Новая Лига Справедливости

Централ-Сити Квартира семьи Уэст 1 октября, 08:45 Когда кто-то важный покидает твою жизнь, одно из самых сложных – разборка с последствиями. Ты только смирился, начал жить дальше, а тебе нужно разбираться с кучей дополнительных проблем: оформление самых разных документов, изменение привычного уклада жизни и, конечно, разбор вещей. В один прекрасный момент ты просто обязан взять себя в руки, собрать все вещи погибшего и убрать их в дальний ящик – только так можно двигаться дальше. Для Ника этот момент настал сегодня, когда он зашёл в комнату своих родителей, дабы найти нужные документы для оформления заявления на социальную поддержку для Микки. Он посмотрел на комнату, хранящую все эти воспоминаний, и понял: вот оно, пора убрать их вещи. Остался лишь вопрос, что с ними делать? Что-то из отцовских вещей, пожалуй, он оставит себе: так его присутствие в жизни сына продолжит ощущаться. Остальное же: одежда родителей, украшения матери и тому подобное пойдёт на благотворительность – Фелиция хотела бы этого. Также он считал, что что-то захочет взять себе Микки, так, в память о родителях. Но когда он постучал в её дверь с этим предложением, ему очень красноречиво ответили отказом через закрытую дверь. У брата не осталось другого выхода, как оставить её в покое. Четыре картонные коробки стоят на полу спальни. По очереди одна за другой вещи летели в них: косметика, одежда, папины снимки для рекламы батончиков, семейное фото с прикроватной тумбочки, несколько папок с делами для полиции, над которыми Уолли Уэст в то время работал, и прочий хлам, скапливающийся у всех нормальных людей. Спиди – взрослая акита-ину палевого окраса с милым закрученным хвостом – вбегает в комнату, запрыгивает на кровать с коричневым покрывалом и смотрит на хозяина. Тяжело вздыхая, Ник садится рядом и треплет пса за ухом, при этом оглядывает спальню грустным взглядом зелёных глаз. Разбираться в вещах родителей оказалось слишком сложным. Вся комната наполнена воспоминаниями о том, чего больше никогда не будет в его жизни: ни маминых странных завтраков, ни пробежек наперегонки с папой, ни семейных походов, ни вечеров за рассказами о супергеройских приключениях. Всё это теперь в прошлом. Сейчас у него новая жизнь, которую ему ещё предстоит наладить. И начать, пожалуй, стоит с сестры. — Ладно, — вздыхает он, поднимаясь на ноги. Бросает взгляд на собаку, смотрящую на него умными глазами, словно говорящими: «Я понимаю твою боль, хозяин». — Давай продолжим, Спиди. Наклоняясь, чтобы переставить коробку с отцовской одеждой, Ник, наконец, замечает его – маленький чёрный чемоданчик с надписью «Wayne Enterprises» на корпусе. Как он мог забыть о нём? Сам же забросил под кровать, когда дядя Брюс передал его на похоронах. Тогда он видеть его не хотел, поэтому и не задумывался, куда бросает. Опускаясь на колени, блондин достаёт чемоданчик, покрывшийся изрядным слоем пыли – за четыре месяца брат с сестрой бывали в спальне лишь несколько раз, и явно не для того, чтобы прибраться. Чемодан открывается, и Ник достаёт костюм Чёрной Кошки, выполненный по всем правилам: чёрный, облегающий, с выдвижными когтями и миниатюрной маской, лежащей на дне кейса. Уэст редко видел мать в костюме: когда родились близнецы, она бросила супергеройствовать, как и её муж, участвуя только в самых важных и масштабных сражениях, когда их помощь была просто необходима. Он плохо помнит те моменты, когда она надевала костюм. Все, кроме последнего… Четыре месяца назад Тишина. Красный диван, стоящий в гостиной Уэстов. Молодой человек, спящий на нём с толстой книгой в руках. И огромный пёс, лежащий у него в ногах и спокойно охраняющий сон хозяина. Именно такая картина стояла в гостиной, когда Ник в последний раз видел свою мать. Перекинув на одно плечо длинные белые волосы, Фелиция присела рядом с сыном, забрала из его рук книгу по генетике и разбудила лёгким прикосновением. — Опять не спал ночь, читая эти заумные книжки? — спрашивает женщина, когда сын открывает глаза. Парень треплет светлые волосы, садится, быстро забирая книгу из рук матери. — Я изучаю, мам, — серьёзно замечает он. — Почему-то же случилось так, что сила скорости досталась только мне. Что-то во мне есть такое, чего нет в Микки. Я