Последний год

Шум фейерверков вокруг Сэма смешивается с грохотом труб в кубинском воздухе. Тосты и смех звучат в толпе, и он вынужден прижимать свою выпивку ближе к груди, чтобы оживленные и веселые местные жители случайно не пролили ее на него. — Ох уж этот июль в Кубе, не так ли, парень? — слышит он Салли за своей спиной, и старик кладет со смехом хлопает его по спине. Сэм смотрит на него через плечо и усмехается в ответ. Они оба решили съездить на Кубу на карнавал в Сантьяго. Как в старые добрые, как обычно. — Хотел бы я, чтобы Y/N была здесь, — перекрикивает шум Сэм, и света от фейерверков достаточно, чтобы увидеть, что Салли кивает в ответ. Спустя двадцать минут Сэм выпивает семь коктейлей и две кружки пива, и его руки оказываются на бедрах незнакомца, когда они танцуют вниз по улице. Тысячи людей, оглушенные музыкой, которая смешалась с запахом рома, дыма и сладким запахом тропической ночи, заполонили светящийся яркими красками город. Пока танец продолжается, чьи-то руки сзади обхватывают его за талию. Он слышит и чувствует, как люди позади него смеются. Музыка меняется, и он поворачивается, чтобы увидеть, кто это. Это женщина. У нее темные волосы, орехового цвета глаза и такая улыбка, от которой у Сэма все перевернулось внутри. Должно быть, во всем виноват алкоголь, убеждает он себя, когда находит глазами спину Салли и реальность ударяет его, словно поезд. Но руки незнакомки обхватывают его лицо, ловя взгляд. — Меня зовут Дэнис! — Она зовет его, пытаясь перекричать шум музыки и фейерверков. Не говори ей свое имя. Отвернись. Отвернись, Сэм, твою мать. Даже не смей раскрывать своего гадкого рта. Ты не можешь так поступить с ней. Ты не может так поступить с — Y/N! — Сэм кричит и кидает свой телефон на кухонный стол где-то после шестнадцатого безответного звонка, вернувшись в жестокую реальность. Прошло три недели с тех пор, как вы разговаривали, и целых два месяца с вашей последней встречи. Осознания этого досточно, и он падает на колени, горло сдавливает отчаяние. За эти несколько долгих месяцев он вспомнил многое. Он вспомнил первую ночь, когда вы взялись за руки. Это было так мило и невинно, что он снова почувствовал себя подростком во времена, когда он впервые ухаживал за Кристал. Это была тяжелая ночь, вы прятались в пещере в надежде спрятаться от наемников и ждали, когда это все кончится. Сэм сидел в углу, чистил свой пистолет куском какой-то тряпки. Ты наблюдала за ним, сидя напротив, и в конце концов пододвинулась к нему. — Ты должна попытаться уснуть, — сказал он. — А как же ты? Он ничего не ответил. Осторожно, едва дыша, ты накрыла своей ладонью его руку. Он поднял на тебя взгляд, в котором читались удивление и вопрос. Он слегка поднял руку и обхватил твои ладони. Мысль об отношениях после пребывания в тюрьме пугала его. Любые контакты с людьми пугали его, любые прикосновения и нежные слова заставляли его сердце болеть как никогда. Он вспомнил первый раз, когда вы занялись любовью, и как он кончил, сделав всего три толчка. Он был так смущен из-за этого, буквально горел со стыда и пытался спрятать свое лицо. Но ты лишь улыбнулась, намочила тряпку горячей водой, омыла себя и его и пролежала остаток ночи, прижавшись к нему. Почувствовав вибрацию телефона, он возвращается обратно в действительность. Он потратил, должно быть, большую часть этих двух месяцев, воспроизводя в голове каждую мельчайшую подробность ваших отношений, чтобы понять, что, черт возьми, с ним не так. Он переворачивает свой телефон. Твое имя высвечивается на экране, и он чувствует себя больным, вышедшим из комы и нашедшим частичку себя заново. Он медленно проводит пальцем по экрану и медлит с ответом, боясь, что твое имя на телефоне всего лишь игра его воображения. Сэм открывает рот, чтобы сказать «привет», но ни слова не срывается с его губ. — Я… — начинаешь ты. Черт. Это будет труднее, чем тебе хотелось, — я получила твои сообщения. — Тебе кажется это слишком жалким, но это все, что у тебя пока есть. — Прости меня, — все, что он говорит в ответ, но прозвучавший голос не похож на его, сам он не знает, за какую ошибку из огромного множества он извиняется. Сэм думает, что понадобится много