Вторжение

«Кажется, оно должно быть где-то неподалеку…» — Майлури увлеченно осматривала карту, пытаясь понять, где именно ей искать страшного и ужасного монстра, за которого власти запредельского Шаттрата обещали нехилое вознаграждение. Медленно ступая мягкими лапами по земле, воргенша долго шла через лес, перепрыгивая выступающие корни, уклоняясь от веток и стараясь ненароком не встретить кого-то малодружелюбного. Постепенно живой и обитаемый лес Тероккар перетек в бесплодную костяную пустошь, посреди которой возвышался разрушенный и давно позабытый Аукиндон. Стоило разбойнице ступить на землю пустошей, ее передернуло. Здесь веяло холодом, смертью и темной магией, что совершенно не способствовало желанию остаться здесь на подольше. Стальной пыльный ветер заставил воргеншу прикрыть лапами лицо и остановиться. Мда, неприятное местечко. Именно поэтому Майлури, решив, что стоит поскорее расправиться с монстром и уйти восвояси, бодро перемахнула через средних размеров валун и пошла в глубь костяных пустошей. Бесплодная почва неприятно шуршала под ногами, а единственные обитатели этого безжизненного места — многоножки и сколопендры — разбегались во все в стороны от шагов разбойницы. Резко подул ветер, поднимая целую бурю из пыли и песка пустошей. Майлури зажмурилась, повернувшись к суховею спиной, и, пригнувшись, пошла в сторону руин какой-то древней башни, чтобы укрыться в ней от песчаной бури. То ли добежав, то ли сумев доползти до башни, воргенша села, прислонившись спиной к холодному камню. Вой ветра оглушал, но в этом укрытии хотя бы песок за шиворот не падает, на этом уже спасибо. Буря спала так же быстро, как и появилась. Выглянув из-за стены, разбойница удивилась про себя: абсолютно ничего не изменилось. Ощущение, словно даже такой жуткий суховей не может изменить облик костяных пустошей. Взгляд воргенши привлек силуэт какого-то существа в черно-белом одеянии в двадцати-тридцати метрах от нее. Сощурившись, разбойница пригляделась, стараясь распознать, кто именно сейчас бродит рядом с ней: друг или враг? Не рискнув пойти напрямую, Майлури скрылась в тенях и медленно пошла навстречу загадочному существу. Медленно, но верно, разбойница подходила к своей цели. И чем ближе она была к ней, тем страшнее становилось. Уже на расстоянии десяти метров по торчащим костям она понимала, что таинственный незнакомец не человек. По крайней мере не живой. Притаившись неподалеку, воргенша стала наблюдать. Отрёкшийся спокойно брел по пустоши, словно что-то выискивая. Коса за его спиной покачивалась при каждом шаге, а черно-белый плащ колыхался от легкого ветерка. Пройдя несколько шагов, незнакомец присел на корточки, провел рукой по песку, явно что-то найдя. Не сумев сдержать любопытства, разбойница потихоньку приблизилась к незнакомцу, желая узнать, что же он там делает. И как только лишь воргенша подошла на расстояние вытянутой руки к отрёкшемуся, он резко встал, обернувшись. Майлури, все еще скрывающаяся в тенях, остолбенела, глядя на гербовую накидку, означающее принадлежность ее носителя к гильдии «Эшелон», а затем ее испуганный взгляд устремился в лицо незнакомца. Медище слегка сощурился, ощущая чье-то присутствие. Он выронил из рук часть древнего дренейского артефакта, готовясь, если что, обороняться. Жрец, не двигаясь, оглядел пустошь перед собой, в которой, разумеется, кроме него не было больше никого. Однако чутье, подкрепленное колоссальным боевым опытом, было не провести. Едва двинув губами, отрёкшийся шепнул заклинание кольца света. Во все стороны от него хлынули потоки слабой светлой энергии, силы которой бы не хватило, чтобы покалечить, однако