Пять раз, когда Стивена обняли, и одни объятия, что он так и не получил

1. Стивен не может вспомнить то время, когда объятия папы не были частью его жизни. Это обнимашки в стиле загреби-и-подбрось, которые заканчиваются придушенным хихиканьем и болью в спине Грега. «Это того стоит», - всегда говорит он. Затем – «поди-ка сюда» - и щекочет Стивена, пока бока мальчишки не начинают ныть не меньше отцовской спины. Стоять на коленях, распахивать объятия, касаться колкой щетиной гладкой щеки, прижиматься так, словно этими объятьями они пытаются удержать друг друга на земле - Стивен безумно любит такие моменты, пусть они могут быть и печальными. Но, конечно, не такими печальными, как те, когда папина одежда пахнет чуть странно, и он плачет, иногда при этом сжимая в руках фотографию мамы, и тогда Стивен сам обнимает его. Но такого не случалось уже много лет, так что – ничего страшного. Но ничто до этого не было похоже на эти объятия. Отец читает ему книгу о космосе. Пройдет ещё несколько лет перед тем, как Конни расскажет ему про «уровни чтения», но Стивен уже догадывается, что такую книгу не осилит. Хотя не то чтобы он возражал… мальчишка очень любит голос отца – такой грубый, глуповатый, успокаивающий. И он так устал после переезда в новый дом, что быстро проваливается в дрему, когда Грег делает паузу в повествовании; разум тут же заполняется снами о звездах, астероидах и космической пыли. Отец вылезает из кровати, не отпуская Стивена. После прижимает его к груди, сначала коротко, потом снова – так долго, долго, долго… затем мягко отпускает. Он целует Стивена в лоб. Проваливаясь в сон, тот слышит, как отец притормаживает внизу лестницы, затем – как за ним закрывается дверь. Думая о звёздах и всё ещё ощущая тепло папиных объятий, Стивен позволяет себе окончательно заснуть. Завтра начинается его новая жизнь, как Кристального самоцвета! 2. Между ними с Конни так много почти, что это просто несправедливо, думает Стивен. Та ужасная первая встреча, которая заканчивается тем, что Стивен прыгает на девочку, спасая её от отвалившегося куска храма. Но после того, как они отстраняются и проводят целый день в пузыре, все их прикосновения – это не более, чем держание за руки. И это нормально, в этом нет ничего страшного. Но Стивен правда хочет обнять её. И вот они собираются в кино на Вертопса 3 (в 3D!). Стивен не просит отца подбросить их, потому что, ну, хочет впечатлить её, и, возможно, это всё не только ради использования волшебных штучек… потому что сидеть на Льве рядом с Конни, чувствуя, как та обхватывает его руками сзади - почти так же здорово, как по-настоящему обниматься. И когда чуть позже её ладони касаются рук Стивена, и они вместе замахиваются мечом на сошедшую с ума волшебную машину… Это, конечно, невероятно. [1] Но это всё ещё не совсем объятия. Это не считается. И что самое ужасное - обычно у Стивена прямо противоположная проблема! Сколько раз Ларс говорил ему отвалить, сколько раз Аметист неожиданно превращала объятия в «стальной захват», сколько раз Жемчуг наказывала за то, что набрасывался с грязными руками (но с таким взглядом, который – теперь-то Стивен знает – означает, что втайне ей приятно). Он старается помнить, что у всех людей «разные границы личного пространства», когда речь заходит о физическом контакте, но частенько это абсолютно не выходит. Да и это же Конни, его новая подруга – лучшая подруга? – которая, кажется, действительно была бы не против объятий. Стивену бы только… набраться смелости. Стивен пытается не беспокоиться об этом. И Конни такая чудесная, что он и правда не беспокоится, пока они вместе. Конни набирает песок в руку и, крепко сжав её в кулак, смотрит, как тот струйкой сыпется обратно. Когда песок заканчивается, она раскрывает ладонь и широко растопыривает пальцы. - Так что случилось? – произносит Стивен. Ему почти удалось окончательно убедить Конни, что для него истории о школе – это так же круто, как для Конни – всё, что связано с самоцветами. - Да не знаю. Я просто вышла на улицу и поела одна. - Чего-о-о?! - Это ерунда, Стивен. - Это уже слишком, - настаивает он. – Они же придурки какие-то! Конни вдруг