Темный попаданец

Посреди ночи старая, скрипучая телега остановилась у главных ворот Фолкрита. Возница оглянулся, дабы растолкать единственного, наверняка задремавшего пассажира, и удивленно вскрикнул: повозка была пуста. Только тугой кошелек монет сиротливо валялся под скамейкой. Я высадилась, едва мы проехали поворот на Рорикстед, затем, петляя как заяц между деревьев, ломанулась к Убежищу. Итак, новые убийства показали,… что я ноль и бездарность. Мои возможности и способности никуда не годятся. Далее так, понятное дело, продолжаться не может. Нужно срочно повышать навыки, а то в Братстве я не задержусь. Надо все же попросить Габриэллу о помощи. И попутно искать опытного взломщика. Зайдя в убежище, я наконец стянула капюшон и шумно вздохнула. Есть. Первые три контракта я все-таки выполнила. Кое-как, с косяками, но выполнила! Надо бы доложить теперь об, эээ, успешном выполнении. Астрид на ее привычном месте не было. В соседней комнате также никого не оказалось. Но зато голоса, много голосов доносилось из пещеры. И среди них пробивался один, необычный. Визгливый и словно смеющийся. Цицерон прибыл. Я спустилась вниз и остановилась у входа, прислонившись плечом к косяку. Габриэлла, Визара и Бабетта стояли поодаль, стараясь держаться ближе друг к другу. Фестус, Астрид и, разумеется, Арнбьорн вышли вперед. Невысокий рыжий шут топтался у высокого трехметрового ящика – гроба Матери Ночи. - Но ведь Мать Ночи – Мать для всех! – Цицерон истерично убеждал скептически настроенную Астрид. – Ослушаешься ли ты и понесешь наказание? – голос его к последним словам упал на несколько тонов. - Послушай, клоун, умолкни или сам понесешь наказание, - рыкнул норд, взмахнув длинной, белоснежной гривой. - Ты, может быть, соизволишь заткнуться? – Фестус взмахнул руками с трещавшими на них разрядами тока. – Наш дорогой гость проделал долгий путь, прояви гостеприимство! – Затем Крекс повернулся к Цицерону; в его голосе не было враждебных ноток, а пальцы не испускали искр. – Уважаемый Цицерон, лично я очень рад вашему с Матерью прибытию и нашему возвращению к традициям, - Фестус слегка поклонился. - О, какой ты мудрый мудрец и добрый добряк. Матери ты наверняка понравишься! – и Цицерон похлопал в ладоши. Фестус, явно очень гордый собой, фыркнул Арнбьорну и отошел к «группе поддержки». - Разумеется, Цицерон, мы все очень рады твоему прибытию в наше убежище, - Наконец открыла рот Астрид. - И мы будем уважать тебя, как пристало уважать Хранителя, и чтить Матерь Ночи. - О, спасибо, спасибо, спасибо! Я так рад, так рад! – Цицерон крепко пожал Астрид руку (Цицерон, не тронь эту заразу!), а затем станцевал свою фирменную джигу. Астрид вздохнула и тут заметила меня. - Пройдем сюда, - она взяла меня за плечи и отвела в свою комнату. Там она сбросила свой более-менее дружелюбный вид, который старалась удерживать при Цицероне и заговорила как всегда холодно. - Меня уже достал этот идиот. Не сомневаюсь, с его прибытием и прибытием этой мумии здесь начнется сумасшедший дом, - Она сделала что-то ужасно похожее на «фейспалм» и покачала головой. – У меня есть для тебя задание: отправляйся в Маркарт, поговори там с помощницей аптекаря. Ее зовут Муири. Прими ее контракт и исполни его. Так как это твое первое серьезное задание, деньги можешь оставить себе. Да укроет тебя тень, сестра. Я кивнула и вернулась в пещеру. Там, как и предсказывала Астрид, царил сумасшедший дом: мужчины во главе с Цицероном распаковали гроб и, взвалив его на плечи, старались закорячить его в комнату с витражом, изображающим Ситиса. И все одновременно командовали: Цицерон верещал что-то о непочтительном отношении к Матери и что гроб очень сильно растрясен; Визара, прижатый гробом к стене, перемешивал молитвы о помощи и ругательства по-аргониански; Назир действительно говорил, точнее, кричал дело, а Арнбьорн старался заткнуть всех сразу и перехватить командование. Фестуса я рядом не обнаружила, а Габриэлла и Бабетта, сидя в обнимку у озера, до слез хохотали над стараниями мужчин. Через какое-то время Визара начал хрипеть, зато начал хвостом подавать знаки, чтобы его, наконец, освободили. Тут подоспел Фестус Крекс – он призвал ледяного атронаха, который словно пушинку подхватил гроб и занес его в полагающуюся комнату. До чего же атронах был красивым – будто целая глыба льда вдруг начала передвигаться. А как завораживающе переливались его конечности в свете факелов! Правда, скоро время его вызова кончилось, он быстро растаял и стек в озеро. Визару напоили зельем лечения и он быстро пришел в себя. Назира я нашла в столовой и, вытянувшись по стойке смирно, отрапортовала о выполненных контрактах. Он прилично удивился моим успехам (дааа, успехам), но похвалил и выдал награду – по пятьсот септимов за каждого убитого. Взяв со стола немного провизии, я вернулась в пещеру и присела у манекенов. Цицерон прыгал у зарослей паслена, видимо, он успел уже немного отравиться, так как прыганья его стали куда более энергичными и менее адекватными. Чуть поодаль от него стоял Арнбьорн, с мрачным видом подбрасывая кинжал. Даже нынешняя ситуация означает раскол в Братстве: если братья и сестры разделились на два лагеря, то ничем хорошим это не кончится. Хотя нет, тут, скорее, три лагеря: Астрид и Арнбьорн, которые недовольны Цицероном и хотят жить по собственным законам. Но, на мой взгляд, у Арнбьорна собственного мнения нет, он просто следует за женушкой. Фестус, Габриэлла и, возможно, Визара – они рады появлению Матери, надеются на возвращение традиций, пускай и недолюбливают Цицерона. И, наконец, Бабетта и Назир: с ними не совсем понятно, как они относятся ко всей этой ситуации. Лично я была за возвращение былого, то есть Догматов, Хранителя, Слышащего, Уведомителей и прочего, без чего Братство было не Братством. Не зря в Обливионе Люсьен Лашанс тратил на меня время, объясняя законы. И чем же в итоге все закончится? Сначала почти полный крах, а затем восстановление и следование старым законам и традициям. Мы – за консерватизм!