...

      — Добрый вечер, соседушка, — загадочно улыбнулась хоббитянка, заглядывая ошарашенному Бильбо прямо в глаза. — Можно войти?       — Ч-что ты тут потеряла? — заикнувшись, спросил он, быстро взяв себя в руки.       — Как «что»? Извиниться хочу, вот. И тех пирогов принесла, которые пекла сегодня… Они вообще были для продажи, но…       — Не нужны мне ни твои пироги, ни твои извинения! — раздражённо ответил Бильбо, не дав ей договорить. — Забирай всё и уходи откуда пришла. Я занят!       — Ну и грубиян же ты, Бэггинс! Не понимаешь, дурак эдакий, я же изменилась! Я больше не та Джилл, которая любила над тобой поиздеваться и подшутить! Я научилась многому, лечить, например! Неужели я не заслуживаю шанса?       — О каком шансе ты говоришь?       Вся эта дребедень стала раздражать Бильбо; он разнервничался. Хоббитянка всё ещё стояла на пороге и смотрела ему прямо в глаза чуть прищуренным взглядом. Волей-неволей ему пришлось распахнуть дверь пошире и пропустить её в дом. Джилл, мгновенно оживившись, впорхнула внутрь лёгкой походкой, и через секунду очутилась на диване в гостиной, а её корзинка — в руках Бильбо.       — Нет-нет, ничего не трогай! — нервно прокричал полурослик, поспешно захлопнув за собой дверь и вбегая в гостиную следом за девушкой. — Да брось ты, Бэггинс, что я могу тут испортить? — усмехнулась она, глядя на суетливого хозяина дома. — Даже смешно, ведь тут практически ничегошеньки нет! Я помню, наш дорогой Мармадок тут замешан! Кстати, Бильбо, тётушка Камелия тебе просила поклониться, в гости зовёт! — добавила она весело.       — Не надо мне ничьих поклонов, и никуда я идти не собираюсь… — устало выдохнул Бильбо, плюхнувшись на своё любимое кресло у камина. — Я так устал от этого всего… — через некоторое время он всё же добавил: — А тут ещё ты нарисовалась непонятно откуда! Совсем из ума выжила, Таунсент… Тебе делать больше нечего?       — А тебе?       Хоббит снова взглянул на неё, и застал уже не улыбку, а ничем не отличающуюся от его усталой, хмурую гримасу. Что вообще творится с этой девчонкой?       — Бильбо, чем ты занимаешься дни напролёт? Расскажи мне… Я-то знаю всю историю сама, у нас маленькая деревенька, но хочу услышать всё своими ушами. Тебя и правда игнорируют все подряд и никто не хочет с тобой общаться?       — Джилл, я не… не понимаю, о чём ты! Ничего я не делаю, тебе-то какое дело?       — Что ж, если не хочешь рассказывать ты, дорогой соседушка, тогда я порассказываю, ты-то хоть послушай, ладно?       — И зачем мне сдались твои сплетенки, а? Джилл, я не понимаю, с какой стати ты ввалилась ко мне домой с пирогами, своими нелепыми откровениями и длинным носом?!       — Ну хорошо… Не хочешь меня видеть — так бы и сказал, — пробормотала она, и, ухватившись обеими руками за оборки платья, с гордо поднятой головой направилась прямиком к выходу.       На секунду, нет, на долю секунды, Бильбо почувствовал будто что-то неприятное кольнуло его изнутри. Было похоже на угрызение совести и сожаление…       — Джилл… Погоди! — хоббит метнулся вслед за удаляющейся девушкой, и, обогнав её, преградил путь рукой. Джилл застыла в неверии. Что такое творится с Бэггинсом?       — Бильбо? Всё в порядке… — мягко произнесла она, убирая его руку с ручки двери. — Я бы тоже не простила себе такие идиотские шуточки. И я понимаю, ты не хочешь меня видеть, так что… Я по-       — Нет! — громко выкрикнул он, не дав ей договорить. — Прости, Джилл, прости меня, я просто… Просто мне сейчас очень нелегко.       — О, Бильбо… Какой же ты дурачок, — прошептала она, обвив слегка подрагивающее тело собеседника своими худощавыми бледными руками, при этом делая это с некой осторожностью и страхом быть отвергнутой. Застывший на мгновение хоббит, почувствовав лёгкое объятие, обнял её в ответ, уткнувшись носом в светлые локоны. Сердце защемило теперь гораздо больнее. Воспоминания… Горечь обиды вернулась. Вернулась ли? «       Эй, толстопуз! — кричит вслед убегающему в слезах хоббитёнку белокурая маленькая девчушка, следом за которой тянется орава из пяти-шести таких же бойких и задиристых малышей. — Куда же ты, Бэггинс?! Мы хотим ещё поиграть с тобой!       — Отстаньте от меня! — громко восклицает малыш, стирая с лица слезы вперемешку с соплями. В одной же руке он крепко-крепко сжимает игрушечный деревянный меч, подаренный ему дедушкой. Меч — единственное сокровище, которым так дорожит он, Бильбо, теперь хочет отнять у него какая-то шайка обычных хулиганов во главе которых стоит несносная Джилл Таунсент.       