Сгорает дотла только пепел...

Приняв душ, я решила лечь спать. Только вот сон никак не шёл. Долго ворочаюсь и не могу уснуть. Только закрываю глаза, вижу Арену и смерть той девушки из Первого Дистрикта. Как топор прорезает ей шею, и она захлёбывается кровью. Снова открываю глаза и смотрю на белый потолок в золотистых узорах. Начинаю медленно считать до двадцати. Но сна всё нет. Снова закрываю глаза и вижу улыбающегося братика. Он смотрит на меня своими глазёнками и просит научить стрелять. Я никогда не хотела этого делать, так как он очень маленький, и папа не разрешает брать его в лес. Вижу плачущую маму и представляю бабушек, которые тоже плачут. Кайл, наверное, до сих пор не верит, что я не приду домой, а папа тоже переживает, но виду не покажет, он же мужчина ему не до слабостей. Заснула я в раздумьях о предстоящем событии. Всю ночь мне снилась Арена и зеленый лес. Проснулась рано утром. Даже толком и не выспалась, но нужно вставать, лежать больше нет смысла. Подхожу к зеркалу и вижу себя. Такая замученная, такая несчастная. Волосы спутались, я так их вчера и не расчесала. Подхожу к столику, беру золотистую расческу и начинаю расчесывать волосы. К счастью, их не придется отрезать. Решаю не завязывать их, выхожу из купе. Прохожу в гостиную. Там уже сидят Эффи и Хеймитч. — Здравствуйте, — тихо приветствую я их. Сажусь напротив ментора. — Здравствуй, солнышко. Как спалось? — спрашивает Хеймитч и берет со стола стакан с выпивкой. — Здравствуй, Саманта, какие у тебя чудесные волосы, я бы вот добавила в них немного краски красного цвета, и ты бы была как в Капитолии, а ещё тебе подойдет красный парик, я могу одолжить тебе свой? — Эффи так быстро придумала, как изменить мою внешность, что я даже опешила. — Нет, спасибо, Эффи. И спалось мне неважно. Может тебе уже хватит? — укоризненно смотрю я на Хеймитча. — Детка, вот что ты ко мне прицепилась? Тебе будет легче, если я буду трезвый? — Будет легче, а где Джон? Он так и не выходил из комнаты? — вдруг вспоминаю про мальчика. — Он в шоке, не может смирится с этим, да и к этому не привыкнешь, я пытался поговорить с ним насчет спонсоров, но он даже слушать меня не стал, — произнёс ментор и снова посмотрел на стакан, но притронуться так и не решился. — Я поговорю с ним, — разворачиваюсь и уже хотела было выйти, как вдруг вижу мальчика. Глаза красные, не выспался. Видимо, как и я. Молча проходит и садится в угле комнаты на кресло. — Привет, Джон, — подхожу и сажусь около него. Он смотрит на меня взглядом затравленного зверька. — Привет, — он робко здоровается со мной. — Джон, послушай меня, ты должен быть сильным, ради твоей семьи, ради себя. Ты должен понравиться спонсорам и тогда они будут тебе помогать. — Я знаю, мне вчера говорил об этом наш ментор. Мы подошли к столу. Он был просто шикарен. Много всего вкусного, начиная от основных блюд и заканчивая разнообразными десертами. Красивая скатерть, изящные бокалы. Джон садится рядом со мной. — Хеймитч, я поняла, что мы должны нравится спонсорам, так? — начинаю разговор. Ментор опять смотрит на меня уничтожающим взглядом. — Так, — коротко отвечает он мне и кладет еду себе на тарелку. — Ты бы поела, куколка, а то ты так и до игр не доживешь. Совсем худая, — он кивает на еду. Я лишь только усмехаюсь. Вот это забота о моей персоне! — Я-то поем, а, например, как выжить на Арене? Или как искать себе укрытия? Папа говорил, что ночью можно сделать себе что-то вроде лежака из листьев. Не так холодно будет. Я так понимаю, костёр нельзя разводить, чтобы не выдать себя? — папа много рассказывал мне о Голодных Играх. Он смотрел их каждый год и как мог готовил меня к ним. Например, брал с собой на охоту. Учил отличать съедобные ягоды от несъедобных. Разводить костер и так далее, другим правилам выживания в лесу. — Видишь, детка, ты всё лучше меня знаешь, — опять с сарказмом сказал ментор. — Но ты-то