***
- Дом не откроют, пока мы не эвакуируем посёлок, - безжизненно-бетонным голосом произнесла полковник. Внутри было слишком много людей; больше, чем могли вместить его квадратные метры и бревенчатые стены. Больше, чем можно было идентифицировать, распознать, угадать в летнем вечернем пекле. Людей набили в дом, как в консервную банку, и где-то внутри, медленно разъедая воздух, густел отравляющий газ. Было бы слишком просто снять блоки и выпустить их наружу. Рогозина искала второе, третье, четвёртое дно и не находила. И стояла на том, чтобы эвакуировать весь посёлок, прежде чем открыть дверь. - Люди задыхаются там! – кричали ей в уши, дёргали за руки, заглядывали в лицо. - Мы не можем жертвовать тысячей ради двадцати человек… - Там беременная женщина, Галина Николаевна! Хотя бы её!.. Перед глазами мелькнул горячий горный полдень, духота железнодорожной станции, песок, просачивающийся в уши, в глаза, под кожу. Было слишком жарко, слишком тесно, слишком страшно в том вагоне с заложниками. У неё случился выкидыш. - Что?.. Воспоминания треснули и рассыпались. Над ней возвышался Котов и орал, орал на неё… - В доме женщина на седьмом месяце! - Посёлок эвакуировали? - Ещё несколько улиц. - Быстрее. Быстрее!! - Галина Николаевна, вы должны дать приказ освободить заложников! - Должна? Должна?! Я никому ничего не должна! Она едва не ударила Ритку по лицу, когда та попыталась оттащить её прочь. - Что с вами? Когда вы стали такой жестокой? Наконец она почувствовала, как кто-то тянет её за руку. - Что?! - Галина Николаевна, там Тихонов! – Амелина, локоны развились, сбились на бок, косметики никакой. Она кажется бледной, белой, бескровной. – Он задохнётся! - Посёлок эвакуирован? – голос звенит опасными нотами. Оксана бьётся в истерике где-то рядом, в надёжных лапах Майского. - Ещё несколько минут… Да, да… Да! - Доложите по всей форме! - Все жители посёлка Безвил эвакуированы в безопасное место. Мы готовы провести обезвреживание. - Это может быть химическая атака. - Это и будет химическая атака, - уверенно кивнула Антонова. – Пробы воздуха… - Да чёрт с ними! – взорвалась Рогозина. – Начинайте операцию!***
- Вы сделали это из-за меня? – спросил Тихонов, безразлично теребя манжет халата. - Да, - так же безразлично ответила она. – Конечно, из-за тебя. Я знала, что там нет беременной женщины. И никаких других случайных жертв или заложников. Только преступники. Поэтому я не могла отдать приказ раньше, чем вокруг не останется гражданских. Как ты попал туда, Вань? - Трещинка в вашем безупречном здании, - невесело усмехнулся он. – И ошибка в моём программном коде. - Что? Я не понимаю. - Всё вы понимаете. Лучше, чем я. Лучше, чем я… Потому что здание может стоять даже с трещинкой, даже с трещиной в стене или фундаменте. А программный код, чтобы корректно работать, должен быть идеален. - Иван, ты говоришь… странные вещи. Перестань. Как ты попал туда? - Ошибка в коде, я ведь сказал, - повторил он, уже вновь безразлично; огонь внутри потух, и он откинулся на подушки. – Какая теперь разница, Галина Николаевна? Езжайте в офис. Там очень соскучились по вам. И… я же вижу, как вам хочется курить. Тут ведь нельзя. - Да ну? – зло бросила она, вытаскивая сигареты. – С твоего позволения, хакер. И палата наполнилась знакомым дымом. Иван вдохнул его полной грудью, с трудом фокусируя взгляд на её лице. - Я скучал по вам, Галина Николаевна. Я так по вам скучал. - Я тоже. - Это исправимо. - Как ошибка в твоём коде? - Нет. Ошибку в моём коде не ликвидировать. Разве что – дефрагментация диска, удаление системы. Нужно сделать лоботомию, чтобы я смог её исправить. - Почему? - Потому что моя ошибка – вы.***
