salvation (H. S.)

      POV Автор       Моника не могла поверить в то, что Зейн её поцеловал. Хоть и после случившегося прошла уже неделя. Это словно ждать дождя в сезон засухи: кажется, что он никогда не придёт. Но потом, когда чувствуешь кожей капли, падающие с неба, не веришь в происходящее. Так было и для девушки. Она не могла поверить, что парень, который так долго и так сильно нравился ей, поцеловал её. И сейчас в душе Мон порхали бабочки.       Будильник прозвенел в 5:40. Монике было пора вставать на работу. Обход начинался в 7:30, и нужно было успеть принять душ, собраться, выпить кофе и доехать до больницы. А сил не было. Девушка очень устала. Ей хотелось проваляться хотя бы недельку дома, ничего не делая и тупо глядя в потолок. Но такую роскошь она не могла себе позволить. В больнице были пациенты, которые нуждались в её помощи.       Больше всего утомлял Монику её бессознательный пациент. Утомлял морально. Девушка каждый день приходила в палату к мистеру Стайлсу во время обеда и просто сидела рядом с парнем, мысленно моля его открыть глаза. Его мать сказала, что если Гарри не придёт в себя к 15 октября, то Монике придётся отключить его от аппаратов. Таким образом, на то, чтобы выйти из этого состояния, у её пациента оставалось чуть больше месяца. И Монику это утомляло, потому что она ничего не могла сделать, чтобы помочь парню. Операция на мозг была проведена удачно, отек спал, и сейчас жизни Стайлса уже ничего не угрожало. Показатели были хорошими. И никто не знал, почему он до сих пор не пришел в сознание. Оставалось только надеяться на чудо. Именно поэтому Моника каждый день приходила сюда. Она садилась в кресло, рядом с кроватью Гарри, и разговаривала с ним. Просила открыть глаза. Девушка верила, что он её слышит. Хотя бы на каком-то подсознательном уровне. И она верила, что так сможет ему помочь.       — Мне даже не пришлось тебя искать, — в дверях стоял Зейн с двумя стаканами кофе в руках. На лице парня сияла милая улыбка, которую так любила Моника.       — Не хочу пропустить его пробуждение, — тихо ответила Моника, принимая кофе из рук Зейна.       — Без изменений? — спросил парень, садясь в кресло напротив Моники.       — Да. Всё показатели в норме. Но он так и не приходит в себя.       — Не пробовала поискать информацию в архиве?       — Пробовала. Нигде ничего не написано. Остаётся только ждать, — Моника на секунду замолчала, тяжело вздыхая, а потом посмотрела на Зейна и улыбнулась ему, — Как ты?       — Миссис Бэкхэм снова нагадила под себя, — недовольно пробурчал Зейн, а Моника рассмеялась от его слов.       — Она, я думаю, знает, что тебе это нравится, — сквозь смех сказала Моника.       — О да, очень смешно.       — Не злись, — девушка отправила своему парню воздушный поцелуй.       — У тебя сегодня нет операций?       — Через четыре часа, — Моника посмотрела на часы, сверяя время, — Ничего интересного. Вырезаем паховую грыжу с Поуп.       — Тебя дождаться после смены? Мы бы могли поехать ко мне, — Зейн встал с кресла и, поставив свой кофе на тумбочку, сел перед Моникой на корточки.       — Нет, — произнесла девушка и легко поцеловала парня в губы, — Езжай домой       один. Если что, то я после приеду к тебе.       — Договорились, — Зейн притянул её ближе и сладко поцеловал, углубляя поцелуй.       — Таким образом, вы теперь вместе? — улыбаясь, спросила Монику Зои.       — Я не уверена, но вроде того.       Девушки сидели на каталке, которая стояла посреди коридора. Мимо то и дело проходили пациенты, их родные и врачи.       — А говорила, что он никогда не обратит на тебя внимания, — произнесла Зои и, смотря куда-то, за Монику, добавила, — Мистер Питерсон, вернитесь к себе в палату или я пожалуюсь вашей жене. Как там твой пациент? — обратилась Зои уже к Монике.       — Без изменений. Я почитала разные исследования и ничего нового. Остаётся только ждать.       — Паршиво. Но зато у тебя есть Зейн.       — Прекрати, — усмехнулась Моника и игриво толкнула подругу, — Мне нужно идти. Пора готовиться к операции.       — Везучая. У кого-то операция, у кого-то старикашка Питерсон, — вздохнула Зои и, спрыгнув с кушетки, двинулась в сторону палаты своего пациента.       Моника же пошла в другую сторону. Ей предстояло подготовить мистера Берри к операции и заполнить необходимые для этого бумаги.       — Доктор Хадсон, не хотите наложить швы мистеру Берри? — спросила у Моники Поуп, протягивая девушке инструменты.       — Да, конечно, — Моника почувствовала, как по телу разлилось приятное тепло, — Спасибо, — поблагодарила она ординатора и, взяла в руки хирургическую иглу.       Операция была успешно закончена через три с половиной часа после начала. Кто-то скажет, что это долго, но для Моники это время проходило словно несколько минут. Она любила находиться в операционной. Даже больше. Она обожала это. Девушка могла бы бесконечно наблюдать за работой хирурга, особенно за работой Поуп, которая была безупречна в своей технике. Она настолько легко и плавно двигала руками, что создавалось впечатление, будто они танцуют, а не режут человеческую плоть. Иногда Моника вспоминала какие-то моменты операции и старалась повторить движения хирурга. Она замечала это за собой, даже когда стояла в пробке.       Выйдя из операционной, Моника помылась* и двинулась к посту медсестёр, чтобы взять карточки своих пациентов. Помимо операций и наблюдением за состоянием мистера Стайлса у неё было ещё несколько пациентов.       — Хэй, Джорджия, как ты сегодня? — спросила Моника, зайдя в палату.       На койке лежала шестнадцатилетняя Джорджия Итон. У девочки уже несколько лет был рак лёгких. Четыре дня назад, когда её привезли на плановую операцию, рак был в третьей стадии. За время болезни Джорджия прошла курс интенсивной химиотерапии, но ожидаемых результатов он не принес. Шанс выжить во время операции у неё был 25%. И ей повезло. Она попала в этот процент. Доктор Аллен провел операцию по иссечению опухоли. Ей предстояло пройти ещё несколько процедур, чтобы закрепить результат, и скоро она сможет поехать домой.       — Привет, доктор Хадсон, — улыбнулась Монике девочка, — Всё отлично. Пару часов назад приходила медсестра, поставила капельницу.       — Отлично. Показатели у тебя хорошие, ты активно идёшь на поправку. Тебе, правда, повезло. Ты борец, — Моника погладила руку девушки.       — Слышала, что вам удалось соблазнить доктора Малика, — на лице Джорджии появился румянец.       — И кто же пускает такие слухи? — спросила Моника, стараясь скрыть улыбку, переписывая показатели на аппаратах в карту пациента.       — На эту тему слишком громко возмущалась змея Минди, — Джорджия рассмеялась, игриво прикрывая рукой рот.       — Не стоит слушать всё, что говорит доктор Фостер. Поправляйся, Джо.       Моника вышла из палаты, продолжая на ходу записывать показания пациентки в карту. Она любила такие случаи, как у Джо. Не имеется в виду, что больных раком. Нет. Она любила случаи, когда система говорит, что шансов нет или почти нет, как в случае с Джорджией, но пациент выигрывает, нарушая все законы. Это было настоящим чудом.       — Ты ещё здесь? — Зейн вышел из палаты пациента и поравнялся с Моникой.       — Да, недавно только вышла из операционной. Нужно сделать вечерний обход.       — Ты не передумала? Или мне тебя дождаться?       — Не стоит. Езжай домой. Я сегодня переночую у себя. Безумно устала и хочу спать. Ты не обидишься? — Моника остановилась, разворачиваясь полностью к Зейну и заглядывая в его бездонные глаза.       — Нет, всё отлично, — он легонько чмокнул её в губы, — На самом деле, я тоже устал.       — Тогда до завтра?       — До завтра.       