Дай мне силы подняться

      Эдриан потряс головой, пытаясь отогнать наркотическую сонливость, и посмотрел на четырех человек, смотрящих в ответ на него. Выражение лица каждого из них варьировалось от совершенно яростного бунтарства до смиренного отрешения. Это была рыжая и ее муж. Другая пара держалась друг за друга, как будто приливы этой новой проблемы могли забрать их из рук друг друга. Наемник почувствовал в груди унылое одиночество, и вспомнил о дочери. Сегодняшний день прошел так ужасно неправильно, что он чуть не застонал вслух. Беатрис была в серьезной опасности, и тот факт, что он не смог выполнить свою работу, напугал его… Теперь он по-настоящему испугался за жизнь своей маленькой девочки. — Мы знаем о вашей дочери, и о том, что вы не солгали. Мы можем помочь, но вам нужно выполнить свою часть сделки, — сначала заговорила Гермиона. Эдриан почувствовал облегчение, пронзающее его, такое сладкое и чистое, что его сердце на секунду остановилось, пока он не услышал эти страшные слова. И это заставило его очнуться. — Конечно, ты должен внести свой вклад. — Что мне необходимо сделать? — осторожно спросил он. — Скажи нам, где твоя дочь. Все остальное мы сделаем сами, — сказал Гарри. А что он теряет? Он предпочел бы, чтобы эти люди ворвались в его дом и забрали Беатрис у Молли. Эта женщина потеряла все свои чувства. Эдриан никогда бы не осмелился выйти сегодня на задание, но Молли сама появилась у его двери. Ее палочка прижалась к его груди в тот момент, когда он открыл несчастную дверь. И Молли угрожала ему. Поэтому он оделся так быстро, как только мог, чтобы выполнить ее приказ, и к тому времени Беатрис уже прицепилась к Молли. Всего один ее взгляд уничтожил все, что он хотел возразить. Он выпалил адрес и просто надеялся на лучшее.