докопаюсь до правды, мне только нужно больше времени. — Сколько времени? Ты потратил на вот это, — она стучит пальцем по книге, что он держит, — три года своей жизни. Сколько ещё времени тебе нужно? Ник тихо вздыхает, продолжая смотреть на женщину. Он не знает, что ответить. Если быть честным, он не знает вообще что делать дальше. Что ему изучать, если изучил всё, что только можно? Нигде нет ответа, почему один близнец получил способности, а второй нет. Просто порой так случается, что одному ребёнку достался один набор генов, а второму немного другой, изменённый, что наделило его сверхсилами. Но совсем не значит, что это плохо. Это особенность, которую, к сожалению, его сестра никогда не захочет принять, а значит, он должен пытаться, пока не найдёт решение. — Милый, ты хороший брат, — продолжает мать, когда сын так и не отвечает. — Но такое иногда случается. Вам просто нужно смириться. И тебе, и Микки. Я уверена, если смиришься ты – смирится и она. Со временем, конечно. — Она ласково улыбается. — Не позволяй этому влиять на тебя. Я хочу, чтобы вы держались друг друга, но только не так, Никки. Не позволяй себе чувствовать вину за то, что ты не мог изменить. Заботься о сестре иначе… Он собирался было ответить, что всё понял и приостановит поиски, но в комнату вбегает отец в своём красном костюме с молнией на груди. Нет, сейчас перед ним не его отец, а Флэш – известный герой Централ-Сити, не раз спасавший город. Ник не мог смотреть на него без восхищения. — Ты готова? — спрашивает мужчина нервно. — Диана звонила. У нас мало времени. Только сейчас сын замечает, что мама тоже одета не совсем обычно – в свой костюм Кошки. В руках она держит небольшую чёрную маску, да и сидит так, словно готова в любой момент вскочить с места и бежать на спасение мира. — Уходите? — Да, — кивает женщина, поднимаясь на ноги. — Лиге понадобилась наша помощь. Это быстро. — Она наклоняется, целует сына в щёку, после чего быстрым касанием стирает след от помады. — Скажи Микки, что мы с ней поговорим, как я вернусь. Хватит ей гулять ночами. Ник кивает, провожая их взглядом. И только после того, как Лиззи прибежала к нему, вся заплаканная, сжимающая кольцо Корпуса и трясущаяся от сдерживаемых рыданий, он понял, что они уже не вернутся. Готэм Поместье семьи Уэйн 10:05 — Я всё ещё не верю, что ты это сделала, — качает головой Блейк, подпирая голову рукой. Дебби переворачивается на живот, смотрит на него большими яркими глазами. Парень и девушка проснулись час назад, но так и не встали с кровати, разговаривая обо всём, о чём только хотелось, о важных и не очень вещах. Он рассказал, что чувствовал, будучи заражённым, а она – что натолкнуло её на танец в мужском клубе. Всё шло по-дружески безобидно, но почему-то это нравилось Куину в сотню раз больше, чем любые свидания. Время, что он проводил с ней, по праву было лучшим в его жизни, даже когда это были всего лишь разговоры по телефону, длящиеся не больше получаса. — Уж поверь, — говорит Уэйн, сцепляя руки в замок и ставя на них подбородок, выглядя при этом очень обворожительно. — Тебя нужно было остановить. Почему-то же родители бросили тебя… – врезаются в его голову слова, что он произнёс вчера. Опускает глаза, рассматривая сиреневое одеяло. Никогда не простит себя за это. Дебс – его лучшая подруга, он знал, как обидеть её посильнее, с этой целью и произносил те слова. Его взбесило, что она суёт нос не в своё дело, и ему хотелось оттолкнуть её от себя. Так и получилось бы, не будь она такой преданной подругой. — Прости, — произносит он тут же. Дебби поднимает брови, встречается с ним взглядом. — Я не должен был говорить то, что сказал. Это было жестоко. — Да, жестоко, — кивает амазонка, пожимая плечами. — Но ты сказал то, что думал. А раз это правда… — Блейк открывает рот, чтобы сказать, что она ошибается, но девушка мотает головой. — Ты говорил на эмоциях, Блейк. Значит, где-то глубоко внутри эта мысль сидела в тебе. Ты ведь не сказал Терри, что ненавидишь его потому, что втайне он тебе нравится, или прочую чушь. Нет, ты сказал, что не уважаешь его как лидера – то есть правду. Могла ли эта мысль, правда, сидеть где-то внутри, ожидая, когда ей дадут выхода? Он никогда не думал ничего подобного о Дебби. Да у него и не вышло бы. Она