Fatum

Принц, он такой… принц. Это описание, по мнению членов Варии, прекрасно подходило Бельфегору. Юноша и не отрицал этого. Ну, зачем оспаривать истину? И раз уж все признавали его принцем, он и вел себя по-королевски: нагло и эгоистично, высокомерно и жестоко. Но в меру. Все-таки в Варии не слюнтяи, а убийцы. Но и позлить отряд Бельфегор не упускал случая, ведь ему это доставляло удовольствие. Насмешки, издевки, своеобразные жестокие подколы, оскорбления, а иногда и нанесение травм. Все это делалось тонко, скрытно, продумано. Ведь попадать под горячую руку разозленных «товарищей» принцу не подобает, это ущемляет его амбиции. Каждую свою выходку гений продумывал и контролировал, а в ее исполнении полагался только на себя. Бывают такие дни, когда разум и сердце требовали каких-нибудь изменений, чего-то нового, особенного, а привычная жизнь казалось серой и нудной. Такой день наступил и у Бельфегора. Придумывая очередной план по выведению Луссурии из себя (кандидат в мученики был выбран методом тыка), принц понял, что ему это не интересно. Позлить других желания тоже не было. И, конечно же, в шальную голову пришла идея переключиться на кого-нибудь еще, конкретно – на Вонголу. Похвалив себя за гениальность, Бельфегор покинул убежище Варии. Чтобы особенно не напрягаться, принц отправился в дом Савады Тсунаеши. Это место было ближайшим, где можно было найти кого-нибудь из семьи Вонгола, а также Бельфегор все еще помнил свою позорную битву с Гокудерой. Хоть принц и одержал победу, но гордость была задета. Королевские особы злопамятны и мстительны. К несчастью дома никого не оказалось. Осмотрев все комнаты, Бельфегор пришел к умозаключению, что семья уехала. Когда юноша уже собрался покинуть обитель врага через окно, в которое вошел, он почувствовал странный запах. Пахло выпечкой. Принюхавшись, Бел понял, что это блины. Давно он их не ел. Блондин спустился на кухню, именно оттуда, по его мнению, шел приятный запах. Чутье не обмануло. Достав пару ножей (раз есть блины, значит, есть повар), Бельфегор зашел в комнату. Никого. Оглядевшись и обойдя вокруг стола, на котором и стояла тарелка с блинами, юноша остановился у одного из стульев. Убедившись, что ловушек нет, Бельфегор, пренебрегая правилами приличия и осторожностью, взял верхний блинчик. Надкусил. Прожевал. Проглотил. - Вкусно? – на кухню вошла молодая девушка с длинными розовато-каштановыми волосами, одетая в джинсы и черный топик. На плече была татуировка в виде скорпиона. На лице играла снисходительная улыбка, не предвещающая ничего хорошего. Бельфегор сглотнул. Он узнал эту девушку. Слава об отравленной кулинарии Бьянки ходила по всему миру мафии. Посмотрев на блины, принц понял, что совершил ужасную глупость. Бьянки стояла в дверном проеме и наблюдала, как юноша положил надкушенный блин на стол и поднял руку с ножами, показывая готовность к битве. Девушка усмехнулась. - Раз надкусил, то доешь, - голос ее прозвучал строго и повелительно. Принц не любил такого обращения со своей персоной. Ведь только он мог командовать другими. - А если откажусь? - Бельфегор засмеялся своим странным шипящим смехом. Его рот растянулся в хитром оскале. Он не был намерен подчиняться. Но в тоже время и его, и Бьянки напрягал один факт: блондин уже попробовал. По расчетам девушки ему уже должно было скрутить живот, но ничего не происходило. Бельфегор рассчитывал на то, что кусок просто был слишком маленьким и никак не подействовал. А еще парень понял, что ему, как ни странно, понравилось, и он бы не отказался умять еще пару блинчиков, да с вареньицем бы. Бьянки подошла к столу. Принц следил за каждым ее движением. Девушка взяла верхний блин и откусила. С ней ничего не произошло, ведь у Бьянки иммунитет на собственные кулинарные шедевры, о чем Бельфегор не мог знать. - Никто не говорил, что это я готовила, - девушка уже съела половину блина. Принц возмущенно поджал губы. Подумав еще пар секунд, дунув на челку, прикрывающую глаза, Бельфегор взял свой недоеденный блин. Съел его, а потом еще один. Зачем отказываться раз угощают? Бьянки улыбнулась. – А теперь говорю - я их пекла. Если бы глаза Бельфегора были видны, то девушка увидела бы, как они расширились в ужасе. Но она не могла получить такого удовольствия. Принц замер в ожидании рези и колик, но ничего не происходило. Бьянки это тоже озадачило. - Что ты туда добавила? – Бельфегор подскочил к девушке и поднес нож к ее горлу. - Один ингредиент, от которого тебя должно было свернуть после первого же куска, - Бьянки нервничала. В ее опыте еще не было подобного: человек съел и не отравился. Нонсенс. Губы у девушки дрожали. Что двигало Бельфегором в этот момент, он объяснить не мог. Он лишь списал свои действия на горячую королевскую кровь. Когда Бьянки собралась снова что-то сказать, принц приложил большой палец к ее губам, усмехнулся, а потом, переместив палец на подбородок, поцеловал. Легко, невесомо, почти не касаясь губ, как целуют настоящие принцы (по мнению Бельфегора). Опешившая девушка не предпринимала никаких действий. Блондин резко отскочил от нее. Еще раз огляделся, взял тарелку с блинами и поспешил покинуть дом семьи Савада. Когда Бьянки пришла в себя, уже никого не было. Тишину убежища Варии прорезал ор Скуало. Остальные члены сбежались на этот «душераздирающий призыв». Фехтовальщик лежал на полу, держась за живот, и материл Бельфегора. Все посмотрели на принца: в одной руке у него была тарелка с блинами, в другой – надкусанное угощение. - Королевские блинчики? – на лице Бельфегора сиял, по-другому это не назовешь, оскал. Скуало проорал что-то про отраву в пище. Занзас предложил принцу сначала самому съесть угощение, чтобы доказать качество и безопасность выпечки. Блондин благосклонно выполнил его просьбу. Все в порядке. Вария, решив, что Суперби плохо отчего-то другого, разобрала угощение. Все – таки день прошел интересно. И принц сделал для себя несколько выводов: первый – наблюдать за членами Варии корчащимися от боли в животе невероятно весело, второе – у него иммунитет к кулинарии Бьянки, что очень радовало, и третье – он будет чаще наведываться в дом Тсунаеши. А согласны ли члены семьи Савада и Вонгола с его третьим решением, Бельфегора мало волновало.