времени, чтобы припомнить все и отплатить за них сполна. Он слышит, как ты усмехаешься на другом конце провода, и делает себе напоминание извиняться не уточняя, за что именно. — Их было очень много, — продолжаешь ты, медля. Ты не звонила ему, потому что не хотела выяснять очевидное. Сэм продолжал молчать. — Ты не против… — Ты останавливаешься. Ты была так уверена в том, что делаешь, каких-то полчаса назад. Прошлые месяцы ты ждала этого момента, но теперь вдруг пугаешься реальности происходящего, — если я приеду? Во рту у Сэма становится сухо, его словно ударило молнией, и на мгновение он теряет контроль над собой, чуть не выронив телефон. После всего, что он сделал… заслужил ли он это? Он знает ответ, но решает игнорировать его. — Да, я… я имею ввиду, да, конечно, ты можешь прийти. Нет, я не против. — Он запинается. Где-то глубоко внутри он пытается понять, почему ты вдруг решила спросить разрешения. Ты можешь делать все что угодно после всего, что он сделал. Ты кладешь трубку. Внезапность этого заставляет его на секунду подумать, что этого разговора не было. Он заставляет себя пойти и убрать гору посуды чуть ли не недельной давности, отмыть кофейный столик, он поспешно кладет подушку на диван и застилает одеяло. Он надеется, что теперь все выглядит так, словно он убирался все это время, хотя эти пару месяцев ему было далеко не до уборки. Не прошло и пяти минут, а ты уже поднимаешься по ступенькам к входной двери места, которое раньше было твоим домом. Ты замечаешь переполненную пепельницу, стоящую во внутреннем дворе, вокруг которой валяются пустые пачки из-под сигарет, бесчисленное количество окурков валяется на земле. Ты помнишь, как звонила ему два месяца назад и как он выпускал дым между предложениями. Ты помнишь, как он говорил тебе, что не курит уже пять месяцев. Чертов лжец. Ты проехала уже полпути, когда позвонила ему. Ты представляла себе два возможных исхода: или он будет один, или ты застанешь его трахающегося с Дэнис, в обнимку лежащих на одном из диванов, как он ей и описывал. Что-то заставило тебя позвонить ему. Ты винишь в этом инстинкт самосохранения. Ты поднимаешься на лифте на пятый этаж и идешь по до боли знакомому холлу. Ты так надеялась, что больше не будешь чувствовать себя здесь как дома. Ты успеваешь постучать в дверь лишь один раз, и она тут же открывается. Ты представляешь, как он все это время стоял под дверью. А не пойти ли тебе нахуй? — первая твоя мысль, когда ты видишь его. Тебя охватывает ярость, угрожающая выплеснуться наружу, если ты не схватишь что-нибудь. Пока ты пытаешься решить, что это будет, он начинает говорить. — Я скучал по тебе. Ты хочешь, чтобы его слова заставляли тебя ненавидеть его с каждым разом все больше. И ты знаешь, что так и должно быть. Но этого не происходит. — Я чувствовал себя потерянным без тебя. — Его голос звучит так тихо, словно он пытается рассказать какую-то мировую тайну. Ты можешь сказать тысячу слов и фраз на это. Ты можешь сказать, что время, проведенное с ним, было худшим в твоей жизни. Потерять себя, пожалуй, не самая худшая вещь. Ты прикусываешь язык. Вместо всего этого ты просто спрашиваешь. — Можно войти? Он быстро трясет головой, словно пытаясь выйти из какого-то транса, и отходит в сторону. — Да-да, конечно, — тараторит он, и ты проходишь в квартиру следом за ним. Это место пахнет им. Ты ненавидишь себя за то, что этот запах все еще слишком родной для тебя. Ты ненавидишь себя за то, что твой «дом» заключается в нем. Все выглядело так же, как когда ты покинула это место. Все та же свечка, пахнущая лавандой, которую ты купила в магазине, где все стоило один доллар, и которая во время ваших с ним поездок всегда стояла на кухонном столе. Даже ваша с ним фотография, сделанная Салли, все так же висит над входной дверью. Ты снимаешь пиджак и вешаешь его в коридоре. Ты подходишь к дивану и садишься. Сэм выглядит так, словно не совсем понимает, как себя вести и что он должен делать. — Не хочешь чего-нибудь выпить? — Нет. — О… Он подходит и садится рядом с тобой. От этой близости по твоей коже пробегают мурашки, в его присутствии ты дрожишь всем телом. Ты не можешь убежать от Сэма. Этот факт настолько ироничен, что