вполне хватило для того, чтобы раскрыть незаметность разбойницы, стоящей прямо перед ним. «Головорезка из „Мёртвой хватки“? Как интересно…» — проснелось в голове у жреца. Майлури, готовая, в целом, к такому исходу, среагировала мгновенно. Едва раскрывшись, она сделала выпад прямо к своему противнику, желая закончить стычку быстро, пока он не успел сообразить, что вообще произошло, как вдруг кинжалы, вместо того, чтобы пронзить отрёкшегося, с лязгом отскочили от едва мерцающего щита, висящего вокруг жреца. На мгновение взгляды разбойницы и жреца встретились. Майлури резко отпрыгнула, ощутив неприятное жжение от заклинания священного огня, от которого она не успела уклониться. Перехватив кинжалы удобнее, воргенша встала в пяти метрах напротив Медища. Жрец не заставил себя ждать, едва слышно бормоча молитвы, обращенные на то, чтобы причинять боль его врагам. Три яркие вспышки, одна за другой, слетели с его рук, устремившись прямо на разбойницу, в попытке ранить ее. Секунда, и заклинание исповеди разбивается об выставленные плашмя кинжалы, рассыпавшись искрами вокруг нее. Сорвавшись с места, Майлури что-то шепнула и внезапно появилась сзади Медища, попытавшись вонзить кинжалы ему в спину. И если один удар щит еще выдержал, то второй прошел вскользь, лишь слегка царапнув отрёкшегося. Тут же воргенша ощутила жуткий животный страх, заставивший ее в панике бежать от жреца. Стоило ей пробежать пару метров, разум разбойницы прояснился как в тот же момент заметила исчадье тьмы, ползущее к ней, и снова неприятный, но легкий ожог от священного огня. Выхватив из-за пазухи пузырек с парализующим ядом, воргенша бросила его в прислужника жреца, резко исчезнув в тенях. Сражаться с куда более опытным противником сложно, но возможно. Нужно лишь использовать его слабости. Медище встал на выступающий из-под песка камень, заняв более выгодную позицию. Кончики его пальцев слегка мерцали, готовые спустить очередное калечащее заклинание. Осталось лишь найти разбойницу. Но она нашлась сама. Удар рукояткой кинжала по затылку на пару секунд оглушил жреца, почувствовался неприятный колющий удар в районе лопатки, однако заклинание кары само нашло свою цель. Болезненно взвизгнув, разбойница отскочила от камня, на котором стоял жрец, бормоча какое-то старое разбойничье заклинание, помогающее затягивать раны. Медище сморщился: ранение было несмертельным, но неприятным. Яд болезненно обжигал края раны и не давал вылечить её полностью. Нашептывая одно из многочисленных исцеляющих заклинаний, жрец получил пинок в спину, упав с камня. И наверняка бы сломал себе что-то, если бы не выученное до автоматизма заклинание левитации, вовремя брошенное прямо перед встречей с маутшкой-землей. Разбойница спрыгнула вниз, оказавшись в паре метров от отрёкшегося, который уже успел оклематься и даже начать произносить заклинание божественной звезды, но облако дыма, внезапно вырвавшееся из дымовой шашки, брошенной ему прямо под ноги, сбило отрекшегося с толку, так как увидеть уже успевшую исчезнуть в тенях разбойницу было невозможно. Шестым чувством ощутив приближающуюся опасность, жрец резко развернулся, перехватив свою грозную косу обеими руками, и не зря… В тот же миг Майлури, пытавшаяся напасть со спины, натолкнулась грудью на древко косы. Клыки воргенши опасно щелкнули прямо перед лицом нежити. Медище сильно толкнул вперед, заставив соперницу потерять баланс и, воспользовавшись моментом, быстро забормотал заклинание кары. Майлури повернула один из кинжалов гранью к едва-светящему солнцу, яркости которого все-таки хватило, чтобы его отблеском от кинжала удалось дезориентировать жреца