Все вкусы волшебства

— А еще он назвал меня безответственным. Пренебрегающим безопасностью товарищей. — Да ну?! Он — тебя? Директор, у которого по школе ползал василиск — ученика, пострадавшего от этого самого василиска? Не говоря уж обо всем, с чем ты столкнулся на первом курсе! Не говоря о дементорах. На которых он согласился! — Гермиона смотрела на понурившегося Гарри, и ей хотелось взять Дамблдора за бороду и отвести в первую попавшуюся маггловскую школу — пусть ему там объяснят, что за безопасность учеников отвечает директор! Причем отвечает не так, как здесь, а вплоть до уголовной ответственности! Они стояли вдвоем на ступенях Хогвартса, греясь под неярким сентябрьским солнцем, и поедали утащенные со стола пирожки: Гарри явно не хотел обедать в Большом зале, а Гермиона, конечно же, не могла оставить его одного. — А еще там сидел этот, — Гарри поморщился, — Люпин. «Гарри, я знал твоих родителей, твой отец был моим лучшим другом, я хочу тебе только добра». Где он раньше был со своим добром? В Азкабане не сидел, как Сириус, мог бы и заглянуть. Посмотреть, как мне здорово живется у Дурслей. — А еще он врет, — задумчиво сказала Гермиона. — даже удивительно, как я сразу не поняла. Просто что-то странным показалось, а вот сейчас вдруг сложилось. — Врет? — переспросил Гарри. — Ну да, помнишь, в поезде, он сказал, что дементоры напали на тебя, потому что ты пахнешь Сириусом? Но Сириус рассказывал совсем не так! Дементоры различают людей по эмоциям, а не по запаху! — И сразу после этого сказал, что я должен поговорить с Дамблдором, — закивал Гарри. — А когда я не поспешил сам к директору, меня к нему вызвали. Сначала попытались узнать, где Сириус, а потом я оказался безответственным, не ценящим жертвы родителей и заботы их старого друга, а еще — глупым ребенком, которому беглый преступник задурил голову. Гермиона фыркнула: — Хороша забота! Запугать тебя дементорами, чтобы ты выдал им своего крестного. — А Дамблдор знаешь что сказал? — Гарри закатил глаза. — «Ты не понимаешь, Гарри? Подумай сам, если бы Сириус был невиновен, как он утверждает, разве стал бы он от меня прятаться? От старого боевого соратника, от главы организации, в составе которой он сражался в ту войну? Разве он боялся бы посмотреть мне в глаза?» На это Гермиона даже говорить ничего не стала: оба они помнили, как Сириус порывался пойти к Дамблдору — вчетвером останавливали! — Пустите, я хочу в глаза ему посмотреть, хрычу старому, — орал он, пока Гарри с Гермионой держали его за руки, Кричер за ноги, а мадам Вальбурга готовилась выдать новую сокрушительную порцию аргументов. — Спросить хочу, как это он, глава Ордена Феникса, тот, кому мы верили больше, чем себе, даже не потрудился прийти и спросить у своего соратника, что произошло? Он так сразу поверил, что я — я! — мог предать Джеймса?! Поставить под удар Лили и Гарри?! Да хоть бы и поверил! Человек, который все уши нам прожужжал о том, что каждый заслуживает милосердия и второго шанса, не захотел просто прийти, в глаза мои бесстыжие глянуть и спросить: «Как же так, Сириус?!» В то время, когда Пожирателей с Метками вовсю на свободу отпускали?! — Ты сам все сказал, сын, — голос мадам Вальбурги взрезал наступившую тишину, как остро наточенный нож. — Он мог все это сделать, более того, должен был. Значит, у него были причины пренебречь долгом? Значит, он хотел, чтобы ты сгнил в Азкабане? И теперь ты собираешься рискнуть свободой и жизнью ради сомнительного удовольствия высказать ему все, что думаешь о его моральных качествах? — Ты ведь не хочешь опять оставить меня одного, крестный? Гермиона подавила улыбку: все-таки Гарри нашел тогда самый веский аргумент. В итоге Сириус попросту послал Дамблдора и весь Орден скопом, да так витиевато, что Вальбурга сказала лишь: «Сын, здесь же дети!» — Знаешь, Гермиона, я хотел ему сказать честно, что Сириус об этом думает. Но потом не стал. Они так меня достали, что мне хотелось только уйти оттуда поскорее, а не спорить и что-то доказывать. А у нас сегодня первый урок с Люпином. Видеть его не хочу. Папин лучший друг, тьфу. Дохнуло стылым холодом, и Гермиона невольно схватилась за Гарри: по двору проплывал дементор. Вот он притормозил, повернул укрытую капюшоном голову к детям и с мерзким звуком втянул воздух. — Пойдем, Гарри, — прошептала Гермиона, — все равно обед заканчивается. Однако случилась заминка: в дверях они столкнулись с Люпином. Тот не поспешил освободить проход, а взмахнул палочкой, вновь