была той девочкой, о которой он заботился с самого детства: единственная девочка, которую семилетний мальчик готов был защищать, и единственная, кому эта защита не требовалась. Так, как он мог подумать, что она заслуживает того, чтобы её бросили? Нет, это вирус Рубин. Наверняка, это всё вирус. — Забудь, — говорит Уэйн, улыбаясь. — Пусть ты и придурок, но всё равно мой лучший друг. Блейк усмехается, качает головой. Насколько большим может быть сердце? Он обидел её, а она готова простить его спустя всего несколько часов. Или это не сердце, а обычный расчет? Порой кажется, что в Дебби живёт два разных человека. Она может быть злопамятной и осторожной с людьми, не доверяя им, как её отец; а может быть образцом любви и сострадания, как мать. И не ясно, какой её поступок продиктован каким именно чувством. — Глупышка, — бормочет он. Дебби смеётся, быстрым взмахом головы перебрасывает волосы на левое плечо, открывая шрам, идущий от правого плеча до лопатки и прячущийся под тканью красного топа, в котором она была вчера. Раньше он его не видел. Не то чтобы она скрывала его, просто никогда внимания не обращал. Он кивает на него, спрашивая: — А это откуда? У тебя же не остаётся шрамов, раз уж ты частично амазонка. — Если только это не магическое оружие. От него остаются шрамы, — замечает девушка. Она заглядывает за спину, стараясь рассмотреть шрам. Пожимает плечами, будто это и не важно. — Это было моё посвящение. Моя ошибка, что я пропустила этот удар. Будь я так же хороша, как мама, у меня бы его не было. — Ты же серьёзно так не думаешь? — произносит, придвигаясь ближе. — Ты всего-навсего была невнимательна. Такое бывает, когда тебя так тяжело тренируют. — Брось жалеть меня, — строго замечает Дебс. Тычет его в плечо. — У самого куча шрамов от тренировок с дядей Олли. Тебя тоже не ласкали. Он улыбается, соглашаясь. Что ж, его отца действительно нельзя назвать самым ласковым в мире. Он серьёзно относился к тренировкам сына, когда тот сказал, что хочет продолжить его дело когда-нибудь. На улицы не стоит выходить неподготовленным. Оливер Куин знал это как никто другой, и не хотел, чтобы его сын пострадал из-за какой-нибудь глупой ошибки. Поэтому и тренировки были соответствующими. — Что было самым жёстким? — спрашивает, рассматривая красивое лицо подруги. Она закусывает губу, прикидывая что-то в уме. Выглядит она при этом так игриво. С самого её приезда они не могли найти время, чтобы посидеть вот так вместе, поговорить, как действительно лучшие друзья; и теперь он наслаждается этим моментом. — Тебя запирали в темнице, закованного волшебными кандалами, предоставляя тебе самому найти оттуда выход? Сразу чувствуешь себя такой одинокой и беспомощной. — Подвешивание вниз головой со связанными за спиной руками считается? Это была не темница, а клетка, но уверен, ощущения схожи. Таким жалким, как тогда, я себя никогда не чувствовал. — Да, схожи, — произносит она с улыбкой. После чего быстро подскакивает, садясь. Куин поднимается следом. — Похоже, пусть нас и тренировали разные люди, подход у них одинаковый. Метод кнута. Чем жёстче, тем лучше. — Скажи ты это моему отцу, он бы попросил не сравнивать его с этой «толпой одичавших женщин». — «Как ты смеешь сравнивать меня со смертным мужчиной», — произносит девушка, имитируя голос королевы Ипполиты. Амазонка заливается смехом. У неё красивый смех, обворожительный. Самое лучшее – она об этом не знает. Едва ли она понимает, какое впечатление производит на людей. А может, и понимает, только редко этим пользуется. Её воспитали совсем иначе. — Блейк, — зовёт милым голосом, прямо как вчера ночью. Может, он ошибся, и она всё-таки умеет пользоваться своим обаянием? — Ммм? — Ты же не хочешь руководить «Queen Industries»? — продолжает, водя ладонью по одеялу. Куин чуть хмурится, пытаясь понять, что она этим хочет сказать. Причём здесь его компания? — К чему ты клонишь? — Продай её мне, — быстро произносит, боясь отрицательной реакции. — Обещаю, что не стану ничего в ней менять. Клянусь, наследие Куинов не пострадает. Он хочет что-нибудь сказать, только вот понятия не имеет, что. Эта девчонка знает, как огорошить. Продай компанию… Чёрт, а ей палец в рот не клади. Ничего себе, шустрая. Да и вообще, зачем ей «Queen