на пару секунд, для сокращения расстояния между ними. Прыжок, отточенное движение, и кинжалы устремляются к груди отрекшегося. Как вдруг раздался лязг, звон железа, когда кинжалы разбойницы встретились с лезвием косы жреца. Взгляды противников вновь встретились. Медище уже был готов выпустить заклинание исповеди, а у Майлури был еще один туз в рукаве, который бы позволил ей появиться за спиной у жреца и прикончить его, как вдруг, не сговариваясь, они оба уставились в небо. По серому небу над костяными пустошами летел здоровый кусок камня. И Медище, и Майлури мигом бросились в разные стороны, как неподалеку от них на землю рухнул тот самый метеорит, сбив с ног и оглушив и жреца, и разбойницу. Спустя буквально мгновение, огромный камень раскололся и, озаряемый зеленым светом скверны, начал перевоплощаться в немалых таких размеров инфернала. Мгновенно среагировав, разбойница скрылась в тенях, решив поскорее сделать ноги подальше от этой странной штуки. А вот у жреца такой возможности сбежать не было. «Ну вот и закончилась моя вторая жизнь», — невесело подумал Медище, когда гигантский инфернал обратил на него свой взгляд. Шаги посланника легиона сотрясали землю и поднимали пыль, отчего жрец едва смог встать, но убежать не мог никак. Конечно, отрёкшийся не собирался так просто умирать, решив, что еще, в принципе, можно успеть насолить Легиону, и быстро, одними губами, зашептал заклинание святого огня, хотя и понимая, что против грубой силы инфернала он не успеет сделать ничего, особенно против летящего на него сверху каменного кулака, как вдруг… В прыжке Майлури сбила с ног жреца, отбросив его в сторону от места, на которое опустился удар инфернала. Медище с непониманием посмотрел на нее, но промолчал. Сейчас было не время до разборок между Ордой и Альянсом. «Что посланники Легиона забыли в Запределье? Зачем им этот мёртвый мир?» — промелькнуло у него в голове. Тем временем разбойница, оттолкнувшись от осколка какой-то древней руины, запрыгнула на плечо инфернала, пытаясь достать кинжалом до места соединения его туловища и головы, чтобы уничтожить его, но не тут-то было. Посланник Легиона резко мотнул корпусом, отчего воргенша едва не улетела в сторону. Горящие оскверненным огнем камни тут же полетели в нее настолько быстро, что Майлури не успела даже пригнуться, лишь зажмуриться, ощутив, что сейчас будет очень больно. Почти все летящие ей прямо в лицо куски самого инфернала срикошетили от едва заметно мерцающего щита, покрывающего ее, а остальные лишь слегка оцарапали и подпалили шерсть. Открыв глаза, разбойница с удивлением глянула вниз, на Медище, который стоя на земле, вооруженный косой, решительно смотрел на инфернала, явно желающий больше разобраться с Легионом, чем с Альянсом. Выхватив из мешочка на поясе веревку с привязанной к ней кошкой, Майлури зацепила ее за один из каменных выступов инфернала и резко спрыгнула вниз, оббежав недоумевающего инфернала кругом, запутывая его в магической нервущейся веревке. Три летящие друг за другом вспышки ударили ему прямо в грудь и, попятившись, инфернал упал, рассыпавшись за осколки. Наступила тишина. Майлури и Медище, стоящие рядом, оглянулись кругом и сами того не заметив, уперлись спина к спине. На месте падения инфернала образовалась светящаяся мерзким зеленым огнем воронка, из которой вылезали всякие демонические существа. По правде сказать, пустошь уже просто кишела инферналами, скверногончими и прочими демонами, обступающими воргеншу и отрёкшегося со всех сторон. Одна скверногончая, оскалившись, прыгнула на Майлури, широко разинув пасть, как тут же на подлете получила удар двумя кинжалами