впору смеяться. — Все, чего я хотела, это искренности, — обрываешь ты тишину, но твой голос настолько тих, что едва различим, ты чувствуешь, как гнев внутри тебя закипает. Ты не хочешь, чтобы ситуация вышла из-под контроля, и ты забыла все, что собиралась сказать бесчисленное количество раз, и все, что существует на данный момент, это ты, он и Дэнис. Он продолжает молчать. Чертов трус. — Я любила тебя, идиот, — продолжаешь ты сквозь стиснутые зубы, и твое горло снова предательски сжимается. Перед глазами все плывет от подступивших слез, и ты заставляешь себя сдержаться, когда он поднимает свою голову, чтобы посмотреть на тебя. Глядя на его лицо, ты точно можешь сказать, что он понял значение твоих слов. Ты любовь всей моей жизни, — это все, о чем сейчас думает, но знает, что больше не заслуживает тебя, он чувствует ту ненависть, которая исходит от тебя, он был любовью всей твоей жизни. — Тебе нечего сказать? — Ты бросаешь ему вызов, но на середине предложения твой голос начинает дрожать. Твою ж мать. — Я больше не верю тебе. Ты использовал меня, как грелку для своей постели, и ты легко доказал это, проведя весь год с другой женщиной. — Ты огрызаешься, ты стараешься вложить в это долю гордости, чтобы не дать слезам выплеснуться наружу. — Когда ты кому-то предан, ты не позволишь себе искать совершенство в ком-то другом, — говоришь ты, в твоем голосе звучит отчаяние, и ты ненавидишь себя за это. — Прости меня, Y/N. Мне так жаль, — говорит он тихо, его голос полон слез, которые текут по его щекам. — Я не знаю, что сказать. Я скажу все, что ты хочешь услышать. Ты хочешь от него услышать, что все это какое-то недоразумение, даже после этих двух месяцев. Ты хочешь, чтобы он сказал, что это все ничего не значит. Ты хочешь услышать, что каким-то невероятным образом Дэнис прямо сейчас лежит на дне океана. Однако ты говоришь: — Расскажи мне все. И он рассказывает. Рассказывает, что той летней ночью на Кубе они с Дэнис переспали. После этого прошел год и два месяца. Он рассказал тебе, как наплел Салли, что он перебрал, затем понял, что потерялся, и проснулся неизвестно где с ужасной головной болью и в одном белье. Ну с кем не бывает, не правда ли? и это его первая ложь. Он рассказывает тебе, что она живет на другом конце страны, но часто путешествует по работе. Он рассказывает тебе, что её мужа зовут Чарльз. Он рассказывает тебе, что обещал ей расстаться с тобой, чтобы она могла переехать к нему. Он рассказывает тебе, что три раза прекращал все, но она продолжала ему писать. А он продолжал отвечать. Он говорит, что не разговаривал с ней с тех пор, как ты обо всем узнала. Ты веришь ему. Он говорит, что любит тебя. Ты не веришь ему. Когда он закончил, на часах было полвторого. Он переводит дыхание и протягивает к тебе руку. — Не смей меня, блять, трогать, — огрызаешься ты. Ты не знаешь, что делать, поэтому продолжаешь задавать вопросы, — ты любишь её? Мгновение он смотрит на тебя, и ему кажется, что ты только что ударила его. Быть влюбленным в Дэнис? — Нет, — говорит он, стараясь скрыть удивление в своем голосе. Он знает, что это разозлит тебя еще больше, — и никогда не любил. Ты продолжаешь сидеть, покусывая нижнюю губу. — Я знаю, что мои слова сейчас практически ничего не значат, но я обещаю, что если мы… мы решим быть снова вместе… — Он останавливается, наблюдая за твоей реакцией. Он представляет себе, как ты смотришь на него словно на идиота, как будто это самая тупая идея, которую ты когда-либо слышала. Вместо этого ты просто смотришь на него, стараясь сохранить бесстрастное выражение лица, несмотря на то, что это явно не твой конек, — ничего подобного больше не произойдет снова. Я буду проводить каждое мгновение, пытаясь стать лучше для тебя, для нас. Я буду стараться сделать себя достойным тебя, чтобы ты снова могла любить меня. Он репетировал это. Ты уверена в этом, но тебе все равно. Вообще ты даже почти гордишься тем фактом, что он хотя бы помнит, какие слова нужно говорить. Тебе кажется, что из твоей головы все слова вылетели. Ты кладешь свою руки на его ладонь. Он поднимает на тебя взгляд, удивленный и вопросительный, ты чувствуешь себя как в тумане между реальностью и невозможностью