вызывая тот же серебристый свет, как в поезде. Дементор остановился и вроде как даже отшатнулся, но продолжал маячить поблизости, словно ждал, когда внезапная преграда исчезнет. — Разрешите пройти, сэр, нам пора, — Гермиона надеялась, что ее голос не слишком дрожит. — А, конечно-конечно, — Люпин отступил, но Гермиона всей кожей ощущала его пристальный взгляд. — Но, постойте, разве у вас сейчас не мой урок? Мы могли бы пойти вместе. — Вы перепутали, сэр, мы с Гарри на втором курсе, а не на третьем. У нас сейчас трансфигурация, а потом защита. — Почему на втором? — А вы не знаете? — довольно агрессивно спросил Гарри. — Потому что Хогвартс такая безопасная школа, сэр. Уж если не тролль, не Волдеморт и не дементоры, то василиск. Похоже, подумала Гермиона, он и в самом деле не знал — на лице нарисовалось удивление, и даже палочку опустил, чем тут же воспользовался дементор. Гермиона рванула внутрь, втащив за собой и Гарри, порывавшегося еще что-то сказать Люпину. Казалось, сжавшие руку Гарри пальцы свела судорога — не разжать. Они на бегу врезались в профессора Флитвика, чуть его не уронив, следом заскочил Люпин, и дверь захлопнулась с громким стуком. Внутрь дементорам вход был заказан. — Василиск? — переспросил Люпин, как ни в чем не бывало продолжая разговор. — Вы не читаете газет? — огрызнулся Гарри. — Простите, нам надо бежать, профессор МакГонагалл не любит, когда к ней опаздывают. — Мисс Грейнджер, — Флитвик придержал их и протянул Гермионе две шоколадных лягушки. — Вам с мистером Поттером это не помешает. — Спасибо, профессор, — Гермиона вздохнула: она начинала ненавидеть шоколад. Теперь всегда, наверное, вкус шоколадных лягушек, котлокексов с жидким шоколадом и даже простых маггловских шоколадных плиток будет напоминать о дементорах. — Вы действительно не слышали о василиске, хм, коллега? — услышала она позади. Но им и правда пора было бежать… Урок Люпина был, пожалуй, неплох, уж точно лучше, чем у Квиррелла или Локхарта. Вот только поставил окончательную жирную точку в попытках «старого друга отца» наладить отношения с Гарри. Очень уж показательно выглядела его реакция, когда боггарт Гарри превратился в мертвого Сириуса… — Если они и дружили, — мрачно говорил Гарри, — от той дружбы давно ничего не осталось. Ты видела, Гермиона? Он даже в лице не переменился, посмотрел, как на кучку мусора. А его боггарт… интересно, что это? — Ясно одно, увидеть мертвыми своих друзей он точно не боится, — хмыкнула Гермиона. — Хорошо, что до меня не дошла очередь. Не хочу даже представлять, что могло бы там быть. — Тут она заметила близнецов. — Хм, прости, Гарри, совсем забыла! Мне срочно нужны Фред и Джордж. Надеюсь, им понравится шалость. Через полчаса идущий от теплиц шестой курс Равенкло и Хаффлпаффа остановился, задрав головы. «В тему», — одобрительно заключил кто-то из равенкловцев. Сопровождавшая класс профессор Спраут пробралась в первые ряды и замерла, оценивая «шалость». Впрочем, раздумья ее длились недолго. Прищурившись, она оглядела двор и кивнула, увидев отбежавших в сторонку гриффиндорцев: — Десять баллов за оценку ситуации, господа. Еще десять за оригинальное сочетание чар, рун и трансфигурации. Класс, не задерживайтесь. Ах да, и минус балл с каждого за нахождение во дворе без сопровождения взрослых. Вы же сами понимаете, что сейчас это опасно. — Итого плюс шестнадцать баллов, — тут же подсчитала Гермиона. — Хорошо, что Рон предпочел прогулке ужин. — Вообще-то, на ужин и мы еще успеваем, о прекрасная девушка с нестандартными идеями, — сказал то ли Джордж, то ли Фред. И они зашли в холл следом за шестикурсниками. Над входом в Хогвартс осталась качаться на ржавых цепях темная дубовая доска с надписью готическим шрифтом: «АЗКАБАН». Гермиона не видела, но после ей рассказала по секрету Лаванда, подслушавшая разговор Перси Уизли и Пенелопы, старосты Равенкло — тем же вечером над их творением поколдовал профессор Флитвик. В итоге, когда Дамблдор попытался снять вывеску, на все его чары лишь надпись вспыхивала мертвенным зеленоватым светом, а от попыток чем-нибудь ее прикрыть раздавался тоскливый вой баньши, предвестник смерти. Кто отослал колдофото в «Ежедневный Пророк», осталось тайной. Но наутро надпись «Азкабан» над входом в «лучшую и самую безопасную школу» увидел каждый волшебник Соединенного Королевства. И уже к вечеру ни одного дементора на территории Хогвартса не осталось: министр Фадж, как оказалось, куда больше Дамблдора боялся потерять свое кресло.