прекращает собирать очередную порцию песка и вглядывается в него сквозь розовые солнечные очки. Её глаза кажутся странно яркими. Она бросается вперед, обвивает его руками, сбивая с ног. - Прости! Извини! – тараторит девочка, пытаясь слезть и опереться на песок. Но теперь, когда они наконец-то обнялись, Стивен и не думает её отпускать. Когда Конни кое-как удается принять вертикальное положение, он всё еще не убирает руки с её плеч, и они смеются, смеются, смеются, все в песке, уткнувшись друг другу в волосы. Конни снова заключает его в объятия, и некоторое время они просто сидят так, навёрстывая упущенное. - Спасибо, что выслушал, - шепчет Конни. Прижаться в последний раз – и вот, похоже, настало время выпустить её из объятий. Пока что. 3. Гранат обнимает редко. Просто она не по части обнимашек. Гранат крутая и таинственная, от неё улыбки-то так же редки, как лучики солнца в дождливый день. Хотя её объятия просто идеально уютные. Стивен любит подбегать к Гранат и обхватывать её бедра, крепко прижимаясь. Она обычно не обнимает в ответ, но треплет мальчишку по волосам, что почти так же приятно. Хотя иногда он бы был рад… Ну, не то чтобы ему нужны были объятия. Стивен знает, что Гранат его любит, пусть она никогда не говорит этого вслух. Просто… Аметист и Жемчуг так здорово обнимаются. Аметист дарит огромные теплые обнимашки, крепкие до хруста костей, но всё равно мягкие. Иногда становится сложновато дышать, но оно того стоит. Жемчуг обнимает быстрее и легче, но всегда прижимает к себе так, словно никогда не отпустит. И ему хочется узнать, на что похожи объятия Гранат. Может быть, она боится поранить его, думает уже немного подросший Стивен. Но это глупо. Гранат никогда бы его не ранила. Однажды ночью он возвращается в храм. Уже довольно поздно, но Стивен не совсем уверен, насколько… Последние несколько часов были похожи на сон, и после пробуждения он понятия не имел, сколько времени прошло. Хотя сон – не совсем подходящее сравнение, потому что Стивен чувствует себя уставшим. Веки кажутся невыносимо тяжелыми. Босыми ногами он тащится по ступенькам, держа в руках сандалии. Обувь падает на пол, едва он переступает порог дома. Жемчуг завтра наверняка отчитает за беспорядок, но она всё равно обожает убираться, так что вряд ли будет слишком раздражена. - Привет, Стивен, - слышится голос Гранат. Стивен смотрит на неё, моргая. Та сидит на диване под светом ночника. - Привет. - Твой отец подвозит Конни домой. - Ага. Гранат кивает. Он спешит прервать повисшую тишину: - Мы повеселились. – И это самая настоящая правда. Они веселились! Оба. Стивен точно знает это. Но эта ночь для него была разделена на три части. Первая – это Стивонни, это бег, ветер, смех и свобода. Затем – её же танец, который начался неплохо, но закончился угнетающими взглядами, сбивчивым дыханием и ужасным чувством одиночества. А после был их с Конни танец, и всё снова было абсолютно замечательно; светящиеся палочки, музыка и смех. И это было весело. Но Гранат была так восхищена его первым слиянием! Она улыбалась самой широкой своей улыбкой! Была ли она… разочарована? Тем, что они не так повеселились, как она надеялась? Что домой вернулся он, а не Стивонни? - Рада за вас, - просто отвечает она, слегка улыбаясь. – Ты выглядишь уставшим. Пора в кровать. Стивен заканчивает чистить зубы и бредет к кровати; Гранат уже там. Она усаживает его к себе на колени, обвивает руками и напевает несколько нот: C, G, F, B-бемоль, G, подсказывает ему мозг, стараясь не дать разуму затуманиться от этой колыбельной. - Я так горжусь тобой, - шепчет она, когда думает, что Стивен уже совсем заснул. И обнимает его снова. 