Моника стояла на месте, провожая Зейна взглядом, пока он не скрылся за поворотом, в конце коридора.       — Хадсон, ты сегодня дежуришь? — девушка обернулась и увидела доктора Рида, идущего в её сторону.       — Нет, — сбивчиво ответила Моника.       — Есть шанс, — улыбнулся ей доктор.       Майкл Рид был отличным хирургом и хорошим человеком. Он со всеми общался на равных, в том числе с медсёстрами и интернами. Что касается самих интернов, то Рид постоянно приглашал их ассистировать на интересных операциях.       — У меня пациент, Тереза Мондгомери, 44 года, привезли с судорогами. Ей пару недель назад поставили диагноз: неоперабельная аневризма сосудов головного мозга**.       — Осмотреть и отправить домой? — перебила Рида Моника, принимая у мужчины из рук карту пациента.       — Нет. Я буду оперировать, — доктор многозначительно улыбнулся, а затем открыл дверь в палату и пропустил Монику вперёд, заходя следом, — Ну что, Тереза, как Вы?       — Я в порядке. Можно отпустить меня домой?       На кровати лежала черная женщина, с блестящими длинными волосами. Она была очень красивой. Тонкие черты лица и пухлые губы делали её внешность чуть ли не аристократической.       — Нет, домой Вам нельзя. Я запросил вашу историю болезни, прочитал её и предлагаю сделать вам томографию***, чтобы посмотреть, как обстоят сейчас дела с вашей аневризмой.       — Я не хочу делать томографию. И не хочу операцию. Мы с мужем на отдыхе, я просто хочу жить.       — Но, Тереза, с таким диагнозом вы не долго продержитесь. Она может разорваться в любой момент, — запротестовала Моника.       — Милочка, я всё это понимаю. Но мы с мужем наконец-то в полнейшей гармонии. Мы путешествуем. Нам хорошо вместе. Нам никогда не было так хорошо за все двадцать лет брака. Поэтому я просто хочу уехать с ним в Венецию, как мы и мечтали.       — Миссис Мондгомери, со всем уважением, но отказываться от операции глупо. Тем более, что я могу вырезать аневризму.       — Вы можете?       В дверях показался, видимо, муж Терезы. Высокий, статный мужчина в дорогом костюме. Они смотрелись идеально рядом друг с другом.       — Да. Ваш врач ошибся в диагнозе. Аневризму можно вырезать. Я смогу это сделать.       — И какова вероятность, что я умру на операционном столе? — лицо Терезы приобрело сердитый вид.       — Не больше, чем вероятность того, что вы умрете завтра за завтраком, — парировал ей Рид, и пусть это могло прозвучать грубо, но слова доктора явно подействовали на женщину.       Тереза призадумалась и взглянула на мужа.       — Но доктор Грейс сказала нам, что с диагнозом жены остаётся только смириться, — растерянно сказал мистер Мондгомери.       — Она ошиблась. Либо просто испугалась. Да, аневризма находится в сложном месте, велика вероятность, что что-то может пойти не так. Но я бы не стал браться за это, если бы шансов не было. Шансы есть, и они не плохие. Как минимум, 50/50. В вашем случае это не плохо. Я дам вам подумать один час. Доктор Хадсон пока возьмёт у вас кровь на анализы, — быстро проговорил Рид и вышел из палаты.       — Насколько он хорош? — спросил у Моники мистер Мондгомери.       — Он хорош. Он любит сложные случаи и если он говорит, что может что-то сделать, то это так и есть, — спокойно ответила Моника, набирая в колбу кровь из вены пациентки, — Я бы на вашем месте согласилась. Без операции вы всё равно умрёте и, судя по состоянию аневризмы сейчас, у вас есть максимум полгода. Операция рискованная, но это шанс на жизнь. Подумайте об этом.       Моника вышла из палаты и двинулась в сторону лаборатории, чтобы отнести анализы Терезы. Девушка представила себя на её месте и задумалась, что бы выбрала она сама: оставить всё, как есть и быть счастливой столько, сколько позволит болезнь или рискнуть и, возможно, потерять всё? Это было безумно сложно, и Моника понимала свою пациентку. Ей, в буквальном смысле, предстояло выбрать между смертью и возможной смертью. Но Моника старалась не думать о плохом. Это угнетает. А она врач, она не должна быть пессимистична. Она должна ободрять пациентов и дарить им надежду на выздоровление.       