Industries»? Что, семейной компании мало? Уэйны же практически боги в Готэме, чего ещё-то нужно? — Ну, ты даёшь, Дебс… — А что? — удивляется, поправляя и так растрёпанные волосы. Он складывает руки на груди. — Тебе же она не нужна. Сам говорил, что тебя никто не спросил, когда решил передать руководство. — Нет, — качает головой. — Папа хотел, чтобы компания оставалась у Куинов. Я не буду её продавать, даже если мне она не нужна. Это моё наследство. — Ладно, — кивает, совсем не расстроившись, словно у неё уже есть запасной план. Хотя, зная её, возможно, так и есть. — Тогда в четверг, до бала, пойдёшь со мной к Тэсс Мерсер. Будем покупать «LexCorp», раз ты не продаёшь мне компанию. — Бал? Тот, что в помощь… детским приютам, если не ошибаюсь? — Именно. О, я забыла сказать, да? — Она ударяет себя по лбу, качает головой. — Ты владелец «S.T.A.RLabs» с недавнего времени, помнишь? И твой зам – он звонил вчера – хочет, чтобы на этом вечере ты презентовал новые глушители метасил. — Он хмурится, открывает рот, чтобы сказать, что совсем не хочет идти ни на какой бал, но подруга поднимает руку, быстро говоря: — Я знаю, ты не хочешь тащиться туда, но сделай это для меня. Я дома уже столько времени, а ни одной вечеринки не посетила. С таким же успехом могла бы оставаться на Острове – всё равно та же тюрьма. — Она не отрывает взгляда от его глаз. — Ты идёшь со мной. Это не обсуждается. — Как скажите, ваше величество, — игриво произносит Блейк, зная, что всё равно спорить с ней бесполезно. Дебби ярко улыбается, и он понимает, что это не такая уж жертва, если она так счастлива. Стар-Сити Поместье семьи Куин 11:24 Устало вздохнув, Блейк Куин опускается в кресло в гостиной. Дебби предлагала ему остаться у неё, но он был решителен – ему нужно было убраться оттуда. В последнее время между ними появляются странные неловкие моменты, которых между друзьями быть не должно. Он замечает вещи, которые замечать не должен: вроде блеска её волос в лучах утреннего солнца, или глубины её глаз, когда она серьёзно смотрит на него; или того, как приятно было ощущать её в своих объятьях этим утром. Он не влюблён в неё. Нет, совсем нет. Друг, влюблённый в подругу детства, – звучит слишком изъезжено, слишком жалко. Но что-то между ними изменилось это точно. Когда она улыбается, в груди становится так тепло. Находясь рядом, она приковывает к себе всё его внимание. Он не одобряет её танца в клубе, но ему безумно приятно, что она решилась на это ради него. Эгоистичная часть его просто ликует от этого, пусть разумом он и понимает, что она сделала бы это для любого из своих друзей. Всё так сложно. Он не дурак: понимает, что его тянет к Дебс. Но ему всё это совсем не нужно. У них прекрасные отношения: она знает, что ему нужно; а на поле боя буквально читает его мысли. Они действуют как отлично слаженный механизм. И ему совершенно не хочется испортить всё это проклятыми чувствами. Бросая взгляд на журнальный столик, Блейк замечает кучу разбросанных фотоальбомов, которые его мама так тщательно собирала, а папа хранил в своём кабинете на самой высокой полке в шкафу. Он разрешил Лайле посмотреть их прошлым утром. Похоже с того времени она так их и не убрала. Качая головой, он тянется к небольшому снимку, выпавшему из одного из них. Двое маленьких детей смотрят на него с изображения. Белокурый мальчик, пухлый и невысокий, пытается освободиться из объятий высокой тёмноволосой девочки, что бессмысленно, ведь она намного сильнее его. Уже тогда, десять лет назад, она была самой красивой девочкой, которую он только видел. Его первой серьёзной влюблённостью… Десять лет назад — Ну всё, Дебс, хватит! — сердится девятилетний мальчишка, пытаясь освободиться из захвата подруги. Девочка упрямо мотает головой. Ветер раздувает её волосы. — Нет, скажи это, и тогда отпущу. Сегодня тот день, когда Дебора Уэйн должна покинуть их нормальный мир и присоединится к другим амазонкам на каком-то там проклятом острове, где она начнёт своё обучение. Родители устроили для неё прощальную вечеринку, но она уже подошла к концу, и все они стоят перед самолётом, который увезёт девочку на остров. Осталось совсем немного, и его лучший друг бросит его навсегда. Пусть все и говорят, что продлится это недолго, он-то знает, она больше не