4. Как же здорово видеть Опал снова. И ещё лучше - когда она забывает разделиться и в итоге бродит вокруг сарая, напевая; её голос чистый, как у Жемчуг, с хрипотцой Аметист и чем-то ещё, что принадлежит только Опал. Перидот делает вид, что совсем не впечатлена, но с благоговением посматривает на неё сквозь огонь костра, за чем её и ловит Стивен. Он знает, что с того ужасного дня в Киндергартене между Жемчуг и Аметист всё стало лучше. Но почему-то так приятно наблюдать, как это отражается на их слиянии. Стивен сидит на огромных коленях Опал у огня. Весь последний час был проведен за поджариванием зефирок. В пакете осталось ещё немного, но он всё равно уже наелся. Неожиданно для себя Стивен резко откидывается назад. Наверное, пора бы идти спать… Завтра будет много дел. Он широко зевает; наверняка именно это сейчас кто-нибудь и озвучит. Но Гранат не смотрит, Перидот до сих пор сбивает с толку то, что людям надо спать ночью, а Опал… Опал просто притягивает его ближе и подхватывает своими сильными руками. Она осторожно складывает их, образуя что-то вроде колыбельной. Потом перекидывает хвостик через плечо – волосы приземляются прямо на лицо Стивена, заставляя его рассмеяться. Слияние отвечает мелодичным хихиканьем, убирает пряди волос и устраивает из них импровизированную подушку. - Удобно? – спрашивает она. - Ага, - отвечает Стивен, прижимаясь. Он любит свой спальный мешок-гусеницу, но так намного лучше. Последнее, что мальчишка видит, прежде чем провалиться в сон – знакомое лицо Опал, которая с нежной улыбкой смотрит на него сверху вниз. Когда следующим утром Стивен просыпается, ещё слабо соображая после сна, то не сразу понимает, где находится. Не в своей спальне, не в спальном мешке… Он лежит на чём-то мягком и тёплом, и это что-то издает звук, напоминающий ему мурлыканье Льва. Но под ним оказывается Аметист, крепко спящая и забавно похрапывающая. Между его головой и плечом Аметист лежит ещё что-то, плоское и прохладное, вроде очень твёрдой подушки. Стивену приходится немного поёрзать, чтобы рассмотреть, что это такое. Он видит ладонь… руку… и саму её обладательницу – Жемчуг, прислонившуюся к нему с другой стороны. Она сидит, подобрав ноги к груди и глядя на тлеющие угли костра, разведённого прошлой ночью. Самоцвет вздрагивает, замечая движение. - Доброе утро, - мягко произносит она. - Утра, - отвечает Стивен и оглядывается. – Где Гранат и Перидот? - Работают над буром. Стивен кивает. Должно быть, они уже скоро закончат. Может, даже сегодня. - Погоди, разве ты не должна помогать им? - Я… Ну, я собираюсь помочь, но Перидот неплохо справляется с ролью руководителя, и… - щёки Жемчуг начинают отливать голубым. – Я не хотела будить вас. Она продолжает: - Хотя я могу уйти. Ты прав, мне стоит помочь, да и ты уже проснулся… Жемчуг начинает подниматься, но Стивен не даёт ей этого сделать, перехватывая за талию и притягивая обратно. На короткое мгновение она пытается отстраниться, но затем поддаётся. На короткое мгновение её тело кажется жестким и собранным, как всегда, а потом Жемчуг позволяет себе упасть в объятия, укладывая голову на его плечо. - Ещё немного не повредит, - бормочет она. Стивен сидит, уютно устроившись между Аметист и Жемчуг и слушая пение птиц, абсолютно довольный. 5. Перидот не любит прикасаться к людям. Не прямо уж ненавидит – она может, если попросят или нужно будет. Самоцвет уже куда лучше относится к прикосновениям; она больше не вздрагивает, если Гранат кладёт руку на плечо или Аметист тычет локтём в бок. На самом деле Перидот, кажется, это даже нравится, пусть она никогда в этом не признается. Но сама она никогда не трогает кого-то первая. Перидот не предлагает никому дать пять или стукнуться кулаками. Не приобнимает никого за плечи и не похлопывает по спине. Присаживаясь у костра или выходя взглянуть на бур, всегда следит, чтобы между ней и окружающими оставалось пространство. Стивен не совсем уверен, Хоумвордовское ли это или её лично. Да и как это вообще различить, он не знает. Так или иначе, ему нравится давать Перидот это пространство. Позволять ей работать над всем в собственном темпе. Хотя иногда в своём энтузиазме он сбивает Перидот с толку… Наверняка она каждый раз оказывается слегка ошарашена этими его неожиданными объятиями, думает Стивен. И после того, как она предает Желтый Алмаз, к радостным победным обнимашкам присоединяются все Кристальные Самоцветы. Вот только сама Перидот определенно не чувствовала той же радости и не выглядела успокоенной этим. Казалось, что она окончательно впала в панику, колеблясь между дикой радостью и ужасным чувством вины; Стивен правда хотел помочь ей, но не знал, как. В