Вот, крики и ор ребятни уже совсем близко. Паника охватила хоббитёнка, и, чтобы спастись самому, и заодно свою любимую игрушку, он воткнул её в ножны, после чего добежал до первого попавшегося дерева и быстро стал карабкаться по нему вверх. Когда они прибежали, Бильбо уже успел вскарабкаться достаточно высоко, и, чтобы детвора не услышала его всхлипы, крепко прикрыл свой рот ладошкой и зажмурился.       — Ну здорово! — всплеснула руками малышка Джилл, — Мы его упустили!       — Ничего уж, в следующий раз толстопуз от нас никуда не денется, вставил её кузен Мелт. Поворчав, дети стали удаляться, и никто из них так и не додумался поднять голову и взглянуть вверх. Бильбо, устало выдохнув, опустил руку и прислонился кудрявой головой к стволу дерева. Ещё один ужасный день уже был позади. Дерево, на которое он взобрался, росло прямо у его дома, так что никакие хулиганы малышу теперь не угрожали…»       Воспоминания, теперь такие далёкие, показались ему такими глупыми и смешными, но легче от этого на душе не стало. В глазах его стал появляться блеск накапливающихся слёз. Прижав к себе девушку ещё крепче, он вспомнил и юношеские годы… «       — М-можно я присяду рядом?       Жаркий, августовский день. Лавочка у пруда, прикрытая тенью старой ивы — самое лучшее место для того, чтобы спрятаться от изматывающей жары. Даже Джилл, которой обычно не сидится на месте, мирно сидела на этой самой скамеечке и разглядывала только что решившегося подойти к ней Бильбо. Мальчишка, будучи довольно стеснительным, решился на этот шаг довольно быстро, потому что жара доконала и его, а лучше старой ивы место нигде не найти. Девчонка, гордо вздёрнула носик и только пожала плечами, мол, садись, если хочешь.       Получив „согласие“, Бильбо присел на самый краешек скамеечки, и сделал вид, словно ему вовсе безразлично присутствие рядом с собой хоббитяночки, хотя внутри мальчика бушевала буря.       — Бальбо, или как там тебя… — внезапно дошёл до него её тихий, с некой хрипотцой голос, на что он слегка вздрогнул, но при том весь обратился в слух, — Мама сказала, что с тобой нельзя дружить, потому что твоя мама воровка!       На мгновение Бильбо замер, но как только до него дошло только что сказанное, внутри мгновенно вспыхнула злоба.       — Чего-чего? Джилл, ты с ума сошла?! — воскликнул он, заглядывая в пару синих лукавых глаз напротив. — Забери свои слова обратно!       — Это правда, — снова пожала плечами девчушка и отчего-то рассмеялась. — Твоя мама воровка, потому что ни у кого во всём Хоббитоне нет настолько красивых платьев и украшений! Она украла это всё, и постоянно этим хвастает! А ты станешь таким же, как она, и так думает не только мама, но и все в округе!       После такой длинной и обидной речи, Джилл соскочила со скамейки, показала Бильбо язык, и быстро убежала. Мальчик, ошарашенный сказанным, разозлился ещё пуще прежнего, и, тоже соскочил со скамейки и быстро запустил в убегающую небольшим камнем, который попал ей прямо по лодыжке. Девочка споткнулась и упала, и теперь настал черёд Бильбо убегать, иначе ему нехило достанется. Позади послышался пронзительный визг и взрыв плача, но хоббитёнок убегал даже не оглядываясь. Джилл получила по заслугам, но боль от сказанного терзала его ещё долго. Прибежав домой, он, весь в слезах, влетел прямиком в объятия матери, которая вовсе не ожидала увидеть своё чадо в таком состоянии. Бильбо рассказал Беладонне всё по порядку, на что хоббитянка только усмехнулась.       — Не волнуйся, сынок, это конечно же не правда… Просто кое-кто не умеет держать свой язык за зубами, вот от этого и такие последствия, — приговаривала она, гладя мальчишку по светлым кудрям.       — Но мам, она тебя оскорбила!       — Помни, оскорблениями никто ничего не добивается. Всё будет хорошо!       — Да, мам… — на том разговор и закончился, но хоббитянке всё-таки удалось скрыть от сына то, как к ней вечером заглянули родители Джилл, и это происшествие оставило глубокий след до самого конца её жизни. »       — Джилл?       — Да, Бильбо?       — Пройдём назад в гостиную, расскажешь мне что с тобой случилось после того, как тебя забрали работать в Бри.       — Да, пожалуй, пойдём, — согласилась она. Спустя какое-то время она уселась на диван, а Бильбо ушёл на кухню, чтобы заварить им обоим ромашковый чай. — Помнишь, Бильбо, тот день, когда умерла миссис Беладонна, на её похороны приехал мой дядя? — на это хоббит медленно кивнул головой, после чего Джилл продолжила: — Так вот, в тот же вечер меня решили забрать на перевоспитание в Бри. Да, признаю, характер у меня был совсем не сахар, я многим досаждала здесь, в Хоббитоне. Постоянно воровала яблоки у Саквиль-Бэггинсов, распугивала всех куриц миссис Брендибак и топтала вместе с другими ребятами урожай у Браунов. В общем, была несносной и ужасной…       — Это уж точно! — в сердцах воскликнул Бильбо, но увидев нахмуренный взгляд Джилл, выставил руки перед собой в знак примирения: — Прости-прости, продолжай…       — Так вот, на следующий день меня забрали в Бри, подрабатывать прачкой и выполнять всякую чёрную работу. Часто мне приходилось убирать в тавернах и разносить выпивку, но чаще всего я работала в «Гарцующем Пони». Это было кошмарно, ты просто не представляешь что мне пришлось пережить… Меня унижали, оскорбляли, приставали ко мне… Это был один ужас. Плюс ко всему там была женщина-смотрительница, которая давала нам объедки и прочие нужные для нас вещи. Ей же и поручили моё воспитание. И, как видишь, оно нехило подействовало на меня.       — Мда уж, с этим не поспоришь… — задумчиво проговорил он, почёсывая подбородок. — Но как же лечение? Ты упомянула, что научилась лечить.       — Ах, это… Да, лечить я научилась отменно. Научила меня этому одна эльфийка по имени Ниэна. Она остановилась в одной из таверн на целых три недели, за которые я научилась у неё очень-очень многому. Бегала к ней каждую ночь, для того чтобы научиться заживлять укусы, ушибы, удары, болезни, пораженные ядом места, и многое другое! Она даже научила меня заживлять ацеласом раны от моргульского яда!..       Дальше Бильбо перестал слушать её. Моргульский яд… Не им ли в тот раз поразила стрела ногу Кили?..       — Бильбо! Ты слушаешь меня?       — Да-да, я слушаю! Так что там про моргульский яд?       — Ты знаешь что это? — недоверчиво сузила глаза хоббитянка, скрестив руки на груди. — Он очень редок, и невероятно ядовит. Одна капля способна убить живое существо за…       — Двое суток! Да, знаю, что это… Когда я путешествовал с гномами к Одинокой горе, на нас часто нападали орки… Так вот, одного из нас подстрелили в ногу этой самой стрелой. Последствия, я тебе честно скажу, ужасны, лучше бы ты не напоминала мне об этом.       — Хорошо-хорошо, прости. Так что с ним случилось? Ну, с этим гномом? Он выжил?       — Да… Да, выжил, его исцелили. Тоже эльфийка, кстати.       — И теперь он жив? С ним всё в порядке? Рана не оставила после себя никаких побочных эффектов?       — Нет, он погиб на поле боя. Будь так, я уверен, он был бы здоровее быка, — тут полурослик грустно усмехнулся и опустил глаза. — Не представляешь, каким он был, наш Кили…       — Оу. Мне жаль… — ответила она, тоже опуская глаза. В воздухе на какое-то время повисла тишина. — Бильбо? А расскажи, как ты путешествовал?       — Ну, это очень длинная история. Вряд ли ты захочешь её…       — Я хочу её услышать, — с улыбкой перебила она, оперевшись подбородком на свои руки. — Думаю, это невероятная история!       Полурослик ухмыльнулся её детской настойчивости и любопытству. Всё-таки осталась у неё эта черта, не смогли её отбить никакими наказаниями и смотрителями…       — Хорошо, тогда слушай… Начало этой истории у нас в деревеньке довольно известное. Всем было любопытно узнать, с чего это вдруг к Бэггинсу пожаловал волшебник, да и ещё к тому же тринадцать гномов… Это же такая диковинка у нас в краях — встретить кого-то, кроме представителей нашего рода! Ну, а тут такое вот чудо. В тот же вечер их всех нелёгкая занесла почему-то именно ко мне в Бэг-Энд…

***

—       …И когда я спросил у него эту загадку, он словно взбесился! Оскалился, прыгал вокруг как ненормальный, но не осмеливался напасть, ведь у меня был мой верный меч! —       О, по-моему ты преувеличиваешь, Бэггинс!       — Вовсе нет! Всё так и было! Он меня испугался!       Джилл устало зевнула.       — Хорошо, правда твоя. Мы можем продолжить завтра? Я очень уж устала, домой пора, а то вон, какая темень на улице!       — Хорошо… — неуверенно пробормотал хоббит, но внезапно его осенило! Он же не дочитал дневник Ори на самом интересном месте! — Хотя знаешь, я завтра немного занят… Может как-нибудь потом?..       — Ага, как скажешь. Спокойной ночи, соседушка! — на этом хоббитянка открыла дверь, и помахав Бильбо на прощание рукой, вышла, аккуратно закрыв её за собой.       Сразу после того, как закрылась дверь, хоббит шумно выдохнул и удалился на кухню промывать чашки и тарелки. Хотелось снова вернуться к чтению дневника, но было уже довольно позднее время, и, промыв чашки в тёплой воде, полурослик прихватил с собой дневник и удалился спать.