знаешь лучше, верно? Просто ты не хочешь нам говорить, а хочешь отправить нас умирать. Умирать и даже не оказать никакого сопротивления. Правильно, зачем нас готовить? Мы умрем как всегда сразу и быстро. Только я не хочу умирать, и ты должен нам помочь, ясно? И для чего ты тут, если нас не готовить к Играм? — я говорю это как можно более спокойно, при этом продолжая употреблять пищу. — Ух, какой у тебя остренький язычок, мне это начинает нравиться, возможно, в Капитолии оценят твою наглость. Ну ладно вы хоть оружием, каким владеете? — Я стреляю из лука, не отлично, конечно, но стреляю и нож. Я, наверное, могу владеть ножами. Хеймитч выгибает бровь. — Папа учил, — коротко поясняю я. — А я не умею ничего такого, — тихо говорит мальчик и смотрит на меня. — Джон, я научу тебя выживать, если нам попадется Арена лес, но ты хотя бы попробуешь выжить, хорошо? — мальчик обречённо кивает. Снова смотрю на ментора, тот усмехается и тянется за стаканом. — Да сколько можно?! Хватит, — я встала и разбила его бутылку об пол. Как и в прошлый раз она разбилась в дребезги. — Тебе не надоело? — он встал из-за стола. Он выше меня практически на две головы. Смотрю ему прямо в глаза, для этого мне приходится задрать свою голову, шея предательски хрустит. Говорят, если смотришь человеку больше трёх секунд в глаза — это признак агрессии. Кто бы знал, какая я сейчас злая и агрессивная. — Мне не надоело, а вот тебе? А спорим, ты напьешься тогда, когда меня убьют на Арене, — я протянула ему руку. Я люблю рисковать, интересно, а он? Он снова усмехнулся и практически коснулся моей руки. — Идёт, только этот день не считается, — он быстро коснулся моей руки. Его ладонь была сухая и горячая. Я села к окошку и смотрела на мелькающий пейзаж. Наверное, мы уже подъезжаем к Капитолию. Мы где-нибудь уже у Первого Дистрикта. Что там говорил Хеймитч? Не потерять свою наглость? Ну, это легко. За семнадцать лет жизни она же не потерялась. Пока мы едем, нужно придумать себе образ, чтобы заинтересовать людей. Слишком дерзкой быть нельзя, иначе люди могут этого не понять. Но и неженкой тоже. Все будут считать меня слабой, а значит и не будет ставок. Нужно найти середину. Отец рассказывал, что многое зависит от беседы с Цезарем Фликерманом. Нужно будет вести себя сдержанно, но и при этом заинтересовать его. Получу его интерес, а значит и интерес спонсоров. Слышу шаги позади себя. — Ну, что детка, задумалась? — как ни странно, это был ментор. — А дай-ка подумать, о чём же мне думать? Наверное, о париках как у Эффи, да? — опять ёрничаю я. — А что, тебе пошло бы? Будешь разукрашенной куклой. Ты спрашивала, как найти укрытия? Так вот, лучше не прятаться у водоемов, так как все хотят пить и там могут быть и профи, и слабые трибуты. То, что ты умеешь стрелять, — уже для тебя большой плюс. Если ты умеешь охотится, то ты сможешь добывать себе еду. У Рога Изобилия не останавливайся. Там будет такая резня, что ты даже себе представить не можешь. Хватай то, что ближе и беги сразу в лес. Старайся никому не доверять. Ни с кем не вступать в союз. Ты захотела помочь этому пацану, но он может ночью тебя удушить или кинуть нож тебе прямо в спину. — Это не так, — выслушав его, отвечаю я. — Джон не сделает этого, он не такой человек. — Это сейчас он не такой. Запомни, дорогая, на Арене нет друзей. Только враги, — Хеймитч на немного замолкает, затем добавляет. — Если ты не хочешь убивать всех подряд, старайся скрываться ото всех. Может тебе и повезет, и они перебьют друг друга сами. — У Джона совсем нет никаких шансов, да? — очень тихо спрашиваю я. Мне так жаль этого мальчика, и то, что сказал Хеймитч про нож в спину, я не смогу ждать этого от него. — А ты как думаешь, солнышко? Он не умеет ни стрелять, ни разу не был в лесу, и он ещё очень мал. Шансов почти нет. Я снова отворачиваюсь к окну. — Мы приедем в Капитолий минут через сорок. Будь готова.