"Потерянный" или "Кто я?"

      — Нил?       — Да, Питер?       — Ты хорошо знаешь меня. И ты знаешь, что я всегда…       — Я все расскажу тебе, Питер.       Бёрк поперхнулся и, округлив глаза, уставился на своего подопечного.       — Что ты…       — Ты ведь хочешь знать, о чем я сейчас думаю? — Нил смотрел на куратора чистыми голубыми глазами так серьезно и решительно, что Питер растерялся. — Ты прав, Питер. Я хорошо тебя знаю. По крайней мере, я в это верю. И сейчас ты думаешь, каким образом потактичнее узнать, как я себя чувствую и что творится в моей голове. Я прав?       Питер некоторое время хмурился, не отрывая взгляда от лица мошенника. Потом все-таки вздохнул и кивнул.       — Я все расскажу. Наверно, это будет правильно.       Питер с готовностью кивнул. Он молча пододвинул к кровати стул. Надо пользоваться случаем. Когда еще Нил Кэффри так легко согласится пооткровенничать? Такое случалось редко. Поэтому нужно ловить момент. Это Питер усвоил давно.       — Кажется, мне снился сон… — неуверенно начал Нил.       Видимо, мошенник уже пожалел, что решил поговорить с куратором. Слова слетали с его губ неохотно, с трудом. Питер чувствовал, что должен помочь ему, пока он вновь не закрылся и не пошел на попятную.       — Какой сон? — осторожно спросил Питер, стараясь смотреть на Кэффри тепло и ненавязчиво.       — Словно я… Словно все… — Нил запнулся, не зная, как продолжить. Питер молчал и ждал, боясь, что своей навязчивой помощью сделает еще хуже. Спустя полминуты, Кэффри все-таки продолжил. — Мне снилась странная жизнь…       И Нил выложил все. Сам не заметил, как это получилось. Миг — и он уже рассказывает своему другу о том, как очнулся в больничной палате, как узнал о своем новом статусе, как узнал об исчезновении Моззи, Эл и самого Питера.       Питер слушал молча, стараясь не перебивать исповедь молодого человека. Он чувствовал, как больно было Нилу вспоминать обо всем, но понимал, что это необходимо. Необходимо и для самого Нила, и для Питера. Только зная все, Бёрк сможет помочь своему подопечному.       — Нил, это был всего лишь сон, — осторожно пробормотал Питер.       — Знаю…       — Тебе это лишь приснилось. Я практически все время провел в этой палате. Ребята часто докладывали о ходе расследования прямо здесь… Ты сквозь сон слышал имена, фамилии, и твое подсознание, наверно, просто создало для себя историю. Правдоподобную, но не настоящую, — Питер заглянул в обеспокоенные глаза друга. — Нил, никто не исчез. Мы с Эл все время были здесь, с тобой. И Моззи тоже.       — Надеюсь, ты прав, — устало вздохнул мошенник. Ему нравились слова Питера о том, что все случившееся — лишь сон. Но он не мог заставить себя перестать бояться, что уснув, проснется вновь агентом Беннетом. Нет. Не нужна ему такая жизнь. Он лучше вообще спать не будет, чтобы свести к минимуму риск вернуться туда…       — Конечно, я прав, — деловито кивнул ФБР-овец, стараясь не дать молодому человеку даже секунды, чтобы засомневаться. — Так легко ты от браслета не отделаешься, — усмехнулся вдруг он.       Нил поднял на него хмурый взгляд. Но вскоре его лицо озарила привычная улыбка, немного грустная, но уже так приятно напоминающая Питеру о прежнем Ниле Кэффри. Если появилась эта улыбка, то еще ничего не потерянно, то еще все может вернуться. Нил вернется. Обязательно.       — Куда уж я без этого аксессуара, — хмыкнул Нил, кивнул на ногу. Он чувствовал легкую тяжесть браслета на ней. И это приносило такое успокоение и радость. Это было физическое напоминание о том, что он дома, что он там, где нужно, с теми, с кем должен быть.       Питер расплылся в довольной улыбке. Он был рад видеть озорной блеск, промелькнувший во взгляде друга. Это было так правильно, так привычно.       Раздавшийся шум за дверью оторвал ФБР-овца от бездумного созерцания своего друга. Еще до того, как дверь в палату распахнулась, Питер уже знал, кого принесла нелегкая. Только один человек так рьяно критиковал ФБР, подозревая его во всех темных делах. Но упорно продолжал ошиваться рядом с ним, чтобы предотвратить его «дурное» влияние на своего друга.       Влетел в помещение коротышка с таким возмущением в глазах, что Питер понял: Моззи уже успел поспорить с Дианой. Агент Бэрриган и ее коллега Джонс тоже зашли в палату, пропустив вперед счастливо улыбающуюся Элизабет.       — Нил, доктор ничего не запретил. Так что теперь я уверена, что ты будешь хорошо питаться. Завтра я снова загляну к тебе и обязательно проверю: чтобы все было съедено. Ты меня понял?       Нил не успел ответить. Потому что тут все же не выдержал и вмешался Моззи.       — Я всегда знал, что на систему не стоит полагаться, — с долей высокомерия заявил он. С совершенно серьезным видом. — Ни один план федералов не работает так, как они обещают.       — Я очень рад тебя видеть, Мозз, — улыбнулся Нил. Как же приятно было видеть своего друга прежним.       — Можно было сообщить ему немного позже, — тоскливо вздохнул Питер.       — Я не могла не позвонить ему, ты же знаешь, — рассмеялась Элизабет, подходя к мужу и обнимая его за талию. Руки мужа тут же легли на ее плечи, и она прижалась щекой к его груди, со счастливой улыбкой глядя на то, как отводят от Мозза смеющийся взгляд Диана и Клинтон.       А Нил слушал очередную лекцию своего друга о том, что не стоит бездумно вверять свою жизнь в лапы темных личностей, работающих на правительство, и глупо улыбался. Он переводил взгляд со своего все больше распаляющегося друга на посмеивающихся в кулак Джонса и Диану, на счастливо улыбающуюся Эл, прижавшуюся к Питеру… На Питера, с отеческой заботой смотрящего на него.       На лице мошенника сама собой растеклась неконтролируемая глупо-счастливая мальчишеская улыбка. Он наконец-то дома. Наконец-то все так, как и должно быть. Он там, где должен быть. С теми, с кем хочет быть.