прямо в грудь. Сделав пируэт назад, разбойница отбила удар меча стража скверны, и пинком оттолкнув его от жреца. Заклинание кары тут же обожгло демона святым огнем, отчего он тут же рассыпался в прах. Несколько инферналов куда меньшего размера, чем первый, устремились в атаку, но были встречены разбивающими ударами кинжалов в их самые уязвимые места и вспышками святой энергии, которые сразу же отправляли инферналов обратно к Саргерасу. Заметив пикирующую на него горгулью, Медище грозно занес свою косу, встретив вражескую авиацию самым теплым и радушным приемом, который только мог им оказать. Рассеченная ровно пополам горгулья упала по обе стороны от него, обратившись в пепел. Ощутив прижавшуюся к нему спиной воргеншу, отрёкшийся обернулся, увидев Натрезима, движущегося прямо на них. Разбойница, чуть пригнувшись, прыгнула к стене разрушенной башни, торчащей из-под земли и, оттолкнувшись от нее ногами, совершила кульбит в воздухе и всадила кинжалы прямо в шею посланника легиона. Горячая демоническая кровь брызнувшая из раны болезненно жгла кожу, как тут же всё пропало, снятое умелым заклинанием жреца. Майлури чуть улыбнулась отрёкшемуся, чтобы хоть чуть-чуть расслабиться перед дальнейшим. Демоны и не собирались заканчиваться. Майлури уже потеряла счет времени, сколько они вдвоем сдерживают вторжение Легиона. Силы были почти на исходе, хоть и жрец помогал ей, залечивая раны и убивая некоторых противников. И несмотря на внешнюю целость, Майлури тяжело дышала, держась за окровавленный бок: все-таки один удар лапы скверногончей она пропустила, однако у жреца уже не было ни сил, ни маны на то, чтобы лечить такие серьезные раны полностью: кровь не хлестала и уже достаточно. Уставшие и уже державшиеся из последних сил они оглядели пустошь. Вокруг них лежали горы пепла, камней и трупов скверногончих. В воздухе витал мерзкий запах серы и паленого мяса. Неприятный холодный ветер пронизывал до костей, однако было тихо. Казалось что, все кончилось, однако судьба сегодня явно не благоволила разбойнице и жрецу, оказавшимся по одну сторону баррикад. Осколки тел погибших инферналов зашевелились, объятые зеленым огнем скверны, и начали складываться в одного огромного, вернее просто гигантского инфернала, в разы больше, чем все предыдущие вместе взятые. Сражаться с ним было бы самоубийством. Осколки поменьше летали в воздухе, образовывая шипы на броне инфернала и вырисовывая какой-то демонический знак на его груди. Один из таких острых осколков вдруг отклонился от траектории и угодил прямо… Майлури взвыла, схватившись руками за лицо, громко визжа. От боли ноги воргенши подкосились и она упала на серый песок пустошей, согнувшись и скуля. Кровь капала с ее лицо на землю, орошая ее горячей алой кровью вперемешку со слезами. Инфернал тем временем полностью собрался и с жутким грохотом совершил движение в сторону защитников Запределья. Сорвавшись с места, Медище подбежал к воргенше, схватив ее под руки, отчего она еще сильнее взвыла, но сейчас не было времени на нежности, нужно было спасаться. « Я обязательно об этом пожалею, » — мелькнула мысль в голове жреца и тут же пропала. Схватив разбойницу под руки, жрец сжал в руке выхваченное из кармана перо Авианы, приготовленные на черный день, и, спустя мгновение, они взлетели в небо на золотых крыльях. От потери крови и болевого шока разбойница потеряла сознание и вернулась в человеческую форму. Долго без медицинского вмешательства она не протянет. Жрец неустанно копил сам себя: ну зачем ему, уже и без того натерпевшемуся мертвецу спасать живую противницу? Однако, даже и не понимая, зачем он это делает, жрец направил