Политика по-Анк-Морпоркски

В Денериме Витинари позволил себе остановиться в королевском дворце. Так, по крайней мере, именовалось то поместье, что занимало добрую половину четырех кварталов и выходило восточными окнами на залив. Прямехонько рядом с борделем «Жемчужина». - Тот, у кого завязаны глаза, сумеет сделать правильный выбор разве что случайно, - патриций замолчал. Оглянулся. Кунари записывал за ним все слово в слово. Это избавляло Витинари от ненужных потуг и освобождало уйму времени. Никому бы другому он бы не доверил конспектирование своих мыслей, но кунари отличались тем, что фиксировали все с точностью. Словно в слово. Мысль без малейшего изменения. Кахир был отличным телохранителем, отличным секретарем, отличным слугой. Однако и он был заменим. Как бы ни звучало это печально, но Хэвлок никогда не надеялся на других, лишь на себя. В противном случае, он бы не добился всего того, чего добился (грубо говоря). Имя Кахир не было именем этого кунари. У кунари не было собственных имен, и патриций это помнил. Он присвоил имя подобранному и раненному, потому что тот поклялся служить ему, потому что воля Кун была изложена в одном очень интересном письме. Патриций уважал кунари и презирал. Он уважал их культуру за продвижение технических навыков, и нет – за пренебрежение фактором индивидуальности; он оценил их военную мощь и усмехнулся его ограниченному применению. Впрочем, век живи – век учись. Патриций был намерен еще учиться. Пусть многое давно он пережил. - На сегодня все. Хэвлок смотрел в окно на вечерний город и улыбался. Он столько читал о Море, о Стражах, о войне, о разрушениях, - и ничего из этого будто бы не коснулось города. Патриций прекрасно понимал, почему так произошло. Почему люди забывают, строения поднимаются из пепла, и магазины вновь открываются. Почему продолжается неравная битва стражи и карманников, стражи и убийц, стражи и стражи. Витинари поставил на небольшой столик кружку с горячим напитком. На плечи легло теплое пальто, и человек ощутил не менее теплое дыхание на затылке. - Что ж, посмотрим на письма, - беря из рук телохранителя запечатанные конверты, вздохнул патриций. Находившийся в комнате камин Витинари не разжигал специально. Ему было приятно чувствовать холод. К тому же, ему было приятно представлять, что он находиться отнюдь не здесь, а в своих апартаментах, в Анк-Морпорке, где каждый угол подвластен ему, где каждая дверь известна. «Дворец» Короля Ферелдена был до скучности прост, до страшного неизвестен. Хэвлоку некого было винить в последнем, кроме себя самого. Увы, но все планы были случайно, или же намеренно, сожжены во время атаки Архидемона. Будто порожденья тьмы станут читать карты. Тусклый свет свечи позволял считывать с бумаги послания, остальная часть апартаментов находилась в тени. Кахир стоял у окна и, подобно верному псу, ждал лишь команды или повода. Дверь была заперта. А тот наемник, Мииран, он был отослан обратно в Вольную Марку. Якобы по поручению. Якобы по срочному. На самом же деле, все было до абсурдности просто. В тот день патриций решил расслабиться. Теплая ванна, ароматные благовония, положенные десять минут и усталая улыбка не старого, но состарившегося от дел человека. Это было его время. Даже Смерть не пришел бы за ним в этот час. Он-то все понимал. Но Мииран не был знаком с понятием пунктуальности и учтивости. Он вышел из-за занавеси и уже поднес клинок к горлу патриция, когда его собственная шея оказалась в миллиметре от острого лезвия. Нет, это был не кунари. Это был сам Хэвлок. Чья длинная рука была влажной и теплой от нагретой воды. Патриций не открывал глаз. Только улыбался. Как всегда – уголками губ. Миирана это бесило, наемник был готов вырвать с головы остатки волос, лишь бы «ухмылка» исчезла с лица жертвы. Так они и проверил те хорошие и спокойные десять минут. Витинари лежал в ванной, и лишь рука его была вытянута и держала на лезвие шею наемника. А тот стоял в неудобной для него позе и уже начинал дрожать, когда патриций опустил руку и поднялся. Мииран отметил насколько тело Витинари еще молодо, насколько хорошо собой, насколько больше шрамов имеет, нежели предполагал сам наемник. Патриций же, молча, завернулся в халат и позвал наемника за собой. - Сколько тебе лет, Хэвлок? – пока тот что-то вычеркивал на бумаге, решился осведомиться Мииран. - Достаточно, - откликнулся патриций и протянул наемнику запечатанный сургучом конверт. На следующий день Мииран уже был на корабле, что шел в Киркволл. - Это же просто смешно! - Я пока тут король и попрошу воздержаться от мнений, пока сам не ознакомлюсь в достаточной степени с документом. - То есть пока не ознакомиться моя дочь?! Или Эамон? - Отец! - Пока я сам не ознакомлюсь! - Видимо, я