Кошки-мышки

      Нынешнее лето и не жаркое, и не прохладное, оно идеальное. С высоким ясным небом над головой. С ласковым солнцем. С изумрудной травой. С густым ароматом лилий и… мира, что стойко установился над Сейрейтеем. Практически заново отстроенную столицу наконец лишили следов былой войны, и только поломанные души синигами восстановить не удавалось так быстро.       Однако все это жизнь, в которой кто-то плачет, кто-то радуется, кто-то скорбит, а кто-то веселится. В поместье же Кучики сегодня, как раз, не время для тоски: с самого утра сюда стекаются толпы уважаемых и дорогих гостей, ведь свадьба то торжество, на котором нет места ни грусти, ни уединения. Более того, когда брак заключает местная знать, то праздник этот напротив требует широкой огласки. Да и на устраиваемых Великими Домами свадебных церемониях всегда и всем найдется, и что посмотреть, и чем угоститься, и шанс отдохнуть с размахом. Тем более, что все герои Тысячелетней войны заслужили это.       Впрочем, речь шла не о победе, которую успели давно отметить; сейчас взгляды всех собравшихся в семейном храме клана Кучики обращены на главных виновников торжества, и первым делом ― на появившуюся невесту. В роскошном дорогом наряде, в белоснежном широмуку, она неспешно приближается к алтарю. Подбитое алым, золотисто-белое длиннющее учикаке шелестит за ней своей парчой по дорожкам, что ведут ее сюда долгим путем: от дома до храма, через аллеи, через сад камней, через пруд и через рощу глициний.       Жених встречает невесту, будучи не менее богато одет. Его бежевое, с золотым кантом вдоль бортов, косодэ расписано замысловатым черно-красным узором, перекликавшимся с рисунком аистов на хаори невесты. Эти птицы ― символ долголетия, но те, кто перенес войну и окунулся в мирный ток дней, такое пожелание ни к чему: они и так синигами, влюбленные, у которых и для жизни, и для любви ― вечность, начавшаяся задолго до этого дня.       ― Они восхитительны… ― шепчут в стороне, и Бьякуя невольно рдеет от гордости: он лично отвечал за все приготовления церемонии. ― Правда-а, невестин паланкин весь кругозор закрывает. Интересно, Рукия действительно троекратно пригубляет саке или юлит, опасаясь порицания братца?       ― Замолчи, ― роняет Бьякуя сквозь уголок рта, дабы не нарушить тишину, зазвеневшую эхом отыгранной флейтами партии. Он узнает голос. ― Изменница, видеть тебя не могу!       О ногу Бьякуи, сидевшего в первых рядах гостей, потерлась черная кошка. Напрочь проигнорировав возмущенное на нее шипение, она запрыгивает прямиком ему на колени.       ― Я не изменница, а… дезертир. Да, это более верное слово.       ― Оно сути не меняет! Ты передумала за неделю до свадьбы!       ― Зато как ловко предложила подменить одного Кучики на другого, м?! Рукия все равно собиралась замуж за Ренджи, так какая разница ― раньше или позже?       Бьякуя умоляет себя промолчать, чтобы не испортить день явно назревающей перепалкой. Он сцепляет зубы, обращается в слух и непоколебимо внимает свадебным клятвам, коими начинают обмениваться его сестра и его лейтенант. Он счастлив за них обоих, и как брат, и как командир, и, в некоторой мере, как отец тоже. Он повстречал этих двоих совсем юными и слабыми, а ныне видит перед собой столь сильных личностей, чьи храбрость и благородство не могут скрыть никакие пышные одеяния, а последние поистине достойны глав кланов.       ― Ты что, обиделся? ― кошка наглая, суется прямо в лицо, плюя на сотни посторонних глаз вокруг.       ― Позже поговорим, ― шикает Кучики, убирает прочь кошачьи лапы со своей груди, усаживает Йоруичи насильно обратно, ловит справа укоризненный взгляд деда Гинрея, слева ― снисходительный смешок Кьераку-сотайчо, встречается с мягкими улыбками жениха и невесты и… против воли краснеет. Все, теперь абсолютно все, в курсе его отношений с Йоруичи, ведь та нарочно дождалась момента, когда свадебные приглашения были разосланы гостям, и лишь потом взбрыкнула, предложив подождать «еще век-другой».       