вернётся. Заведёт там друзей, таких же красивых и сильных, как она, и совсем не захочет возвращаться. Мальчишка смотрит на отца беспомощным взглядом. Оливер Куин лишь ухмыляется, подбрасывая вверх фотоаппарат, ловит его и мотает головой. Типа: «Нет уж, парень. От девчонки спасайся сам». Тоже мне, отец называется. Она же раз в сто сильнее… — Ну, давай же, Блейк, — говорит Дебби, крепче его сжимая, при этом совсем силы не рассчитывая. Когда она уже поймёт, что он не из стали, и не может терпеть всю её силу! — Скажи: «Дебби, я люблю тебя», и я тебя сразу отпущу. Неужели так сложно? Ты же мой лучший друг. Он поворачивает к ней пухлощёкое лицо, смотрит в чистые голубые глаза. Не может он ей этого сказать: для него эти слова значат совсем не то же самое, что для неё. Она хочет услышать, что он любит её, своего друга, и будет скучать. Но для него это признание в чувствах девочке, которая ему нравится. Как он может сказать это? — Ребята, пора, — сообщает тётя Ди, вылетая из самолёта. Она смотрит на дочь грустным взглядом, но, кроме этого, ничем больше не выдаёт своей грусти. Дебби резко выдыхает воздух, отпускает мальчика и, заправляя длинные волосы за ухо, бежит к малышке Лиззи, прощаться – она правда малышка, ей же всего шесть. — Когда-нибудь тебе придётся это сказать, — добродушно замечает папа, присаживаясь рядом с сыном. Голубые глаза смотрят на мужчину хмуро. Оливер улыбается мальчишке, треплет его по голове. — Знаю, впервые признаться в любви сложно. Когда мы с твоей мамой… — Ну, пап… — стонет Блейк, отталкивая его руку. Поворачивается, снова смотрит на Дебби, которая как раз заканчивает прощаться с Джеем. Она машет Куину на прощание и поднимается на борт самолёта. Неожиданно Блейку хочется сказать ей, что он любит её и будет скучать. Ведь смотря на этот самолёт с огромной надписью «Wayne» на корпусе, кажется, что он теряет подругу. Кажется, сейчас она сядет в самолёт и больше никогда не вернётся, что скорей всего так и будет. Глаза наполняются слезами, и мальчишка, отбегая от отца, несётся вслед за уже поднимающимся самолётом. Конечно, он его не догоняет. Слёзы продолжают бежать по щекам, а самолёт всё удаляется, пока вовсе не пропадает из виду. Делая глубокий вздох, Блейк кидает фото на стол. Даже тогда их отношения с Дебби ни черта не были простыми. Тогда он только начинал осознавать свои чувства к Дебби, он даже не совсем понимал, что они значат. Ему было лишь понятно, что они отличаются от тех, что Ник испытывает к Лиззи, и что Дебс никогда не должна узнать о них. А потом она уехала, и он убил их в зародыше. Или думал, что сделал это. Лайла появляется в комнате, на ходу читая газету и чему-то улыбаясь. Наверное, интересная статья, раз она так увлечённо читает. — Что там? — спрашивает, желая отвлечься от мыслей о лучшей подруге. Замечая его, девушка напрягается. Карие глаза, спрятанные за очками, отрываются от газеты и смотрят на него. Уголки губ опускаются вниз, но до конца скрыть улыбку у Кент всё же не получается. Что происходит? — Мне жаль, Блейк, — произносит она, хотя по голосу понятно, что она испытывает совсем обратное. Протягивает ему газету, и парень, не задумываясь, берёт её в руки. Это сегодняшний выпуск «Central City Citizen» – Блейк понятия не имеет, откуда он в его доме, да это и не важно. Более важен снимок, помещённый на первую полосу. Дебби, одетая во вчерашние красный топ и юбку, обеими руками держится за шест, откинувшись телом назад. Её глаза закрыты, на губах улыбка. Она выглядит шикарно, и он, безусловно, залюбовался бы ей, если бы не прочёл заголовок статьи: «Спасительница человечества или стриптизёрша? Неужели, у Брюса Уэйна так мало денег?». Куин медленно вздыхает, пробегая глазами статью. Он даже не вникает в её смысл: ему это не нужно, и так знает, что это не хвалебная ода его подруге. Он лишь хочет узнать имя того урода, что сочинил всё это. Конечно, вот оно. Гордо написано в конце статьи. Эштон Роу… Централ-Сити Редакция газеты «Central City Citizen» 12:30 Зло хлопнув дверью, Лиззи входит в кабинет Эштона – главного редактора и, по совместительству, её начальника. Да, это неприемлемо, и, не будь она так зла, никогда бы так себя не повела. Но сейчас, когда он в своей статье практически уничтожил репутацию её