силу богини воронов на то, чтобы долететь до ближайшего более-менее приличного убежища, и уже там решить, что делать дальше. Смеркалось. Над озером ЭреʼНору, к которому их вывело перо Авианы, поднимался легкий туман, вокруг сновали светлячки и ночные мотыльки. Становилось прохладно. Медище решительно не знал, что делать с воргеншей, да что уж таить, он вообще уже давно забыл, как без магии лечить живых существ, а ранение разбойницы не поддавалось исцелению светом. Совершенно небольшой осколок инфернала лишил девушку правого глаза, застряв в глазнице и светясь демоническим огнем. И если кровотечение жрец остановить смог, то извлечь осколок и тем более регенерировать глаз он был не в силах. «Она живая», — отрёкшийся тронул вену на шее разбойницы, ощутив ее слабый пульс — « Ей, наверное, нужно тепло», — умозаключил жрец, бросив в валяющийся рядом хворост заклинание священного огня, создав небольшой костерок. Мелкое светло-оранжевое пламя игриво покачнулось от легкого дуновения ветерка, потихоньку пожирая сухие ветки. Появилось тепло и свет. Уже лучше. Чуть отойдя от воргенши, Медище сел на бревно, напротив раненой, погружаясь в свои невеселые думы. «Вроде при жизни был врачом, — вздохнул, — а ничего не помню… Да и чем тут поможешь, — бросил взгляд на девушку. — Дожил. Спасаю воргенов, да еще и из „Мёртвой хватки“», — встал с бревна, подойдя обратно к разбойнице и сев рядом с ней. Этот осколок инфернала никак не давал жрецу покоя. Этот кусочек оскверненного камня явно было нельзя так оставлять. Демоническая энергия просто убьет Майлури, несмотря на все усилия отрекшегося. Девушка же ворочалась, чуть слышно поскуливая: ее мучили кошмары, от которых она не могла проснуться. « Я не могу это так оставить, » — отрёкшийся чуть приподнял тело воргенши, положив ее голову себе на колени, разглядывая жуткую рану. Запекшаяся кровь неприятной коричневой коркой хрустнула на ее лице. Рыжие волосы, чуть спадавшие на лоб, запутались и запачкались кровью. Медище провел рукой над лицом воргенши, едва слышно шепча молитву очищения. Осколок чуть сильнее сверкнул зеленым, отчего девушка задергалась и заскулила еще сильнее. Нет. Светлая магия тут не сработает. — Значит сработает тёмная, — почти неслышно прошептал жрец. Он знал, что это опасно. Мало того, что не каждый жрец мог войти в мир теней, ну, а тащить с собой раненую разбойник было вообще самоубийством. Но была надежда: мир теней очень плохо относился к легиону, поэтому сейчас лишь он может помочь там, где бессилен свет. Будь что будет. Вход в мир теней опасен тем, что далеко не каждому дано из него выйти обратно. Отрёкшийся чуть улыбнулся, ощутив приятный прилив азарта. Нужно попробовать. Медище прикрыл глаза, нашептывая какое-то древнее заклинание и постепенно погружаясь в мир теней, проходя слой за слоем. Вокруг все померкло и стало черно-белым, разделенным только на свет и тьму. Дальше вытянутой руки было невозможно что-либо увидеть, а вокруг жреца вились тени, то и дело чуть касаясь его и что-то нашептывая. — Ч-ч-что ты хочеш-ш-шь, жрец? — шептали тени, окружая отрёкшегося со всех сторон. — Моей, — на секунду задумался, — напарнице нужна помощь. Она ранена. — Р-р-ранена? — тени перемешались между собой, за тем одна большая черная тень нависла над Майлури, заглядывая ей в лицо. — Её ранило что-то очень сильное, — голос тени стал гораздо четче и тверже, — что-то огромной силы, — когда когтистая рука тени скользнула над глазами воргенши, осколок засиял демоническим свечением. Безликая голова тени повернулась к жрецу, произнеся: — Мне нужен этот камень, — негромко произнесло существо. — А взамен я дам ей