Из-за этого уже неделю на душе у отвергнутого аристократа настолько паскудно, что хочется не то сеппуку себе сделать, не то затеряться где-то в Уэко Мундо: его никто и никогда так не посрамлял, а он что? Он все равно бережно держит кошку ― применить на той Сенбонзакуру рука не подымается. Посему 28-й глава клана Кучики извиняется с поклоном перед всеми и уходит прочь вместе с кошкой под рукой.       ― Как же я ненавижу тебя, ― вздыхает Бьякуя с горечью, миновав мост через пруд. Ему хочется высказать ей многое, но в голове впервые пусто.       ― Нет, ты любишь, ― возражают ему за спиной.       Обернувшись, Бьякуя видит Йоруичи при всем параде: в выходном кимоно, что не уступает убранству невесты, с дорогим гребнем в волосах, подколотых цветочными кандзаси. Шелк на смуглой коже ее слепит, но он не свадебный, не белоснежный; Йоруичи будто любимым молоком полита. Кошка, одним словом. Стоп!.. Бьякуя косится на животное, которое держит.       ― Обидишь сестру ― пальцы откушу, ― фыркает подросший Юширо, ныне став один-в-один как старшая из семейки кошка. Он спрыгивает в траву, но, прежде чем уйти, бросает несостоявшемуся зятю: ― Да любит она тебя, идиот! Все уши мне прожужжала за эту неделю.       ― Юширо! ― шикает на брата Йоруичи, но тот, тоже мастер в сюнпо, исчезает быстро.       ― Хм, еще один маскарад? ― отряхивает Бьякуя руки от чужих черных шерстинок.       Йоруичи, расставив руки в стороны, крутится перед Бьякуей:       ― Хотелось вырядиться. Для тебя. Ты же любишь все красивое?       ― Все красивое ныне там, ― смерив ее скептическим взором, кивает он на храм. ― Рукия, несомненно, моя гордость, но я готовил эту свадьбу для другого, более дорогого мне человека.       ― Малыш… ― выдыхает Йоруичи и мнется на месте; понимает, что виновата; не боится, но не смеет отчего-то так взять, как прежде, и прямо подойти. А ведь это же Бья-ку-я был, ее малыш Бьякуя.       ― У меня всего один вопрос. ― А он играет во взрослого, он неумолим. ― Почему?       ― Потому что! ― ожидаемо фыркают ему, но совершенно неожиданно признаются следом: ― Ты слишком хороший и невероятно близкий для меня друг, чтобы менять тебя на «мужа».       Бьякуя в два шага пересекает мост обратно и оказывается перед той драной кошкой, что вымотала ему все нервы и всю душу.       ― Это твой окончательный ответ? ― убирает он со лба выбившийся локон из ее прически.       Йоруичи пожимает плечами: она и впрямь не знает, что ответить.       ― А твое предложение тоже окончательное?       Бьякуя осклабляется и закатывает глаза:       ― Ну, я никогда не отличался косноязычием ― могу много чего предложить. Например, сбежать отсюда, где все давно забыли о женихе и невесте, пялясь только на нас.       Йоруичи вытягивает шею и из-за плеча Бьякуи видит, что он прав: все, как одно, лица гостей обращены к ним двоим, и она заходится смехом, задаваясь вопросом, откуда, а главное ― где, у Бьякуи расположены сзади глаза? Впрочем, высказанная им мысль ее заботит больше. Йоруичи кивает и, заметив на капитане не кимоно, а хакама с косодэ тут же рвет на себе подол кимоно, совершенно без сожаления сделав два глубоких разреза вдоль ног. Для удобства бега.       ― Что ж, выясним в очередной раз, кто из нас мышка? ― подмигивает она и, бегло чмокнув своего лучшего ученика в губы, растворяется в воздухе невидимкой.       ― Эх ты, глупая драная кошка, ― усмехается Бьякуя и срывается вслед за Йоруичи. Он давным-давно перестал гонять с Богиней скорости наперегонки, едва осознал, что проигрывать любви не так уж и больно для его гордости.