друзей, ей плевать на эти условности. — Да как ты мог, — произносит, скрепя зубами. Подходит к письменному столу. Яркие глаза пылают зелёным светом, и она ничего не может с этим поделать – от сильных эмоций связь с кольцом сама по себе даёт о себе знать. Жаль это не работает, когда кольцо ей по-настоящему нужно. Во всяком случае, она знает, Эштон спишет это на игру света – людям свойственно находить самые простейшие объяснения. — Здравствуй, Элизабет, — спокойно говорит он, поднимаясь на ноги. В глазах читается недоумение. — Не могла бы ты повторить свои претензии? Я что-то не расслышал. Девушка не произносит ни слова, просто бросает газету на стол. Он смотрит на неё всего секунду, после чего возвращается взглядом к Стюарт и усмехается. Как он может ещё и усмехаться? — Что, статья не понравилась? — спрашивает. — Прости, не было времени узнать твоё мнение, сроки горели. — Мерзавец. Сочинить такую ересь о моих друзьях… — Я ничего не сочинял. Может, я и не лучший человек, но я не лжец. Ни моя вина, что твои друзья так разгульны. — Он обходит стол, приближаясь к девушке, складывает руки на груди. Она поднимает голову, чтобы не разрывать зрительный контакт. — Хотя какие у них были шансы стать нормальными людьми с такими-то родителями. Даже не удивительно, что один превратился в клубного гуляку с вечными проблемами с прессой, а вторая в шлюху. Громкий шлепок раздаётся на весь кабинет, удивляя их обоих. И только спустя несколько секунд Лиззи понимает, что она сделала. Ударила. Своего начальника. Она только что влепила пощёчину главному редактору газеты. — Какого чёрта, Стюарт, — злится Эштон, хватаясь за щёку. Больше никакого снисходительного «Элизабет» – маска сброшена. Теперь он больше похож на двадцатилетнего парня. Руку слегка покалывает после удара, но она совсем не раскаивается – знает же, что поступила правильно. Никто не смеет говорить подобного о её друзьях. Даже парень, который, в прямом смысле, следит за её работой и в любую минуту может её уволить. Плевать, она его не боится. Больше не боится. Страх подавляет волю, сковывает её. Она должна научиться быть сильной, иначе кольцо никогда ей не доверится. Смело девушка смотрит на мистера Роу, не склоняя головы. Больше Эштон не успевает ничего сказать – в кабинет врывается Блейк Куин, хлопая дверью ещё сильнее и ещё яростнее, чем это сделала Лиззи до него. Не теряя ни секунды, он подлетает к журналисту, хватает его за горло и прижимает к стене, грозно над ним нависая. Блейк в ярости. Он зол точно так же, как и вчера, если даже не сильнее. На долю секунды Лиз пугается, что план Дебби не сработал, и их друг по-прежнему заражён вирусом, но потом понимает, что это не так. Сыворотка идеально сработала, и это просто Блейк, разозлённый статьёй её коллеги. — Блейк, стой, — вскрикивает она, когда друг замахивается. Касается его плеча. — Не делай этого. Он не стоит того, поверь мне. — Послушай свою подружку, — хрипит Эштон, пытаясь ослабить хватку на своей шее, чего у него, конечно, ни за что не выйдет: уж чем-чем, а силой Блейк хорошо умеет пользоваться. Продолжает, не сдаваясь: — Ты же не хочешь, чтобы завтра появилась ещё одна статья. «Наследник Куинов напал на репортёра» – как тебе заголовок? Блейк опускает глаза, раздумывает над его словами, играя желваками. После чего медленно кивает и отпускает журналиста. Но только Лиззи выдыхает с облегчением, он быстро наносит удар Эштону в нос. Тот рефлекторно прижимает руку к лицу и падает на пол. Сквозь пальцы просачивается кровь, зелёные глаза девушки расширяются от шока. Куин же просто чуть трясёт руку и, упираясь в колени, наклоняется к Эштону. — Можешь писать обо мне всё, что хочешь, но не смей искать грязь на Дебби. Тебе ясно? Централ-Сити Квартира семьи Уэст 16:35 Постучав один раз, Ник открывает дверь комнаты сестры и замирает на пороге. Микки сидит у зеркала, водя толстой кисточкой по щеке из стороны в сторону. Её волосы собраны в неряшливый пучок, а одета она до сих пор в светло-розовую пижаму с чёрными котиками – сразу видно, из дома она сегодня не выходила. И на этом спасибо. — Чего тебе, Никки? — строго спрашивает девушка, бросая кисточку на столик, и разворачивается лицом к брату. — Хочешь обыскать мою комнату на предмет вещей, неподходящих под