тут… - Вот именно, коммандор Мак-Тир, вы тут, а должны быть в Орлее. На столе было множество яств. И не скажешь, что страна оправляется от Мора. Фазан, оленина, баранина, свинина, говядина, приправленные оливками, сыром, цитрусами, ягодами, злаками, просто свежим хлебом, от которого еще пар идет, и все так приятно пахнет. А вино? А пиво? А настойки? За подобный «рог изобилия» можно было глотку перерезать всем присутствующим. Дабы хотя бы пять минут довольствоваться изыском блюд. - Я здесь по поручению Стража-Коммандора! - Конечно, ведь у нее… - Мальчишка, ты спал, когда она бежала против дракона! - Магичка! - Алистер! - Что здесь происходит?! - А вот и наш милый эрл Редклиффа? Или теперь – нет? - Отец! На столе было множество яств. Опытный взгляд уже оценил их пригодность к применению. Мясо отдавало тухлятиной, но было мастерски замаскировано под свежее с помощью соли, приправ и лимонного сока. Овощей было мало; оливки были чернее, чем должны были бы быть, о фруктах не поднимался высказаться язык: засушенные и размягченные в воде апельсины, ягоды вынуты вручную из компотов; плесневелый сыр. - Госпожа Амелл просила передать вам это, Логейн, - поднялся со своего кресла патриций и протянул герою реки Дейн запечатанный конверт. – Дела Стражей, - перевел он взгляд на сидящего во главе стола Алистера. – Полагаю, мое предложение еще требует урегулирования данного вопроса, также как и дипломатические взаимоотношения с государством реки Минантер, – Хэвлок беспристрастно взглянул на севшего по правую руку от короля Ферелдена эрла Эамона. – Прошу извинить меня, но дальнейшее я хотел бы обговорить с королевой лично, в ее кабинете. Анора облегченно вздохнула, пусть и едва видимо, и поднялась со своего кресла, что находилось рядом с мужниным. - Я…мы бы предпочли, чтобы королева говорила о политике с вами при нас, - встрял Эамон. Старый бородач чем-то напоминал Витинари прежнего главу Гильдии Убийц, а временами Витинари находил все большее его сходство с милым и дряхлым главным шутом Джеффри. Логейн на этот раз предпочел не вмешиваться, чем заслужил небольшое повышение в глазах патриция. Впрочем, Страж был занят тем, что читал письмо Коммандора Амелл. Читал внимательно и напряженно, потому мог и пропустить даже последующую реплику патриция: - Политика? – брови Витинари взметнулись вверх. Верх необычности. Уж простите за каламбур. – Полноте, сэр Геррин, мы с королевой просто без ума от орлейских поэтов, - Хэвлок чуть склонил голову. – Последний сборник великолепен. Если вы хотите с нами обсудить его… - Нет. Нет. Пожалуй, нам с Алистером есть что обсудить самим, пока вы будете…, - по лицу Эамона прокатилась целая радуга чувств и оттенков отвращения к патрицию. Он был стар. Он был глуп. Он был просто слишком прямолинеен. Витинари это учел. И потому не брал его в расчет. Логейн тоже был прямолинеен, но он был солдатом, а от солдата можно ждать беды и сюрпризов. Витинари это понял давным-давно, когда невзначай подписал приказ о назначении Ваймса в капитаны Ночной Стражи. Анора была из тех женщин, которые патриция восхищали и которым он симпатизировал. Она оставалась женщиной, но брала на себя и мужскую роль, - как выразился бы сейчас Кахир. Она была женщиной, когда надевала доспехи и вела армию в бой. Она была женщиной, когда ставила ультиматум посланником императрицы Селины. Она была женщиной, когда гневно смотрела на зарвавшегося Эамона, затем лишая его власти над эрлингом и передавая ее более мудрому, молодому и лояльному к ней Тегану. Точнее не «была» - «оставалась». Женственность власти – вот что олицетворяла леди Мак-Тир, пусть и не аристократка по происхождению, она ею была по призванию и характеру. Впрочем, так же, как и Витинари. Анора была из тех людей, которым было разрешено обращаться к Хэвлоку по имени. - Значит, два «ворона» уже, - усмехнулась женщина, отпивая из кубка настой трав. - Три, если считать ту неудавшуюся попытку, которую заказали моему «другу», - заметил Хэвлок, вздыхая. – Впрочем, это не предел. - Судишь по личному опыту? – Анора расслабилась. Плечи опущены, спина упирается в спинку кресла, золото кос спущено к шее. - Сужу по опыту предшественников, - Витинари чуть опустил голову, прикрывая глаза. - Но у тебя есть преимущество, - даже расслабившись, женщина оставалась самой собой – тонко подмечающей детали личностью, тонко умеющей манипулировать этими фактами и применять их, - твой телохранитель тал-васгот. Он хорошо обучен и чувствует опасность для хозяина, - Анора поддалась вперед. Локти оперлись о стол. Женщина отмахнула косы за спину. - Отнюдь. Его навыки ценны не всегда, - сидящий напротив королевы Витинари едва ли пожал плечами. – Большей частью я полагаюсь, …так сказать, на личную