кое-что… Тень аккуратно скользнула тонкими пальцами в глазницу разбойницы и, не колеблясь, ювелирно достала его, не повредив лицо девушки еще сильнее. Осколок ярко светился, шипел и дымился, очутившись в руке тени. Секунда, и ладонь тени сжимается, пряча только что добытое сокровище. Во второй руке тени появился сгусток темной, скорее даже черной энергии. Маленький вихрь бушующей энергии собрался в одну маленькую сферу, приобретая очертания глаза со зрачком ярко-зеленого цвета. Тень чуть шевельнула рукой, и сфера, распавшись на черный дым, перетекла в глазницу воргенши, заменив собой потерянный в борьбе против инфернала глаз. —Прощ-щ-щай, — шепнула тень, и тут же жреца выбросило из мира теней. Глаза резанул свет заходящего солнца, заставив жреца сощуриться. «Что это было? — Медище помотал головой, приходя в себя. — Приснилось что ли?»  — опустив взгляд, отрёкшийся замер. На запятнанном кровью лице девушки больше не зияла ужасная рана и она больше не скулила во сне. « Значит, не приснилось», — жрец тяжело вздохнул, оглядывая свою пациентку с головы до ног, и если лицо девушки было почти полностью исцелено, то раненый в бою со скверногончьей бок все еще немного кровоточил, пропитывая кожаный мундир красной жидкостью. Медище пригляделся, вздохнув еще тяжелее и глубже: чтобы полностью вылечить эту рану придется воргеншу раздеть. Отрёкшийся еще раз внимательно взглянул на девушку и, аккуратно положив ее голову на самодельную подушку из своего плаща, встал, думая, как лучше подойти к пациентке. Обойдя воргеншу с другой стороны, жрец присел на корточки рядом с ней. « Я должен всего лишь снять с нее мундир, » — промелькнуло в голове у отрёкшегося и он тут же почти ощутил, как его щеки заливаются жаром, если бы он, конечно, был живым. « Мед, тебе уже давно за полвека. Тебя такие вещи уже давно не колышат. К тому же ты лекарь, » — пытался он уговорить сам себя, однако как только он уже был готов приступить, что-то все равно не давало ему осуществить задуманное. Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, скорее уже по привычке, чем от необходимости, Медище протянул руку к груди воргенши. От абсолютно непонятного для него самого волнения, пальцы отказывались слушаться и уж тем более расстегивать мудрёные пуговицы на кожаном мундире. Пересилив себя, жрец коснулся пальцами петли пуговицы, легким движением расстегнув ее и чуть ощутимо коснувшись ее тела. От ощущения горячей и живой плоти отрёкшегося слегка передернуло от давным-давно забытых ощущений: уже много лет он не лечил живых напрямую и уж тем более не прикасался к ним, особенно к людям. И именно сейчас он понял, почему. Его взгляд застилала жажда убийства и крови живого существа. Как и любой у любой нежити, прикосновения к телу, которое еще не покинула жизнь, вызывали очень странные, если не сказать жуткие, ощущения и желания. « Ты лекарь, а не палач, » — осадил сам себя, прикрыв глаза и мотнув головой. Накатившая на мгновение ярость тут же спала и исчезла обратно куда-то в глубь его сознания. Не открывая глаза, Медище абсолютно спокойно расстегнул остальные четыре пуговицы, боясь даже смотреть на то, что должно было бы открыться его взгляду, но обошлось: тонкая льняная рубашка была почти в полной сохранности и прикрывала все, что было нужно. По прижизненной привычке, жрец чуть было не провел тыльной стороной ладони по своему лбу, стирая легкую испарину, которая, разумеется, у мёртвого выступить ну никак не могла. Жрец нехотя окинул взглядом рану на боку: ничего серьезного, но и приятного мало. Когда Медище шепнул заклинание, а его ладони появилось мягкое теплое свечение, которое он