твоё понятие нормальной жизни? — Её голос сочится злостью и ядом. — Опоздал. Я только вчера выкинула последние наркотики. — Тебя не было в школе, — замечает Ник, проходя в комнату. Садится на кровать, заправленную красным покрывалом. — Хотел убедиться, что ты в порядке, раз прогуливаешь. — Не прогуливаю. Меня освободили от уроков на прошлой неделе, когда я помогала с подготовкой к приезду мэра в школу. Я сказала тебе об этом вчера, когда ты вернулся от Лиззи, видно, не так уж ты меня и слушал. Но спасибо за беспокойство. Она заправляет за ухо выбившуюся из пучка прядь, складывает руки на коленях. Ник заглядывает в её глаза, такие неестественные, ярко-голубые, совершенно непохожие на его собственные. На что она только не пошла, чтобы не быть на него похожей. Неужели ей настолько противна его компания? Настолько она не хочет быть его сестрой? Она обвинила его в том, что он пытается заменить их отца, но он совсем этого не хочет – да у него бы и не вышло, Уолли Уэст незаменим. Возможно, Ник иногда перегибает, но всё, что он делает, это пытается позаботиться о ней. Микки всегда был нужен кто-то, кто направит её, кто защитит. И отец хотел бы, чтобы Ник стал этим «кем-то». — Микки, — начинает он тихо, — ты уже не ребёнок, чтобы капризничать. Ты требуешь внимания этими поступками. И я тебя понимаю. Но у меня нет времени, чтобы бегать за тобой. Я должен защищать невинных жителей Централ-Сити. Тебе этого не понять. Ты и понятия не имеешь, что значит жить в постоянном беге… — Очнись, Никки! — вскрикивает девушка, подскакивая на ноги. Пучок каштановых волос съезжает ещё ниже, несколько прядей снова обрамляют лицо. Брат поднимается следом. — Да я только и делаю, что бегу. Постоянно. Если бы ты только остановился и обратил внимание на меня, то заметил бы, что я тоже не стою на месте. Да, я не ношусь по городу на сверхскорости, но обладание этой способностью – это ещё не всё! Я разрываюсь, Никки. Разрываюсь между библиотекой и работой в детском приюте, ведь это хорошо скажется на моей анкете для поступления в колледж. Я учусь на отлично, работаю четыре вечера в неделю и не прогуливаю уроки. Ты хоть раз замечал, как мне тяжело? Естественно, что мне нужно иногда выпускать пар. Прости, если это мешает тебе жить. Честно, я этого не хотела. Ник открывает рот, но оттуда не вылетает ни звука. Он просто не знает, что сказать. У неё есть работа в приюте? Он не знал, что она работает. Да и оценками никогда её не интересовался. Самым важным для него всегда было, чтобы она оставалась в безопасности, подальше от того, что могло бы пагубно на неё повлиять. Остальное его никогда не интересовало, да и не может он разорваться на части. Да, похоже, как брат он облажался. Он не был рядом с ней, когда был ей нужен, и теперь Микки совершенно справедливо не доверяет ему. Она закрылась от него. Но теперь он будет внимательнее, будет ловить тревожные звоночки и решать её проблемы. Он станет тем братом, которого его родители бы хотели для их дочери. — Прости, — наконец произносит. — Знаю, я облажался. Но если ты позволишь, я всё исправлю. — Поздно, — быстро отвечает девушка, качая головой. В глазах стоят слёзы, но она не плачет. — Просто забудь и оставь меня в покое. Я последние семь лет росла сама по себе, ведь родители больше интересовались тобой, чем мной. Из-за неприятностей, в которые ты постоянно попадал, у них даже не было времени заглянуть на мою церемонию награждения, или на мои соревнования. Нет, им нужно было решать твои проблемы. А я оставалась одна. Давай не будем ничего менять и оставим всё, как есть. — Она указывает на дверь. — Проваливай! Централ-Сити Квартира семьи Уэст 17:45 Лиззи входит в комнату лучшего друга, как всегда без стука. Одного взгляда на него хватает, чтобы понять, почему Микки ей позвонила. По телефону Уэст толком ничего не объяснила, сказав только, что они поссорились, и что сейчас она нужна Нику. Когда Лиз примчалась, сестры уже не было дома, а дверь была не заперта. И сейчас, глядя на него, понятно, что они не просто поссорились, это было что-то большее. Спидстер сидит поперёк кровати, спиной прислоняясь к стене. Голова откинута назад. Глаза закрыты. В ушах наушники. Всё тело напряжено. Он слушает музыку, но мыслями явно где-то далеко. Ему больно, Лиззи