Люби и верь

Уделив своему внешнему виду каких-то полчаса, Наташа была готова к встрече. Они долго шли по длинным коридорам, а потом оказались в огромном зале. Девушка, которая ее провожала, покинула Наташу и закрыла за собой дверь. В зале было тихо. У противоположной стеклянной стены стоял мужчина. Наташа сделала два шага вперед и пригляделась. Это был Капитан Америка. — Стив? — Тихо спорила Наташа и ее голос эхом разнесся по почти пустой комнате. Мужчина обернулся и стремительным шагом направился к Наташе, которая не сдвигалась с места. — ТʼЧалла сказал, что ты здесь, — Он крепко обнял ее. Наташа не ответила на объятья, она продолжала стоять и молча смотреть в пустоту. В голове еще этом отзывался ее голос: «Стив, Стив, Стив…». Сейчас ей хотелось убежать, как можно дальше, как можно быстрее. Избежать предстоящего разговора, не спрашивать есть ли у нее шанс, не спрашивать серьезные ли у него намерения на Шерон. — Романофф, ты со мной? — Потрепав за плечи, спросил Стив. — А, — выходя из транса, произнесла Наташа - да, с тобой. — Ты хотела меня видеть? — Спросил Стив, — что-то случилось? С тобой? С нашими? Старк в беде? Я нужен? Вопросы сыпались один за другим, а в голове Наташи застрял только один: «что-то случилось? С тобой? » Она пыталась прийти в чувства, но не могла. Он был слишком близко. Она чувствовала его горький мятный запах, видела его лазурные глаза с изумрудным ободком. — Поговори со мной, Нат, — Стив улыбнулся, такой подругу он еще никогда не видел. Он сжал ее руку. Наташа снова пришла в себя и улыбнулась в ответ. Как выяснилось, больше она не могла держать в себе свои чувства, всему виной чистейший тропический воздух. Стив облизнул пересохшие губы. С глаз Наташи брызнули слезы, она обвила шею Стива руками и жадно вцепилась в губы. Он ответил на поцелуй, крепко прижимая к себе Наташу. — Стивен Грант Роджерс, я люблю тебя, — сквозь тихий стон, прошептала Наташа. — Нат, — шепнул Кэп, возвращаясь к ее губам. Все казалось решено, все правильно. Шерон - попытка забыть, забыть ее. Забыть ее поцелуй в торговом доме, забыть ее ноги на приборной панели, ее улыбку, ее всю. — Сюда могут войти, — прошептал Стив, когда Наташа начала расстёгивать его рубашку. Он взял ее за руку и повел за собой через комнату, в который они находились в коридор, пройдя по длинному, судя по всему, служебному коридору, Стив открыл комнату и пропустил туда Наташу. Наташа улыбнулась, как только услышала шелчек двери. — А как же Брюс? — спросил Стив, прижимая ее к двери. — Зачем ты целовался с Шерон? — в ответ спросила Наташа. — Думал, получится забыть твои глаза, — ответил Стив. Наташа предпочла не отвечать на вышесказанный вопрос. Она погрузила Стива в очередной поцелуй как в омут, в который он нырнул с головой. Он уже не понимал, что происходит. Его рубашка была на полу, Наташа возилась с джинсами, сам Стив пытался выпутать Наташу из ее свитера, что вышло с трудом, так плюс ко всему под ним оказалась еще и майка. Наташа сама была в забытье от счастья. Если в чем-то Наташа себе и отдавала отчет, так это в том, что она лежит на кровати, а руки Стива избавляют ее от одежды. Стив был нежен с Наташей и ей это нравилось. С ним она чувствовала себя в безопасности, после, блаженно засыпая на его плече. Наутро Наташа проснулась в разбитых чувствах. Воспоминания, как оказалось, приходят иногда во сне. Теперь она знала, что должен был вспомнить Барнс, перед тем как ее придушить. Их. Их комнату с жёлтыми обоями и панцирной кроватью в коммунальной квартире где-то на окраине Москвы, весенний аромат сирени, не покидающий комнату каждый май, изнуряющие тренировки, после которых всегда была награда: крепкие объятья. Вспомнить ее, в комнате с бронированным стеклом, смотрящую как стирают ему воспоминания о ней подчистую. Сама виновата: отношения между тренером и подопечной недопустимы, это грозило разлукой и день настал. Их нашли в их окутанной любовью комнате и забрали обоих, посадили друг против друга через бронированное стекло и стерли память, сначала ему, потом ей. Нат отправилась в КНБ, а Джеймс был продан в Гидру. Наташа оделась. И присела на кровать. Сегодня все было хуже, чем вчера. Быть по уши влюбленной в двух друзей детства. Только она так могла влипнуть. Да, после воспоминаний чувства к Стиву не остыли, но с воспоминаниями вернулись и чувства к Джеймсу. Он-то и приучил влюбляться в веру в нее. Черт возьми. Наташа коротко в записке объяснила ситуацию Стиву: «Я уезжаю к Бартонам, не ищи меня. Приблизишься к дому, и Клинт выпустит в тебя стрелу, за ним должок, он сделает это. Я люблю тебя, Стивен. Сильно, по-настоящему и эта ночь была не минутной слабостью. Если бы не сегодняшний сон, я бы осталась с тобой навсегда. Сегодня я вспомнила, что когда-то давно в России я знала Барнса. Не просто знала, мы любили друг друга. Эти чувства были такими же сильными, как я испытываю к тебе, и я не могу его вот так забыть. Мне нужно время все обдумать. Я так сильно люблю тебя, что не смогла от тебя это скрыть. Прости.