аккуратно поднес к ране, осторожно растворив его об ранение, которое буквально спустя пару секунд начало медленно, но верно исчезать. Жрец довольно вздохнул: его работа здесь завершена. Разумеется, он не забыл про видение с тенями, которые излечили лицо его спутницы, но думать об этом совершенно не хотелось. Исцеление отняло последние силы и отрёкшийся, пускай и неспособный уставать и спать, отошел к ближайшему дереву, присел, прислонившись к нему спиной и прикрыл глаза, погружаясь в легкую полудрему. Сверкнула ярко-красная молния, разрезая черное небо на неравные половины. Жрец стоял совсем один, посреди ржаного поля. Яростный ветер, что бушевал в этот момент пригибал темные, словно гнилые, колосья к земле. Он не мог вспомнить ничего: ни где он, ни почему он здесь и даже не мог вспомнить свое собственное имя. Но одно он понимал точно: он — живой. Справа от жреца появилась серая тень, принявшая очертания до боли знакомой ему женщины. Ее лицо было чуть прикрыто надвинутым капюшоном, из-под которого то и дело выбивались черные локоны. Чуть подаышисх вперед, она произнесла что-то на каком-то непонятном языке. От её потустороннего голоса ветер рванул еще сильнее, заставив жреца пригнуться. Взгляд е мертвенно-зеленых светящихся глаз женщины пронзил собеседника насквозь. Медище, если это вообще имело отношение к его человеческому имени, хотел ей что-то ответить, но его рот был словно зашит нитками, отчего он не мог произнести ни слова. Жрец замотал головой, стараясь прогнать видение, как вдруг тень распалась в едкий дым и появилась в другой от него стороны. Сразу два жутких голоса зазвучало в поле: Это были двое детей, мальчик и девочка, двойняшки, которые смотрели на жреца такими же, как и у их, видимо, матери, зелеными глазами. Отрёкшийся едва успел повернуться, как тень рассыпалась и быстро перетекла ему за спину. Раздался жалобный собачий вой, и, оглянувшись, Медище заметил зеленоглазую собаку, с тоскою глядящую прямо на него. Жрецу стало окончательно не по себе. Он никак не мог вспомнить, кому принадлежали эти тени и что они хотят от него. Его жизнь до смерти уже давно и полностью стерлась из воспоминаний подчистую. Жуткий шквалистый ветер все крепчал, обламывая стебли гнилой пшеницы, которая острыми концами пролетала прямо рядом с человеком. Жрец пригнулся, зажмурившись, но от оглушающего воя ветра было не спрятаться. Приоткрыв глаза, Медище увидел, как все увиденные им тени слились в одну большую. Снова шквал ветра, и жрец закрывает глаза, отворачиваясь от стальных порывов. — Иди ко мне… — зловещий, но различимый шепот раздался прямо перед ним, и Медище всем своим естеством ощутил поданную ему кем-то руку. Не сопротивляясь, жрец с трудом дотянулся до тени, вложив свою ладонь в ее. На секунду он приоткрыл глаза, увидев перед собой тень, принявшую облик Сильваны… Медище резко открыл глаза, оглядываясь. «Что… что это было? — пронеслась в голове мысль. — Неужели это был… сон?» — с удивлением отметил жрец. Сны… Как давно отрёкшийся не видел сны? Ну, пожалуй, с момента смерти, а это было далеко не один десяток лет назад. Видимо, визит в мир теней не остался без последствий, отчего Медище никак не мог понять, видит ли он сон или бредит наяву? «Хватит мне пожалуй со сном, — жрец встал, отряхнувшись. — В гробу высплюсь», — усмехнувшись собственным мыслям, отрёкшийся побрел в сторону затухающего костерка. То ли пение птиц, то ли солнечный свет, но Майлури чувствовала, что проснулась. Она лежала, не двигаясь, ей было страшно открывать глаза. Разбойница абсолютно точно помнила боль от того, как осколок инфернала угодил ей прямо в лицо. А что дальше? А