***

      Драко, Гермиона, Гарри и Джинни стояли у дома в полном разочаровании. Джинни выглядела угрюмой; её муж, очевидно, ничуть не уступал ей в плаксивости. Она злилась на Гарри, она злилась на всех. Гермиона могла понять боль того, что думает Джинни о потере матери, и она не винила за её злые слова или какие-то действия. Она просто чувствовала… жалость, глубокую жалость, и вот тогда она прозрела… Они относились к этому, будто это просто нападение Пожирателя Смерти, а на самом деле это была просто страдающая, убитая горем мать, которая пытается справиться с кризисом так, как она считала, ей будет лучше. Они не могли пойти в дом всем скопом, это просто вызвало бы весьма бурную реакцию. — Я иду одна, — объявила Гермиона, сняв с себя чары невидимости, и прежде чем кто-то мог остановить её, она уже подошла к ступенькам. — Стоять, Драко! Стоять! — прошипел Гарри, положив руку на плечо друга, когда увидел, что тот начинает двигаться к своей жене. — Мы следим за ее безопасностью, — заверил он, осторожно двинувшись за Гермионой. Дверь была открыта, и измученная жизнью Молли Уизли появилась в поле зрения. Её усталое лицо исказилось в маске ненависти, когда она увидела Гермиону. Она даже не потрудилась спрятаться. — Ты! — прорычала Молли, её холодный голос сочился ядом. — Что ты здесь делаешь? — Здравствуйте, миссис Уизли, — мягко сказала Гермиона. Молли посмотрела на маленькую девочку. — Беатрис, иди в свою комнату, — приказала она малышке. Гермиона последовала за ней в дом. — Я просто пришла поговорить. — Поговорить?! — Молли истерически засмеялась. — Зачем мне с тобой разговаривать? — маниакальная улыбка появилась на ее лице. И прежде чем Гермиона смогла что-то сделать, миссис Уизли вытащила палочку и закричала: — Круцио! — Ты сука! — рычала Молли. — Хочешь «поговорить»? Ты хочешь поговорить, пока мой сын сидит в тюрьме и гниет… из-за твоей грязной лжи! И ты хочешь поговорить об этом? — кричала она на визжащую от боли девушку. Гермиона почувствовала, как ледяные осколки стекла пронзают ее кожу, а следом свирепое пламя обожгло ее. Круциатус продолжался и продолжался. Поэтому она сделала единственное, что смогла. Она закричала. Ее страдальческие, громкие крики агонии, в сочетании с холодным безумным смехом Молли, создали невероятную какофонию. — Пожалуйста, Молли! — она отчаянно умоляла. — Пожалуйста, прекрати это делать! Пожалуйста… я умоляю тебя, — всхлипывала Гермиона. Агония внутри вышла на новый уровень. — Никогда! Мой сын… Он любил тебя, Гермиона! Он любил тебя! Почему ты не ответила ему взаимностью? Почему ты заставила его сделать это с тобой?! — Молли кричала, как сумасшедшая. Драко услышал ее первым. Ему было все равно, что случилось с чарами, он просто быстро двинулся вверх по лестнице и толкнул дверь. Он знал, что что-то не так, что-то было неправильно, и он не понимал, пока не увидел… На полу кухни лежала его жена, корчась от волн заклятия, которые сотрясали её тело, а над ней стояла Молли Уизли, торжествующе ухмыляясь. — Сектумсемпра! — закричала Молли. Она не заметила, как появился Драко, и была потрясена, когда он оттолкнул Гермиону в сторону и взял на себя весь удар проклятия. Словно невидимый кинжал пронзил его тело. Его грудь превратилась в одно большое красное пятно. Чем больше было злобы в заклинании, тем серьезнее становились последствия. Он повалился на пол, проклятие разрезало его кожу вплоть до каждой мышцы и сухожилия, вытягивая кровь из его жизни, словно это просто вода. Кровь просто текла без остановки. — Драко! Нет! — закричала Гермиона. Её страх превзошел её боль, когда она безуспешно пыталась добраться до него. — О, Драко! — рыдала она, когда он потерял сознание. — Пожалуйста, остановись! — умоляла Гермиона отчаявшуюся женщину. — Пожалуйста! — Круцио! — Молли повторила проклятие. И остолбенела на секунду… Это не входило в ее планы! Он не должен был защищать свою жену! Не опуская палочки, она повернулась к Гермионе. Пытки больше не забавляли ее. Теперь она просто хотела смерти Гермионе, хотела справедливости. Молли почти выкрикнула первое двух из роковых слов «АВАДА». Именно тогда Гарри ворвался в дом и повалил женщину на пол, но было слишком поздно. Часть смертельного проклятия вылетела из её палочки и ударила Гермиону прямо в грудь. Девушка отлетела в стену, больно ударившись, и рухнула на пол. Гермиона почувствовала, что её тело поглощает сокрушительная темнота, надвигающая на неё. Мозг и тело пытались сражаться, но одного слова Молли было достаточно. Проклятие забирало её. «Нет! — она закричала, но никто не мог ее услышать.— Я так много не успела сказать. Я умираю. Пожалуйста, нет. Остановите меня от погружения. Остановите меня от ухода. Не говоря им, что я люблю их. Я увядаю, и забвение приближается все ближе и ближе, и смерть стучится в мою дверь сейчас. Остановите меня… Остановите меня…» Но никто не услышит её мольбы. — Мама! О, мама, что ты наделала?! — плакала Джинни, вбежав в дом вслед за мужем, и увидела кровавую бойню в комнате. Молли уничтожила всё своей яростью. Джинни подбежала к ней, но была остановлена Гарри, который возник перед женой, блокируя её движения, словно стена. — Ты сделала это с ними? Что с тобой случилось, Молли?! — кричал Гарри. Она просто подарила Джинни улыбку, полную удовлетворения, игнорируя Гарри, и совершенно спокойно сказала: — Я спасла твоего брата, дорогая! Разве ты не счастлива? — а потом Молли пнула Гарри ногой и поспешила отойти. Она всё ещё крепко держала в руках палочку. — Мама! — рыдала Джинни. — Пожалуйста, мама, прекрати, пожалуйста! Я люблю тебя! Я люблю тебя! Не делай этого! Я люблю тебя! — она взвизгнула. Мучительные вопли сцепили её горло. Прежде чем они успели остановить её, Молли мирно улыбнулась и направила палочку в свою грудь, пробормотав: — Скажи Рону, что я люблю его, Джинни. Я очень люблю тебя, и скажи своему отцу, что я буду скучать по нему. Я иду к Фреду. — Авада Кедавра! И рухнула на пол… мертвая. Смерть… Умерла… Смерть только что получила оплату, добровольную жертву, и забрала её, унося в единственное место, где она могла быть счастлива сейчас.