Наташа.»

Наташа положила записку на подушку, поцеловала Стива и поспешила удалиться из Ваканды ни с кем не попрощавшись. Сейчас ей хотелось только пить вино с Лорой и играть с их детьми. Это единственное на земле, что ей теперь может помочь. Маленькие Бартоны. Через каких-то восемь часов во дворе Бартонов снова послышался гул мотора самолета Наташи. Лора выглянула в окно, вытирая посуду и улыбнулась. Вернулась блудная овечка. Наташа вышла из самолета и уперлась лбом в холодный железный корпус. Кровь бурлила в висках. Так плохо ей еще не было никогда, почему она просто не оставила все как было? Через минуту она почувствовала как хозяйка фермы сжимает ее плечо. — Лора, — Наташа бросила подруге на шею, — что же я наделала... Романофф не плакала, она рыдала, крепко сжимая подругу в объятьях. Лора заботливо гладила подругу по волосам, пытаясь успокоить. Она точно знала, что если Наташа в таком состоянии, то случилось что-то ужасное. Клинт посвятил жену в историю, рассказанную Наташей в тот же вечер. Лора ни кричала, ни проклинала Наташу, ни угрожала не подпустить ее к порогу дома, а просто все приняла и поняла. Нат знала это. Лора любила ее, как свою сестру. Наташа отказалась идти в дом в таком стоянии, поэтому подруги просто ушли в поле, чтобы поговорить. Романофф рассказала о том, что произошло в Ваканде. Лора внимательно выслушала подругу, дала ей успокоиться и потом они вернулись домой. Советы здесь были излишни. Пройдя в дом Наташа вдохнула знакомый ей не первый год аромат тепла и любви, окутывающий дом Бартонов. Где-то в глубине слышался стук молотка, Бартон снова что-то перестраивает, неугомонный строитель. В гостиной звучал веселый диалог Ванды и Лилы. Девушка играла в куклы со соей маленькой подружкой. Наташа разулась и сняла свитер. К ее ногам подполз маленький Натаниэль, и Нат улыбнувшись, наклонилась и взяла его на руки. Она поцеловала его в щеку. Лора улыбнулась, и убедившись, что Наташа теперь в хороших руках своего младшего сына, удалилась на кухню продолжать мыть посуду. Купера было не слышно, скорее всего он помахал Бартону на заднем дворе, где, как выяснилось, Бартон решил вознести беседку. Сюда можно было приезжать как в санаторий лечить душевные травмы. После того, как Наташа привезла сюда Ванду, прошло чуть более суток, а девушка уже могла искренне улыбаться. Здесь, на ферме, Наташа провела почти две недели. Почти все время она проводила с детьми: играла с ними, пару раз отвозила в парк аттракционов вместе с Вандой, какое-то время она проводила с Клинтом помогая ему в возведении беседки его мечты, а вечерами они, Наташа, Ванда и Лора пили вино. Жизнь Наташи не налаживалась, просто здесь сбавила убийственные обороты. Каждую ночь в ней боролось две любви, одинаково сильные, одинокого сумасшедшие. Через две недели ей пришло письмо. Письмо из Ваканды и еще два дня оно просто пролежало на журнальном столике, пока Наташа не взяла у Бартона бутылку коньяка и не набравшись смелости открыла его. Как оказалось письмо было не от Стива, и не от Баки, оно было от Короля, который был возмущён и обеспокоен столь скорым отбытием Наташи и приглашал ее в гости показать окрестности. В письме он писал, что чувствует себя виноватым в отъезде Наташи и хочет загладить свою вину. Наташа не смога отказать ТʼЧалле. Она его уважала и сама чувствовала себя виноватой, что уехала, не сказав ему не слова. Нат понимала, что не исключена возможность столкнуться как со Стивом, так и с Баки и находила это даже нужным для себя. Ведь решение она, кажется, уже приняла. Романофф собрала свои вещи, попрощалась с Вандой и Бартонами и снова отправилась в путь.