дальше боль и пустота, и ни одного воспоминания. Переборов себя, воргенша приоткрыла левый глаз. Все перед ней плыло, однако постепенно видимость прояснилась и она с огромным удивлением заметила сидящего неподалеку от нее жреца. « Теперь второй, » — подумала Майлури, собираясь с духом: было страшно. Приоткрыв правый глаз, воргенша ужаснулась: в размытом черно-белом свете вокруг нее и по всему лесу в целом слонялись тени и духи. Испугавшись, девушка закричала. Медище даже бровью не повел и медленно повернул голову к ней, взглянув на воргеншу. — Что такое? — медленно и хрипло спросил он, попутно вспоминая язык, на котором он последний раз говорил тридцать лет назад. — Они… — стараясь отдышаться, — тени… повсюду! — в ужасе проверещала Майлури. « Теневое зрение? » — с удивлением подумал жрец. Он встал, хрустнул позвоночником пару раз и подошел поближе к разбойнице, заглянув ей в глаза. Оба глаза выглядели абсолютно одинаково, разве что изредка в левом глазу мерцал едва заметный обычному человеку огонек. — Они тебе помогли, — не дожидаясь вопроса ответил отрёкшийся. — Тебе в глаз… — Попал осколок, — перебила воргенша, — я помню… когда инфернал восставал… Как я очутилась тут? Почему ты… — посмотрела на Медище абсолютно непонимающим взглядом. — Потому что мы сражались против общего врага, — жрец отошел от разбойницы, отвернувшись. Майлури глянула ему вслед, наблюдая, как тени сгущаются вокруг него, а затем, словно дым от костра, улетучиваются в другое место. Оперевшись на лежащее рядом бревно, Майлури с трудом встала, разминая затекшие конечности. Привыкать к новому зрению пришлось бы долго, поэтому, недолго думая, воргенша оторвала кусок от своего плаща и соорудила из него временную повязку на глаз. Да, так стало гораздо лучше. Теперь тени не мешали разбойнице созерцать реальный мир. Поправив броню и закончив с мелкой разминкой, воргенша тихо подошла к жрецу, стоящему на берегу озера и глядящего на водную гладь, лишь изредка тревожимую водомерками. Разбойница встала рядом с жрецом: — Я хотела… сказать спасибо, — чуть повернула голову, глядя на него. — Не стоит, — не глядя на собеседницу, произнес жрец с явным Лордеронским акцентом. — Знаешь, я думаю, это тебе понравится, — воргенша достала из кармана кожаных брюк три игральные кости, связанные между собой тонкой цепочкой, и вложила их в руку отрёкшегося. — они спасут тебя от одного смертельного удара, — поймала взгляд жреца, — но только один раз… Медище сжал в руке кости, взглянув еще раз на воргеншу. — Спасибо, — кивнул. Покопавшись в рюкзаке, Майлури достала из него камень возвращения. Очутившись в руке хозяйки, камень засветился, готовясь перенести ее в гарнизон. — Прощай, — напоследок улыбнулась, перед тем, как оказаться в своем уютном кабинете. — Прощай, — негромко сказал отрёкшийся, после того, как девушка исчезла в голубой вспышке камня возвращения. Медище глянул на кости, оставшиеся в его руке и положил их за пазуху. Теперь жить будет как-то поспокойнее, наверное. « Пора и мне домой, » — усмехнулся сам своим мыслям и медленно побрел к спуску с горы, решив прогуляться до Шаттрата пешком. «Чего-то не хватает, — пронеслось в голове у жреца, заставив его остановиться. Он медленно поднес свою руку к лицу и, прикоснувшись к нему, с удивлением обнаружил отсутствие монокля на одном из глаз. — Куда он мог…» — на секунду задумался, а затем вспомнил… Выйдя из портала, Майлури устало плюхнулась на диван, стоящий в главной комнате своего гарнизона. С усмешкой она глянула на поблескивающий в руке монокль, взятый на память у отрёкшегося. Как ни крути, разбойник это — не класс, а полноценный стиль жизни.