итоге он послушал записи на микрофоне. Гранат была права – не стоило этого делать. К счастью, Перидот выглядела не очень обеспокоенной этим, но Стивен всё равно чувствует вину. Он надеется, что удастся загладить вину и сделать так, чтобы самоцвет чувствовала себя лучше во всей этой ситуации. И у Стивена уже даже есть идея; он делится ею с Конни, интересуясь её мнением. Он знает, что подруга всё ещё сомневается насчёт Перидот, но та доверяет его суждениям и явно впечатлена её поступком, так что предлагает помощь. С обеда и до самого вечера они готовятся, перерывая шкафы в доме Конни, копаясь в фургоне Грега и даже комнате Аметист. Вечером Стивен возвращается в амбар. Перидот сидит на земле около бура, разглядывая его с непроницаемым лицом. Она лениво вертит в руках отвёртку. Строение бура практически завершено; осталось протестировать – а потом удастся разобраться с Кластером, как все и надеются. Перидот больше нечего делать. Она выглядит потерянной. - Перидот? – произносит Стивен. Та слегка вздрагивает. – У меня кое-что для тебя есть. - Что? – в её голосе практически не слышится привычной подозрительности. Стивен широко улыбается и достаёт из-за спины это «кое-что». - Подарок! - Что это? – интересуется та, вскидывая голову. - Рюкзак, в котором можно хранить вещи, - объясняет Стивен, тут же показывая, как его носить, и подтягивая ремешки. – Так что если тебе что-нибудь понравится, ты можешь взять это с собой. Хотя я знаю, что такого пока немного, так что мы с Конни нашли кое-что для начала. Если тебе понравится. Он снимает рюкзак, и Перидот осторожно берет его в руки. Он зеленый, как и сама самоцвет, с темными цветочными узорами. Стивен наблюдает, периодически комментируя, как та вытаскивает подарки поменьше. В рюкзаке Перидот находит книгу («Это всё про Земных животных, экосистемы и подобное!»), футболку с изображением головы инопланетянина («Носить!»), канцтовары по Лагерю Купидона («Делать заметки») и браслет. Последнее, вообще-то, принадлежало Конни, но та сказала, что не носила его уже много лет. Браслет резиновый, с кучей маленьких пластиковых звёздочек всех цветов радуги. - Его можно носить на запястье, - объясняет Стивен. – И у тебя тоже будет что-то со звёздами, как у нас… если хочешь, конечно. Перидот долго смотрит на браслет, держа его в руке, но не надевает. - Но самое лучшее, - быстро продолжает Стивен, чтобы не давить на неё, - вот это. Видишь замок, вот тут? Его можно заблокировать и установить код из цифр, и никто не сможет открыть рюкзак, не зная код. Так что ты можешь хранить в нём что-нибудь личное. (Он всё ещё чувствует свою вину за то, что не доверял ей.) Помня, как обычно Перидот принимает подарки, Стивен не ожидает особых благодарностей. Так что он немного ошарашен, когда та вдруг бросается вперёд и обвивает его руками. Объятия. Выходит неуклюже – у неё острые локти, всё тело жестковатое, да и отстраняется самоцвет быстро. Она пялится себе под ноги, избегая взгляда Стивена, и торопливо бормочет: - Вау, спасибо. Но это ладно. У неё будет ещё много времени, чтобы научиться обниматься. 0. Кожа самоцветов обычно напоминает пластик, но она на картинках выглядит такой округлой, что представляется Стивену больше похожей на папу и Конни – мягкой и тёплой. Она такая большая, что, наверное, наклонялась бы, чтобы обнять его, прямо как Гранат. А потом, может, подняла бы и держала на руках, как Жемчуг иногда. Он представляет её запах – запах почвы и цветов из её сада, но с привкусом озона, как у всех самоцветов, особенно после того, как они регенерируют. Интересно, падали бы её волосы на его лицо так же щекотно, как у Опал и Аметист? Поднимала бы она его нежно или крепко сжимала в объятиях? Похоже, теперь он может это выяснить. Он бежит вперёд, раскинув руки; она наклоняется вперёд, делая то же самое, широко улыбаясь, и он прыгает навстречу… Она и правда мягкая. Такая мягкая. Словно облака. Он сжимает её в объятиях слишком сильно. Платье и волосы и улыбка растворяются в его руках, словно туман. Стивен остаётся один посреди её комнаты. Это его семьсот сорок пятый день среди Кристальных Самоцветов, и он уже должен всё понимать.