подготовку. Женщина вскинула брови. Изящный, будто бутон розы, ротик приоткрылся в немом изумлении. Но королева быстро собралась и приняла на лицо равнодушный и скучающий вид. - Итак, на счет твоего предложения, Хэвлок, - отозвалась Анора, поправляя прическу. - Разве достопочтенная королева не хочет обсудить это с мужем? – на минуту Аноре показалось, будто в тоне мужчины промелькнула насмешка. - Ты видел все сам и ни раз. Алистер – хороший человек, но никудышный правитель. Любовник и отец из него выйдет отличный, в остальном… Анора встала с места, беря в руки бумаги и пролистывая их. Витинари не смотрел на нее, просто ждал. Зачем торопить события, когда они сами собой идут в нужном направлении. - Думаю, на днях я допущу его в свои апартаменты, и мы попробуем, - продолжила королева. – Многие утверждают, будто я бесплодна, на самом же деле – я просто не давала трогать себя Кайлану после…ну, ты сам понимаешь, - Анора встретилась взглядом с патрицием. Тот ответил ей кивком головы. – Теперь же выбирать не приходиться. Голубые, как само небо, глаза внимательно следили за строками, расписанными аккуратным почерком по бумаге. Брови то сдвигались к переносице, то поднимались вверх, то уголки их приподнимались. Витинари начало доставлять удовольствие: наблюдать за игрой эмоций, отражавшихся на лице королевы Ферелдена. - Это…это очень смело, - наконец, промолвила Анора. – Белошвейки? – она подняла взгляд на патриция, тот сидел и с невозмутимым видом пил свой гадкий черный напиток. – Хэвлок! – кипа документов, какой бы легкой она ни была, ударилась о стол с такой силой шума, будто женщина опустила о поверхность слиток металла. – Это же потребует кардинального изменения всей системы! Не говоря о времени, трате человеческих ресурсов и…и…, - Анора взглянула на Витинари. – Это гениально! Постоянное пополнение казны за их счет и взимаемого налога, не говоря об ответственности, ложащейся на… Женщина упала в кресло и перевела дыхание. Такой возбужденной и одухотворенной она себя не чувствовала со временем, когда мальчишка Кайлан поклялся ей в верности. Его верность продлилась две недели. Кайлан быстро сломался. - И почему ты не королевских кровей? Вопрос повис в прохладном воздухе кабинета, оставаясь пока без ответа. Патриций поставил кружку с чаем на стол и поднялся, посмотрел на сидящую напротив белокурую женщину с легкой, чуть более видимой улыбкой. - А кто сказал, что я не из, - Витинари сжал руки за спиной и легко поклонился. – Прошу извинить меня, Ваше Величество. На завтра у меня корабль в Вольную Марку. Думаю, обсуждение текущих вопросов мы продолжим в письмах. Анора проводила взглядом патриция и выдохнула. Нет. Хорошо, что Алистер ее муж. Он не мешает ей. А Хэвлок – он бы взял все в свои руки. А властью Анора делиться не привыкла. Черные пыльные одежды. Много книг. Молчаливый слуга-кунари. Один чемодан. Гора писем и море интереса. О своем пассажире Кастильон мог сказать немногое. Он приглашал загадочного гостя на обед в капитанскую каюту. Тот ответил вежливо. Очень вежливо. Отказом. Потому Кастильон не выбил дверь его каюты ногой и не изнасиловал. Хотя – хотел. Чего греха таить. Эта высокая худая фигура наводила на мысли о насилии. Кроме того, исполнению желания мешал кунари. Он появлялся из ниоткуда, он двигался тихо, незаметно, и только его хмыканье или прикосновение к плечу могли возвестить вас о его присутствие. Кастильон благодарил Создателя (впервые за много лет!), что до Старкхэвена плыть лишь неделю с попутным ветром. В противном случае, работорговец мог и сорваться. - Аришок в Киркволле. Почему мы направляемся в другую сторону? – кунари оперся спиной о дверь, скрестил руки на груди и выдохнул. Ему надоело играть. Ему надоело изображать перед другими слугу. Но он до сих пор видел письмо и слова Арикуна. Он до сих пор помнил, в каком виде нашел его человек. Он помнил, как тот спас его. А еще – он бы не променял сейчас ни один день своего ученичества у этого странного человека на миг в лучах славы Сегеронского солнца. - Мне нужно навестить старого друга, чтобы точно знать все, - Хэвлок перевернул страницу читаемой книги. – Порой стоит потратить время, чтобы затем его выиграть, - «Фексы. Народы и обычаи Пар Воллена» легли на небольшой столик у окна. Витинари снял круглые очки, убрал во внутренний карман камзола. – Когда мы прибудем в Киркволл, и я встречусь с Аришоком, ты будешь свободен. От меня, - уточнил патриций. Кунари кивнул. Такова была договоренность. - Женщина будет с тобой? – кунари смотрел на человека пристально, будто соревнуясь с ним, однако первым отвел взгляд, так и не дождавшись ответа. - Вряд ли. Хотя…это зависит от того, что поведает мне мой друг, Аришок, - улыбнулся лишь уголками губ Витинари.