***
Пришлось повременить с некоторыми важными заказами и отказаться от совсем мелких работ. Эш только тем и занимался, что успокаивал недовольных клиентов, телефон трещал не переставая. Буря внутри меня поутихла, на душе стало даже как-то радостно от того, что совсем скоро я познакомлюсь с огромным количеством знаменитостей. Было ли мне страшно? — нет, но было очень волнительно. Я уговаривала себя, что я серьезный человек, а не какая-то писклявая девчонка-фанатка. Что все эти люди такие же, как и я. Я ведь тоже своего рода знаменитость, пускай и немного в других кругах и меньшем масштабе. Контракт подписали быстро и без проблем. Пришлось много улыбаться, выслушивать поздравления и восхищения и восхищаться в свою очередь. Люди вокруг были добрыми и улыбчивыми, настроенными ко мне очень благосклонно. Можно было даже сказать, что они были рады заполучить меня в качестве сотрудника в свой штат до тех пор, пока не окончатся съемки. Я знала, как вести себя на подобных встречах, и Эш сказал, что я прямо-таки лучилась уверенностью и профессионализмом. Когда я поинтересовалась, почему они поручают мне такую важную работу, если у них есть режиссер по гриму, мне лаконично ответили, что им нужен свежий взгляд молодого художника, но, естественно, я буду работать под началом того самого режиссера по гриму. Я видела, как Эш был недоволен моим вопросом, но я должна была быть честной с собой, должна была понять свое место в этом величественном проекте. Их ответ меня вполне устроил, и мы договорились. Хоть я должна была самостоятельно разработать грим почти для всех персонажей, но в качестве гримера должна была обслуживать всего двоих актеров. Не постоянно, а лишь в сценах где присутствовала кровь и сложный или пластический грим. За мной закрепили Тома Хиддлстона и Джеффа Голдблюма. Когда мне об этом сказали, я чуть не свалилась со стула, но Эш пригвоздил меня к месту таким суровым взглядом, что я и не пискнула. С Голдблюмом работы было больше, потому что пластический грим на нем присутствовал постоянно. Остальные актеры имели личных гримеров, которые должны были воплощать мои творения в жизнь. До начала съемок мне нужно было сделать слепки лиц актеров в студии, а дальше работать уже в своей мастерской, пока не придет время наносить грим на площадке. Такой график меня вполне устраивал, потому что всё-таки мне хотелось иногда брать на себя дополнительную работу, а, постоянно работая в студии, это стало бы невозможным. Выходя из офиса «Paramount», я готова была напиться в хлам и станцевать чечетку прямо у них на пороге, но Эш поспешно затолкал меня в машину и, только подняв тонированные стекла, расцеловал в обе щеки, лоб и губы. Открыл бутылку шампанского, облив мое дорогущее платье и свой костюм, и первый выпил прямо из горла. Никогда я не видела его более счастливым, чем в тот момент! Теперь мы оба были на коне: я и мой Эш, который был для меня всё равно что отцом, которого у меня никогда не было. Тогда я не могла себе представить, что человек может быть более счастливым, чем я.Глава 1.
25 июля 2016 г. в 22:29
Чему я всегда отчаянно радовалась, так это новой работе. И тогда, когда единственной моей работой был один незамысловатый портрет в месяц, и даже тогда, когда работы стало больше, чем смертей в книгах Джорджа Мартина. Бывало приходилось стоять у мольберта (или сидеть у монитора) по несколько суток, прерываясь только на прием пищи и уборную, но я никогда не жаловалась, потому что всю жизнь, с красками и гипсом подмышкой, стремилась к успеху. И два года назад мне повезло. С тех пор спать и есть мне удавалось крайне редко, но счастливой я была всегда. Моя мечта сбылась.
Рано утром, когда я только отмыла руки и волосы от глины, собиралась нырнуть в постель и уснуть под робкое утреннее пение птиц, мне позвонил Эш, мой агент. Он совершил неловкую попытку извиниться за ранний звонок и сразу перешел к делу, не обращая внимания на мои протяжные зевки:
— Дорогая, послушай внимательно. Нам сделали очень серьезное предложение, и… я надеюсь, ты хорошо подумаешь прежде чем его принять, — он сделал нажим на последнем слове, будто я когда-нибудь отказывалась от «очень серьезных предложений», и продолжил, — надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду, что отказаться ты не можешь, потому что тобой заинтересовались «Paramount».
Я опешила. Художник внутри меня свернул свои пожитки в узелок и быстренько ретировался в неизведанные глубины моего сознания. От уверенной в себе и своем успехе девушки осталась жалкая девчонка, никогда не державшая в руке кисть. Эш наверняка представлял себе, как на нас с неба валятся горы шелестящих баксов, но я думала о том, что позади меня стоит черная смерть и лезвие своей косы уже держит у моего горла. Внутри забурлил страх.
