Дружба рушится

К шести часам вечера Зимина вышла из отдела и направилась к машине Ткачева. - Ну, что, все готовы? - Конечно, Ирина Сергеевна, - снова лучезарная улыбка Фомина. - Номера поменяли? - Обижаете, - подал голос Ткачев. Ирина села на пассажирское сидение, как обычно цепляясь крепко за сумку, в которой лежал ее любимый вальтер. Приехали на место они в течение получаса, укрылись в темном неосвещенном месте, отключили фары, и стали ждать. Спустя час возле дома появился Гордиенко. Ткачев легонько толкнул спящую Ирину в бок, и они вместе вышли из машины. Фомин остался сидеть внутри. - Эй ты! Стоять! – опер шел уверенной походкой со стальным взглядом. – Ну, привет, Андрей. Паша не стал с ним разводить демагогию, а просто ударил под дых и скрутил руки сзади. Гордиенко осмотрелся и увидел напротив себя ту, которую давно хотел уничтожить, только пока генерал не разрешал. - Зимина… Ты че творишь? Не боишься, что Грачев узнает? - Назад пути нет, - ответила Ирина. – И мы закроем твоего дружка, можешь не сомневаться. На нем столько крови… - У тебя кишка тонка, Зимина! Думаешь, победить Грачева? Да он тебя проглотит и не подавиться! Ты сама такие дела крутишь, что тебя за это посадить надо на пожизненное! Мразь! Гордиенко резко дернулся вперед и сумел вырвать одну руку, которой и ударил Ирину в лицо, особо не разбираясь. Она, не ожидая такого поворота, потеряла равновесие и со стоном упала на холодный бетон. - Ирина… Ирина Сергеевна! Фомин! Быстро сюда! Участковый пулей выбежал из машины и направился на зов. Пока Паша удерживал Гордиенко, Фомин помог начальнице встать. - Ну, как вы? Зимина машинально прикоснулась к губе и увидела, что у нее течет кровь. Ткачев не на шутку разозлился. Толкнув поддонка на асфальт, Паша начал его бить ногами, даже не разбираясь, куда попадал. - Ну, все, все, Паш. Перестань. Он нам нужен живым. Паша, - Ирина взяла его за руку и посмотрела в его глаза. Полная ярость. Зимина легонько дотронулась до его плеча и сказала мягко, как умела, чтобы он остановился. Ткачев послушал. Затем они скрутили Гордиенко и отнесли в машину на заднее сидение. - Вот, держите, - опер пропитал платок спиртом (в машине завалялся недопитый коньяк), и отдал Зиминой. Ирина аккуратно обработала рану и посмотрела на Гордиенко, который был без сознания. - Черт, щека болит. Наверное, еще и синяк завтра вылезет… - Я его точно придушу, - в сердцах сказал Ткачев. Он сильно дорожил Ириной и не мог представить, чтобы с ней что-либо случилось. Он постоянно помнил свою клятву, что должен ее оберегать от всего. Но в последнее время не справляется. Слишком много думает о ней, поэтому и теряет ориентацию. Ткачев не раз ловил себя на мысли, что начальница ему дорога не как начальник, а как друг. Даже немного больше… - Успокойся, - Зимина легонько положила свою руку поверх его. – Нам от него еще нужна информация. Фомин удивленно выпучил глаза, но промолчал. Подумал, что это просто дружеский жест. Хотя так оно и было. Но для Ткачева эти мимолетные неожиданные прикосновения значили намного больше. В этот самый момент в машине зазвонил мобильный телефон. - Ткачев, это твой? - Неа, у меня другая мелодия. - Фомин? - Че? У меня вообще на вибрации…, - Дима пошарил по карманам Гордиенко и, наконец, обнаружил, откуда доносился звук. – Это Грачев… Что будем делать?