Всё возможно

      Ирэн Тревельян имела хорошие отношения со всеми членами Инквизиции. Кроме мадам де Фер.       Ее самомнение и фальшивая любезность, пропитанная надменностью и сарказмом, раздражали Ирэн - леди Инквизитор едва сдерживала желание скривиться всякий раз, когда слышала в свой адрес приторно-сладкое "Цветик мой". Но более всего Тревельян возмущал эгоизм этой дамы: мадам де Фер полагала, что магам самое место в Круге, однако сама в полной мере пользовалась всеми привилегиями своего положения, абсолютно не считая это несправедливым. Доподлинно известно, что лишь единицам из всех магов дышится вольно - и это Первую Чародейку вполне устраивало.       Необходимость общаться с этой женщиной тяготила Ирэн: каждый разговор был своего рода поединком, который леди Инквизитор раз за разом проигрывала. В конце концов, она вынуждена была признать: в их союзе мадам де Фер имела эмоциональное превосходство.       Но отвечать ей хамством марчанке не позволяло воспитание, к тому же Ирэн старалась не поддаваться на провокации, предпочитая там, где нужно, промолчать. Тревельян помнила, какое сильное впечатление произвела на нее Вивьен в поместье Гисленов при первой встрече: как грациозно, точно пантера, спускалась она вниз по лестнице, шурша роскошной шелковой мантией, как легко, одним движением руки, заморозила маркиза, ругавшего Инквизицию, и - видит Создатель - убила бы, если б она, Ирэн, не вмешалась. Безупречный вкус и шарм, влияние и связи - все в Вивьен было воплощением мечты любой аристократки, не говоря уже о простых магессах Круга. Даже в своем парадном камзоле - не любимом, к слову, - Ирэн чувствовала себя блеклой, если не сказать ущербной, на фоне этой шикарной женщины с экзотической темной кожей, гордой осанкой и с изысканным атуром на голове, который она носила с большим достоинством, словно корону.       Поэтому ее неодобрение по поводу выбранных в союзники магов заставило и без того неуверенную в себе Ирэн усомниться в правильности своих решений. Мнение Первой Чародейки приобрело некоторое давление, поэтому Тревельян старалась как можно меньше общаться с ней, даже лишний раз не смотреть в ее сторону, чтобы не поймать на себе осуждающий взгляд. Вскоре Вестница поняла: ее неуверенность... не то чтобы возводит Вивьен на пьедестал, но заставляет испытывать некоторые комплексы, грозящие перерасти в страх перед этой персоной.       Но в один прекрасный день вся неуверенность леди Инквизитора рухнула, как карточный домик, когда, зайдя в уборную, она застала Первую Чародейку у зеркала. Сначала Ирэн не узнала мадам де Фер: ее королевский атур лежал на тумбочке, а в зеркале отражалась покрывающая блеском губы женщина - темнокожая и... лысая!       Не совсем, конечно, лысая, но роскошной шевелюры, которую Тревельян ожидала увидеть под колпаком, тоже не было. Волосы Вивьен были пострижены так коротко, как стригут обычно больных педикулезом. Вестница даже посочувствовала ей: а вдруг бедняжка и вправду больна? Или, может быть, она имеет тайное родство с аборигенам дальних малоизведанных островов? Потом Ирэн пришла в голову мысль, что такие ультракороткие стрижки, наверное, сейчас в моде у орлесианской знати.       Целый калейдоскоп эмоций отразился на лице Инквизитора - однако Вивьен даже не обернулась. Ее смущение, если таковое и было, длилось лишь мгновение: бросив мимолетный взгляд на Вестницу, застывшую в дверях, она продолжила красить губы. Скорее всего, мадам де Фер так и не поняла причину замешательства Тревельян, ведь для Вивьен все в ней самой - от каблуков до плешивой макушки - было прекрасным.       Зато Ирэн, краснея от сдерживаемого хохота, спешно покинула уборную. И более не чувствовала себя некомфортно перед Императорской Чародейкой.       Вот так неожиданно упала с пьедестала Железная Леди.