— Но это же ОЧЕНЬ серьезно, Эш. Что им может быть нужно от МЕНЯ? — еле слышно прошептала я в трубку, не веря своим словам. Я должна была взлететь к облакам от счастья, должна была впрыгнуть в такси и приехать прямиком к Эштону, чтобы расцеловать его растолстевшую задницу! Но лишь испугалась и будто чем-то опозорилась.
— Им нужен художник по гриму, Лана. Я знаю, что это большая ответственность, ведь это «Марвел»…
— «Марвел»? — тихо вскрикнула я. — Ты издеваешься! Где я, а где… «Марвел»!
Истерические нотки в голосе начали выводить Эша из себя, и я услышала глухой стук и дребезг, но продолжил он спокойно:
— Они видели твои работы, Лана, и им понравилось. Они видели твой грим, и им очень понравилось. Ты абсолютно в состоянии сделать чертовы слепки с нескольких лиц и разукрасить их так, чтобы им понравилось еще больше!
Я начала было что-то мямлить, но голос в трубке буквально загрохотал, затыкая мне рот:
— Нет, слушай меня! Ты уже не та несмышленая девчонка, что выиграла конкурс, ты все умеешь и все можешь лучше всех, понимаешь? Ты — чертов юный гений! В утробе своей матери ты уже писала картины. И теперь ты достойна работать в «Paramount», и много где покруче. Ты достойна всех почестей, что принесет тебе это сотрудничество и достойна, чтобы твоё имя поместили в титрах всех их фильмов, — он замолчал, и я молчала, слушая его тяжелое дыханье в трубке. — Ты понимаешь, Лана? Об этом ты мечтала и этого ждала с тех пор, как взяла в руки краски. Пускай, это не высокое искусство, не те картины, которые продаются по миллиону за штуку, но это высокое признание и высокая ступень для тебя. Ты должна лепить тех мужчин и женщин, которых обожает весь мир. Ты должна разукрасить их так, чтобы все ахнули и стали молиться на эти образы. Второго шанса может и не быть, кому как не тебе понимать это.
Я чувствовала, что Эш был обижен и что он гордится мной одновременно. Конечно, он был прав. Но могла ли я поверить в то, что все это происходило со мной?
Да, я взяла грант в серьезном конкурсе скульптуры, и меня заметили. Два года назад вся моя жизнь переменилась. Со всех сторон сыпались похвалы. Статьи с моими работами и интервью печатали многие европейские журналы, мне стали предлагать работу, о которой раньше я могла только мечтать. Конечно, большую роль в моем успехе сыграла моя «нелегкая судьба» и юный возраст вместе с огромными печальными глазами на передовых страницах, но меня ценили за мой труд. Я всего добилась сама, и за плечами не было никакого художественного образования, что удивляло и привлекало многих. Работа в нескольких фильмах дала мне бесценный опыт и умения для дальнейшего развития в сфере кино, но «Paramount»?
Руки и голос дрожали так, будто я продрогла под ледяным ветром и небо вылило на меня все дожди, что смогло собрать в себе.
— Разве они могут позволить себе взять человека без образования на такую серьезную должность? — тихо и совсем безнадежно спросила я.
— Тебе оно не нужно, милая. Никакое образование не сможет дать человеку то, что умеешь ты, — гордость в голосе Эша стала настолько явной, что частица ее передалась и мне,придавая немного уверенности.
— Но если я облажаюсь, Эш? Что тогда будет?
— Ты имеешь на это право, как и любой другой человек. Но ты не сделаешь этого, потому что лучше тебя им не найти, — я буквально слышала, как он улыбается. Это была теплая, отеческая улыбка, которая нередко придавала мне сил, когда опускались руки.
— Ну, — весело продолжил Эштон, — надеюсь, о гонораре можно не упоминать. Тебя не обидят настолько, что ты захочешь, чтобы фильмы «Марвел» снимали вечно! Я передам твое согласие, Лана? И завтра мы встретимся с ними, чтобы обсудить условия контракта и подписать его, твою мать. Мы подпишем его, Лана, и ты окажешься на коне. Станешь работать со всеми этими Хемсвортами и Дауни, девочка, — рассмеялся он, — ты представляешь, что это значит? То-то же. Жду тебя завтра в девять утра, и будь такой свеженькой и горячей, чтобы тебя можно было намазать маслом и съесть!
Он отключился, видимо, для того чтобы я не успела сказать, что отказываюсь, но это было бы настоящей глупостью.
«Paramount». Одно - единственное слово обещало изменить мою жизнь навсегда.
Я села на край кровати и, не выпуская из рук телефон, тихонько заплакала, укутываясь в одеяло.