знает это и всей душой желает унять эту боль. Медленно подходя, она садится на кровать рядом с ним, поправляет подол жёлтого хлопкового платья, пристраивает голову на плече друга. Ник не смотрит на неё и ничего не произносит, лишь вытаскивает один наушник и протягивает девушке, которая, не задумываясь, его принимает. Играет какая-то медленная унылая мелодия, но Лиззи никак не комментирует его выбор и только устраивается поудобнее на его плече. Закрывает глаза. Так они сидят около часа, не разговаривая и практически не шевелясь. Они помогают друг другу на другом, каком-то более высшем уровне. Им хватает лишь присутствия друг друга, чтобы ситуация исправилась, и жизнь больше не казалась такой паршивой. Постепенно Ник расслабляется: начинает посматривать на подругу, и даже иногда улыбаться. И Лиззи понимает, что это сигнал. Пора спросить у него, что происходит. — Ник, — подаёт она голос, смотря прямо перед собой, — что произошло у вас с Микки? — Ты знала, что Мик работает? — спрашивает он вместо ответа. Она поднимает голову, смотрит на его профиль, стараясь уследить за ходом его мыслей. Работа? Да, она знала, что Микки работает в приюте для детей – она устроилась туда год назад, когда стала задумываться о колледже. Чтобы поступить на соцработника, ей было нужно наработать около ста часов общественных работ, а когда они истекли, она уже не смогла уволиться. Но как работа стала поводом для ссоры? — Ты молчишь, — замечает Ник, поворачивая голову к подруге. Зелёные глаза словно душу режут пополам – столько в них боли. — Значит, знала… — Он вздыхает, снова смотрит прямо перед собой. — Так себе я брат. Ничего не знаю о своей сестре… Ах, так вот в чём дело! Ник, наконец, осознал, что Микки не просто приложение к его жизни. Нет, конечно, он любит свою сестру и переживает за неё, но это вовсе не значит, что он принимает активное участие в её жизни. Ему проще считать, что у неё совсем нет забот, и что она всё ещё ребёнок, доставляющий неприятности, чем стараться решить не только свои проблемы, но и её. Это не его вина, просто на них свалилось слишком многое, и каждый по-своему справляется с проблемами. — Отвлеки меня, — просит друг, вновь откидывая голову на стену. Лиззи задумывается, после чего весело произносит: — Блейк сегодня врезал Эштону Роу. — Она улыбается. — Тебе бы понравилось. И пусть я не одобряю насилие, этот парень своё заслужил. Ник усмехается, покачивая головой. Смотрит на девушку посветлевшими глазами, полными нежности. Готэм Поместье семьи Уэйн 20: 15 Мотая головой, Дебби комкает газету со статьёй, которую ей так любезно принёс Терри, колко заметив, что он её предупреждал, и бросает её в урну. Она бы не сделала этого, если бы не знала о последствиях. Она прекрасно понимала, что кто-нибудь из зрителей её узнает, и что это фото попадёт в прессу – такая уж у неё жизнь, репортёры всегда совали в неё носы. Единственное, что пугает Уэйн, что где бы ни отдыхали её родители, они увидят эту статью. Они разочаруются или разозлятся. Ни то, ни другое не доставит ей удовольствия. Никто не захочет разозлить Брюса Уэйна, а он точно будет зол, стоит ему прочитать заголовок. И она никак не сможет повлиять на это. Девушка останавливается около портрета высокого худощавого мужчины. Он, явно британец, смотрит на неё с холста маленькими понимающими глазами. Добрая улыбка не осуждает, располагая к себе. Альфред. Вот он бы знал, что сказать её отцу, чтобы он не сердился. Порой дворецкому хватало лишь пары слов, чтобы донести что-то до Брюса Уэйна. Вот и сейчас бы он только ласково улыбнулся и сказал: «Не волнуйтесь, мисс Дебора. Я с ним поговорю», а потом бы он предложил ей чашку чая. Слёзы наполняют её глаза, когда Дебби подходит к картине ближе. Проводит по холсту пальцами так, словно касаясь его щеки. Ей его не хватает. Непривычно не натыкаться на него, когда он убирает в доме, или не пить с ним чай по вечерам. Хотя за эти десять лет она редко бывала в поместье, Альфред был неотъемлемой его частью. Теперь здесь всё по-другому. — Я тоже по нему скучаю, — раздаётся знакомый голос за её спиной. Амазонка резко разворачивается, чтобы наткнуться глазами на двух мужчин. Оба высокие, накаченные и темноволосые. Такие, какими она их и запомнила. — Дик? Дэмиен?