происходящего и переплетаешь свои пальцы с его. Он хочет сказать тебе, чтобы ты перестала. Он хочет сказать, что он плохой человек, что он и Дэнис два сапога пара. Лжецы и изменники… И именно потому, что он плохой человек, он молчит. Тебе никогда не нравились все те ужасы, которые были в его прошлом. Все это воровство, вранье себе и другим, насилие. Но тебе также не нравилось и все то, что было за твоими плечами, все это непонимание и жестокость, через которые тебе пришлось пройти, чтобы быть с ним рядом. Какая-то часть его хотела бы, чтобы он никогда не говорил тебе про всю ту ложь, которую он наплел Нейту, Елене, Салли. Он хотел бы никогда не рассказывать тебе, какой ценой он достал сокровища. Он хотел бы вернуться в тот день и не сказать Дэнис свое имя. Он хотел бы быть чище для тебя, неиспорченным, чтобы осознавать, что каждое твоё прикосновение он действительно заслуживает. Но Сэм понятия не имеет, как ему исправить собственную измену, если вообще когда-либо он сможет это сделать. И вот как он получит второй шанс. — Я хочу попробовать еще раз, — решаешь ты, хотя слышишь, как в голове эхом раздаются все слова и факты, которые ты слышала об изменниках. Но ты думаешь, что в мире не может быть все чисто белым и чисто черным. Сэм неплохой человек. — Хорошо, — это все, что он может сказать, его сердце готово выпрыгнуть изнутри. — Но у меня есть условия. — Хорошо. — Я хочу, чтобы ты удалил её email, её номер, удалил абсолютно все. Я хочу, чтобы ты пообещал мне рассказать абсолютно все, что произошло за этот… последний год. О ней. — Ты злишься, что, оказывается, так тяжело произнести в слух то, что ты хочешь сказать. — Я хочу, чтобы ты понял, почему ты так поступил. Он молчит. Ему дают второй шанс, и он понимает это; это уже на два больше, чем многим мужчинам дают вообще. — Хорошо, — снова говорит он. Расширь свой чертов словарный запас хоть ненамного, думает он раздраженно, но он боится сказать что-либо, он боится, что может свалиться вниз, в пропасть, ведь он и так балансирует на самом краю. — Это займет какое-то время, Сэм. Все это, — продолжаешь ты. Вашим рукам становится неудобно, они стали мокрыми и начали затекать, но никто из вас двоих не хочет отпускать. — Я знаю, — говорит он, повернувшись всем телом, чтобы посмотреть на тебя, и подобрав ноги под себя, — можешь ждать столько, сколько тебе нужно, хорошо? Говори мне, что тебе нужно, плевать, что это будет, и я сделаю это для тебя. Я должен был уйти от нее тогда. В этом мире нет ничего хуже, чем то, что ты можешь уйти, — говорит он, протягивая вторую руку к тебе, когда отрываешь взгляд от кофейного столика, чтобы взглянуть на него. — Я никогда не любил её. Я просто не мог. — Он издает тихий смешок сквозь слезы. — Я не думаю, что вообще смогу полюбить кого-то, кроме тебя. Мне так жаль, что мне потребовалось так много времени, чтобы осознать это. Мне так жаль, что меня не было здесь для тебя, с тобой. Я не могу представить, почему ты даешь мне второй шанс. Бог свидетель, я не заслуживаю этого. Все кажется сложнее, когда это касается тебя. Когда это происходит здесь и сейчас, кажется, что все, что ты можешь сделать, это не сидеть как застывший олень в свете приближающихся фар, ожидая, когда реальность собьет тебя со всей силы. Когда дело касается тебя, многие вещи становятся проще, некоторые факты выходят на свет. Факты, которые нельзя изменить. Ты хочешь продолжать жить и состариться с Сэмом. Все это можно простить со временем. Он неплохой человек. Он просто запутался и не хочет повторять одних и тех же ошибок дважды. Твое тело движется прежде, чем твой разум начнет сопротивляться, и ты вытаскиваешь свои руки из его цепких объятий. Слезы перестали капать из его глаз, и теперь его глаза красные и опухшие; он смотрит на тебя. Ты слегка наклоняешься вперед, поднимаешь руки, чтобы прижать его к себе. Ты двигаешься медленно, прощупывая почву и ожидая, что что-то пойдет не так, однако этого не происходит. Ты доверяешь своим чувствам и прижимаешься к нему ближе. Он расслабляется в твоих объятиях и прижимается лбом к твоему плечу. В этот момент он понимает, что его рай — легкий запах твоих духов и тепло твоих рук вокруг него.