- Устроит? - А то. Иван оглядел пылесос, втащил его через узкую дверь на балкон и принялся воевать с паутиной. Он копошился там уже целый день; полковник то возилась в кухне с бумагами, то разговаривала по телефону, то утыкалась в изящный тоненький ноутбук – Тихонов и не знал, что дома у неё такой лапочка. Страшно подумать, сколько стоит. Хотя… Она столько лет возглавляла ФЭС, теперь работала в ведомстве, так что с её-то зарплатой… Плюс надбавки за допуск к гостайне… Тайны, тайны, тайны. После теракта в посёлке и того разговора в больнице он уже не мог доверять ей как раньше. Мог пожимать плечами, копаться в себе. Мог благодарить, что она приютила его на первое время, пока у него не решится с жильём (его квартиру на проспекте Вернадского подожгли, возвращаться из больницы было некуда. Разве что в ФЭС, но со дня на день взамен исполняющего обязанности Круглова обещали прислать нового начальника, а тот вряд ли отнесётся к ночёвкам в буфете с пониманием). Мог пытаться разобраться с её странными манёврами и комбинациями. Но зачем? Всё это было очень глупо. Очень глупо… Её уход из ФЭС означал и его увольнение – он решил это почти окончательно. Но, в отличие от неё, у него ещё было время передумать. А пока не закончился больничный, Тихонов обосновался у неё и вот, разгребал балкон, чтобы хоть чем-то себя занять. Изредка они перебрасывались фразами вроде: Галина Николаевна, где половая тряпка? – В кладовой, серая, сушится. Голодный? – Есть немного. – Скоро ужинать. Заканчивай со своей уборкой там. – Вы тоже заканчивайте… С отчётами… - вздох в ответ. А он и вправду управился. Выгреб с балкона мусор, пыль, прошлогодние газеты, выкинул коробки. - Галина Николаевна, ощущение, словно балкон – не от вашей квартиры. Везде чистота, а тут хлама… как… как… - Как у тебя? – с усмешкой пробормотала она, не поднимая головы. - Хуже, - буркнул он в ответ, отжимая огромную тяжёлую тряпку. В конце концов он привёл лоджию в божеский вид. А после ужина она выдала ему старое одеяло и пару матрасов, и он устроил настоящее лежбище с кружкой кофе и пакетиком мармелада. Провалявшись минут пятнадцать, замаялся: пальцы требовали клавиш. Полковник, тут как тут, выглянула на балкон, совершенно не по-рогозински присвистнула, оглядывая чистоту, и протянула ему своё сокровище. - Галина Николаевна… Это ведь ваш… личный… наверное… - И что же? Ты думаешь, там государственные секреты? - А вдруг… - И конечно же, я сумею их от тебя защитить, - если вдруг ты захочешь взглянуть. Она расхохоталась, глядя на его лицо, и он рассмеялся вслед за ней. Действительно. Он же лучший хакер лучшей Службы. - А… пароль? – всё-таки неуверенно, со смешком, спросил он, раскрывая ноутбук. - Общий служебный. - Но так ведь… - Что так ведь? Хочешь сказать, его знаю только я? Иван, напрашиваешься на комплименты? - Ладно, - проворчал он, внимательно отщёлкивая по клавишам адскую последовательность разных регистров и кодировок. – Но могли бы сделать вид, что я его не знал… Общий служебный пароль оживлял все системы Службы: связь, охранку, базы, каналы данных, электронику. По внутреннему Уставу он был известен только руководителю. В случае подозрения на утерю конфиденциальности пароль должен быть мгновенно изменён на теневой, также известный только руководителю. Но что поделать, если даже такому чудесному во всех отношениях руководителю нужна подстраховка, пусть он, вернее, она, о ней не подозревает… Хотя подозревает, как выяснилось. - Ладно, - повторил он. – Но зачем у ваc на домашний компьютер такой сложный пароль? - Так ты сам сказал – вдруг там государственные секреты. Всё, Вань, отстань, ладно? – совсем по-домашнему попросила она. – Мне ещё до полуночи работы… И он остался один среди матрасов и кофе. Хотя – что там один. Она сидела за кухонным столом (позже он понял: отчего-то она любит его гораздо больше удобного рабочего в кабинете), помечала что-то в документации, зарывшись пальцами в причёску, но время от времени он поднимал голову и через стекло лоджии встречал её взгляд, одновременно задумчивый, рассеянный и словно виноватый. День шёл на убыль, и оранжевый закат сменялся яростно-розовым, а затем сиреневым, с серыми и чёрносмородиновыми прожилками за дальними домами. Тихонов и не заметил, в какой момент уличный свет сменился цепочками фонарей. Тихий вечер вдвоём. И впереди ещё целая тихая ночь перед тем, как принять первый привет безумия.