После того, как Моника отнесла анализы, она заглянула в буфет, который всё ещё был открыт, хотя стрелки на часах показывали девять вечера. Моника призадумалась и поняла, что если Тереза согласится на операцию, то ей придётся остаться в больнице до утра, поэтому сейчас девушке было необходимо поесть. Моника взяла себе буррито, картошку фри, маффин и яблочный сок, и села за столик в углу зала, где они обычно сидели с Зои.       Откусив кусок от буррито, Моника достала телефон и написала смс Зейну.       «Осталась на ночное дежурство».       «Что-то случилось?» — тут же пришел ответ от парня.       «У Рида пациентка с неоперабельной аневризмой».       «Зачем тогда ты осталась, если она неоперабельная?».       «Он будет оперировать. Если пациентка согласится».       «Он безумец. Ты устала?»       «Немного. Но я рада, что у меня есть возможность поприсутствовать на такой операции. Если она всё-таки согласится. Ты уже спать?».       «Да, уже лег в кровать. Было бы лучше заснуть рядом с тобой».       Моника улыбнулась, прежде чем ответить.       «Скучаю по тебе».       Ответ от Зейна так и не пришел. Девушка не спеша доела свою еду и, уже на выходе купив себе кофе, двинулась в сторону палаты Терезы. Отведённый час прошел, и она должна была узнать решение женщины.       — Доктор Хадсон, сколько займёт операция по времени? — тихо спросила миссис Мондгомери, будто бы и не хотела слышать ответ.       — Аневризма находится в неудобном для подхода месте, поэтому быстро справиться не удастся. Я думаю, что если всё пойдёт без осложнений, то доктор Рид справится часов за семь.       Тереза повернулась к своему мужу, и Моника заметила, как женщина сжала его руку, будто бы ища поддержки в его взгляде.       — Мы согласны, — нарушил тишину мистер Мондгомери, — Мы согласны на операцию.       Моника сообщила о решении пациента доктору Риду и, получив результаты анализов, начала готовить женщину к операции. Терезе было страшно, её буквально потрясывало, поэтому Моника старалась успокоить её и отвлечь разговорами. Оказалось, что у пары нет детей, потому как Терезе ещё в подростковом возрасте удалили матку. Но мистера Мондгомери это не остановило, и он всё же женился на ней. Они хотели взять ребёнка из приюта, но оба так были заняты работой, что на это просто не было времени. В итоге, их отношения чуть не пришли к краху, но аневризма, как бы странно это не звучало, их спасла. Они поняли, что упустили слишком много времени и почти не были друг с другом, поэтому сейчас пытались наверстать упущенное. И уже перед тем, как провалиться в сон от анестезии, которую ввели миссис Мондгомери, она тихонько прошептала, что если переживет эту операцию, то они обязательно возьмут ребёнка.       Операция заняла чуть больше времени, чем Моника предполагала. Были осложнения, сильное кровотечение. Но доктор Рид смог стабилизировать ситуацию и уже через восемь с половиной часов Моника, не сдерживая счастливой улыбки, сообщала мужу Терезы, что его жена будет жить.       На часах было почти семь утра, когда Моника сделала обход своих пациентов перед тем, как уйти домой. Скоро должны были прийти ребята. Оставалось дождаться их, доложить ординатору о состоянии пациентов и можно было ехать домой спать. Последним пациентом, к которому зашла Моника, был мистер Стайлс. Показатели на мониторах были прежние. И сам парень по-прежнему не приходил в сознание. Тяжело вздохнув, девушка записала цифры с мониторов в карту и уже выходила из комнаты, когда её остановил хриплый голос:       — Есть тут кто-нибудь?