***

На утро Стив проснулся, медленно потягиваясь. Он потянул руку, чтобы обнять Нат, но девушки уже не было на кровати. Стив резко сел и огляделся. Заметив записку, Капитан Америка быстро прочел ее, затем смял, и в первый раз за всю свою жизнь неприлично выругался. Он встал с кровати и быстро оделся. Он должен был узнать, что чувствует сам Бак. Узнать это был лишь один способ — разморозка. О своих грандиозных планах, вроде, съездить лучшему другу по морде, Стив сообщать никому не собирался. Просто влетел в лабораторию, выгнал всех и отключил прибор заморозки. Стив был зол. Умные машины знали, как правильно разморозить человека и вернуть его к жизни, если так вообще можно выразиться. Роджерс ходил взад-вперед, переминая в ладони комок бумаги. Наташа значила для него слишком много, целую вселенную, однажды он потерял такого человека, ему не хотелось терять во второй раз. Решить проблему с Барнсом нужно было перво-наперво, а потом уже лететь к Наташе. — Романофф? — пылко спросил Стив, когда Барнс только открыл глаза. Этот вопрос Стив вынашивал несколько дней, ему не хотелось больше ждать ни секунды. — Что с ней? — проскрипел Барнс. — Что ты помнишь о Романофф, Барнс? — чуть встряхнув друга еще раз, настойчиво спросил Роджерс. — Наталья, Таша... — Бак сел на кровать и нахмурился, — когда я упал с того самолета… — Не продолжай, — прервал его Стив, — не рассказывай мне, как вы встретились, как она свела тебя с ума, я не вынесу этого, просто ответь, сейчас, ты ее любишь сейчас? Ты ложился в эту чертову камеру, все еще испытывая чувства к ней? Барнс молчал, он глубоко дышал и думал о Наташе. Конечно, он вспомнил ее. Там, в аэропорту, она дала им уйти, а ему не хотелось уходить, он бы с удовольствием закрыл ее собой и сражался. — Она говорила обо мне? — наконец спросил Джеймс. — Ответь на чертов вопрос, Бак! Ты любишь ее? Она нужна тебе? — стоял на своем Стив. — Да, люблю, люблю безумно, сколько бы лет не прошло, люблю, — ответил Барнс. — Когда тебе закончат восстанавливать недостающие конечности, я жду тебя, мы будем драться. — Что? — Зимний Солдат нахмурился, — ты что, перегрелся? — Я люблю ее, — закричал Стив, — однажды, я встретил женщину своей мечты, а потом застрял во льдах на семьдесят лет. Я не собираюсь еще столько же просидеть около твоей камеры, дожидаясь к чему придёт Нат. — Но ты же целовался с той красоткой, я думал у вас все серьезно, — возразил Баки. — Шерон очень похожа на Пегги, я думал, что если я ее поцелую, то возможно я смогу забыть Наташу, но… Стив сделал глубокий вдох. — Таких, как она, просто так не забудешь, — Стив и Баки произнесли эту фразу одновременно, что еще сильнее взбесило Кэпа. — Роджерс, послушай, давай ты снова меня заморозишь, ладно, все это опасная затея, а что касается Романовой, так если вы счастливы, я не буду вам мешать. — В том-то и дело! — снова завелся Стив. Он бросил Барнсу клочок бумаги, который был до невозможности измят за эти несколько дней, а сам ушел вниз, в спортзал. Бак поднял смятый листок бумаги и прочитав его, Барнс понял, что Стив теперь просто так не успокоится.